«Треба жити, правда? Треба жити!»

Лик на иконке весь в трещинах, края оборваны. Зато надпись читается хорошо. С подоконника в комнате Олега Лаврентьева она призывает бодрствовать и непрестанно молиться. Я смотрю на неё и думаю: этот человек тяжело работал и наверняка обращался к Богу. Но вот он передо мной и не здесь — на чужой железной кровати, лишённый дома, а к старости — ещё и памяти. 

Вместе с парализованной женой они арендуют часть дома в пригороде Харькова. Скромный быт, старая мебель, из личного — разве что семейные фото. 

Галина Лаврентьева лежит у телевизора без движения. На фоне ток-шоу с закадровым смехом она рассказывает, как под обстрелами уезжали из родного города в Луганской области, ближе к дочери — в Песочин, и как стал забываться дед, порой называя её Володей.

Он однажды ушёл и не вспомнил дорогу назад. Домой, уставшего и раздетого, привели соседи. 

Галина Николаевна плачет. Ей уже 76, и последние несколько лет она не встаёт.

«Ви чого? Ви ж у нас жіночка ого-го», — руководитель проекта «Домашняя опека» Мария Сех не разрешает плакать. Когда кажется, слёзы уже не сдержать, она притворяется строгой. И Галина Николаевна в ответ улыбнётся. 

Социальные работники благотворительного фонда «Каритас» помогают пенсионерам в Харькове уже два года. Проект охватывает в основном тяжелобольных людей пожилого возраста, большинство — внутренне перемещённые лица. У многих — и местных, и переселенцев — есть родственники, но по разным причинам они не проявляют достаточной заботы к старикам. Выплат пенсионерам хватает только на аренду жилья, еду и недорогие медикаменты.

«Некоторым это как обуза. Иногда, пока не придёт социальный работник, даже не переоденут. Мы этому не придаём значения, выполняем, что должны. Есть карта посещения, куда записываются все действия. Они включают купание, замену белья, готовку, кормление, уборку, парикмахеркие и медицинские услуги по назначению врача — растирание, инъекции, лечебная физкультура, измерение давления, пульса, температуры, обработку ран, — перечисляет Мария Сех. — Конечно, общаемся с родственниками, если не будет контакта, какая тогда будет общая картина? Есть и внимательные родные, но так сложилось».

При поддержке зарубежной помощи организаторы проекта находят для пожилых людей специальные матрасы, средства передвижения — таким располагает не каждый территориальный центр социального обслуживания. Соцработники благотворительного фонда работают по государственным стандартам, но этим не ограничиваются — если нужно, приходят чаще, по несколько раз в день, услуги выполняют бесплатно. 

«Кто-то чувствует неловкость или не верит, что это бесплатно. Но после первого посещения, это всё уходит, мы заключаем договор о предоставлении социальных услуг, определяем срок выполнения», — добавляет Мария.  

«Утро», «День», «Вечер»

Ирина Панченко выкладывает таблетки на листы с крупными надписями. 

Раньше она работала медсестрой в отделении новорожденных. Теперь опекает пожилых («привыкла к стерильности, чистоте, и поначалу не могла, но, понимаете, они все ждут»). За день Ирина проведывает не меньше семи человек. Дружит с подопечными. 

«Я подушечку подсуну под плечики, подержите бабушку, как мы всегда делаем. — Чтобы заменить памперс, соцработнику нужно приподнять Галину Николаевну, на помощь приходит Олег Лаврентьев. — Только за плечи держите, а то ж она будет вередувать».

Расписание электричек на стене комнаты — «от бывшего», объясняет Олег Лаврентьев: «Жил тут железнодорожник, наверное, записал, чтобы не забыть». 

Сам Олег Михайлович, ему 81, испытывает проблемы с памятью. Деменция. Он старается подобрать слова, но объясниться не всегда получается: «У меня бабушка работает…. тьфу! Болеет». Тогда он делает паузу и рассказывает о чём-то другом — погоде, фруктах или местном магазине: «Вы слыхали, «АТУ» или «АТА?» (имея в виду «АТБ»). Были бы деньги, короче говоря. Все мы люди, все мы человеки». 

Когда-то он грузил лес, «и краном, и вручную», потом работал на заводе, «времена были, ударники труда». «Сейчас, конечно, телевидение не то, — неожиданно переводит тему. — Раньше интереснее передачи были. Я-то покупаю газеты, конечно. Вообще-то ничего весёлого уже».

«И «горько» было»

В прошлом году, спустя почти полвека после свадьбы, Лаврентьевы обвенчались. 

«Пришли все — и Маричка, и Люба, и все-все-все, — радуется сквозь слёзы Галина Николаевна. — И «горько» у нас было. Только не бросайте нас».

«Пані Галю, хто вас бросить, ви шо? — снова в шутку ругается Мария. — Треба жити, правда? Треба жити!». 

А недавно Галина Николаевна заказала Ире лак для ногтей.

«Говорит, купи яркий лак! Так я по метро ходила искала яркий лак, — вспоминает Ирина. — Один надоел, говорит, давай сиреневый. Ну, я прошлась — сиреневый только с блёстками. Нет, говорит Галина Николаевна, с блёстками не хочу, давай простой!».

Ещё одно желание Галины Лаврентьевой — чтобы родные приходили почаще. 

За первый год проект благотворительного фонда охватил больше ста человек, в этом году — 73 подопечных. Будет ли он продлён, зависит от финансирования. 

Территориальные центры

Одинокие и нуждающиеся в помощи пожилые люди, в том числе внутренне перемещённые лица, могут рассчитывать на поддержку территориальных центров социального обслуживания, рассказывают в Департаменте соцзащиты населения Харьковской облгосадминистрации. Всего на учёте террцентров по состоянию на середину 2017 года в Харьковской области состоит больше 75 тысяч человек.  

«Для тех, у кого нет детей, либо это дети-пенсионеры по возрасту — у нас ведь есть люди и по 100 лет, а их детям по 70 — бесплатно. Люди со справкой об инвалидности — бесплатно. Для всех остальных установлены тарифы. В среднем — услуга — 25 гривен, есть услуги — 5-10 гривен, — рассказывает специалист по социальной помощи на дому из террцентра Чугуева Ольга Болохова. — Закупка и доставка продуктов питания и лекарств, уборка, оформление платежей, купание, одевание, помощь в самообслуживании. Очень многие подопечные — после инсульта».

Ольга Сушко из чугуевского центра четвёртый год помогает братьям Шереметьевым. Владимир и Евгений, инвалиды с рождения, одинокие. Оба не ходят.

Мы встречаем их за столом в прихожей. Владимир Григорьевич только что отложил исторический роман. 

Шереметьевы — одни из почти шестисот подопечных террцентра, которых обслуживают на дому. На улицу пенсионеры не выходят. Пейзаж за воротами «компенсирует» снимок на стене. 

«Двигаюсь с опорой. А так я уже не пройду, — рассказывает Владимир, и солнце светит ему в лицо. — Видно, болячка переборола. Мышечная болезнь, долго рассказывать…».

В посуде на столе — пачки таблеток. Владимир называет их медикаментами «на вымирание»: «Купишь лекарства, что-то приходится не докупать из продуктов. Что-то купишь из продуктов, не купишь лекарства».  

«Тут родились, тут и помрём», — смеётся Евгений Шереметьев.
— Ну, ещё много лет можно жить! 

Владимир мечтает, чтобы «лекарства были недорогие, а Жене помогли разработать ногу». Евгений в инвалидном кресле больше молчит. И, пока Оля не намекнёт, даже не признается, что пишет стихотворения. 

«Тяжело бывает. Морально. Бывали такие моменты, что закрыл бы глаза и всё, — по дороге в террцентр рассказывает Оля. — Посмотришь на них, домой придёшь, и свои проблемы кажутся уже пылью».