Разрешить помочь

«Молитесь, у вас тяжелобольные жена и мать», — единственное, что сказал священник, пока исповедовал харьковчанина Алексея Кириченко. Уже четвёртый год он находится в плену «ДНР».

На голове жены Алексея Лилии — серо-голубой платок, под цвет глаз. Из-под него выглядывают оставшиеся после химиотерапии пряди. Она не убирает их осознанно: «Я прочитала, что если женщина сбреет волосы сама, то это как бы её решение, а не болезнь лишила её волос. Но я этого не делаю, для меня это остаток женского — запустить пальцы, закрутить на волосах платок».

В апреле Лилия почувствовала себя плохо. Пошла в больницу — просто за лекарством. Прошла обследование, врач заметил опухоль и назначил операцию. Подтвердился диагноз — рак поджелудочной железы.

«Первый просчёт суммы на операцию показал, что смогу это себе позволить не раньше, чем через три года. Помогли друзья, город и область выделили по 15 000 гривен, — вспоминает Лилия. — Я планировала, что справлюсь за три месяца, выйду на работу, и у меня снова будет постоянный доход. Но лечение затянулось, сбережения уже давно закончились, а потребности растут в геометрической прогрессии».

Пока Лилия была в больнице, рак диагностировали у матери Алексея. Свекровь прооперировали, она прошла четыре курса химиотерапии и теперь лечится медикаментами. Деньги на всё это помогли собрать родные и друзья семьи.

До июня прошлого года Алексей мог звонить домой раз в неделю. Теперь ему разрешают общаться с родными только изредка письмами. Лилия не хотела, чтобы муж знал о домашних проблемах, просила близких никому не говорить. О здоровье родных ему рассказал священник. В письме Алексей сообщил, что на исповеди он сказал только одну фразу: «Молитесь, у вас тяжелобольные жена и мать».

«В последнем письме Алексей написал, что справляется. Переживать столько ситуаций — обо мне, о маме, о себе… Я только отдалённо могу это представить. Могу привести аналогию с тем, как мне было тяжело, когда я не знала, где он находится», — говорит Лилия.

Щедрость

Её каждая поездка в больницу — на такси, организм слишком слаб для ходьбы и общественного транспорта. Лилия уже прошла первый курс химиотерапии — это 7500 гривен, впереди ещё пять. Дальше — снова анализы, уколы, лекарства.

По предварительным подсчётам, ближайшие четыре месяца лечения обойдутся в 82 000 гривен. «Хочется справляться самой, быть сильной. При этом я понимаю, что намного больше сил будет тогда, когда кто-то будет рядом. Это аргумент в пользу того, чтобы не быть жадной, разрешить людям помочь мне», — говорит Лилия.

Она рассказала друзьям — и на счёт стали приходить первые деньги. «Я сижу в больнице и распределяю, какая сумма на что пойдёт. Выходит врач и говорит, что нужно купить спирт, ватку и шприц. А у меня дома целый пакет стоит — волонтёры дали. Только я с собой его не брала, не знала, что буду сдавать анализ. И в этот момент мне приходит сообщение, что на счёт поступили 10 гривен. Я выдохнула, пошла и купила», — вспоминает Лилия.

Лилия воспитывает сына, ему 13 лет: «Недавно он сказал: «Мам, мне скоро будет 14, и я смогу устроиться на работу». А я не хочу, чтобы он работал. Я понимаю, что он ребёнок, и не стоит взваливать на его всю нагрузку».

Уроки

«После первой химии у меня отросли ногти. Я решила, что после второй, когда волосы будут сыпаться сильнее, сделаю себе маникюр. Иду из больницы, звонит знакомая, спрашивает, как дела. А что я буду ей рассказывать, про больницу? Начинаю жаловаться на ногти. Поговорили, и через несколько минут мне на карту приходят деньги с пометкой «на маникюр», — рассказывает Лилия. — Я как экономист знаю, что деньги можно потратить ровно на то, на что их дали. Эти 300 гривен на маникюр, как 4500 — на лейкоциты. Только лекарства — это про болезнь, а маникюр — про жизнь».

«Для меня болезнь — это сверхнавык заботиться о близких, это другой уровень, — рассуждает Лилия. — Я поняла, насколько не работает фраза «Звоните, когда будет что-то нужно». Другое дело — «Я сейчас остановился возле аптеки, достал деньги, пожалуйста, давай я не буду тебя долго уговаривать». Люди снимают с тебя чувство вины за то, что ты беспомощный, они могут деликатно позаботиться».

Болезнь — это реакция на стресс, считает Лилия. Но от этого она не стала жалеть себя больше: «Если взять теорию принятия, то всё, что ни делается, делается к лучшему. То есть я должна радоваться и тому, что случилось с Алексеем, и своей болезни. Но это ненормальная ситуация, я не могу её принять. Ещё одна из теорий в том, что болезнь пытается меня этому научить. Но я не могу научиться, здесь я двоечник».

***

По последней информации, на Донбассе незаконно удерживаются около 144 граждан Украины. Правительству известно о точном местонахождении 87 из них.

13 октября в 17.00 в харьковском пресс-центре «Накипело» (ул. Свободы, 7/9) состоится благотворительный аукцион в поддержку семей украинских пленных. Организаторы аукциона — общественные организации «Берегиня», «Блакитний птах», супруги Владимир и Елена Жемчуговы. Владимир Жемчугов провёл в плену «ЛНР» почти год. 

На аукционе выставят книгу Сергея Жадана «Интернат» с автографом автора и работы, выполненные родственниками пленных. Родные Алексея Кириченко приготовили для аукциона вышитые бисером картины.

Поддержать семьи пленных:
ЕДРПОУ/ДРФО 39957024 
рахунок 26009052674251 
МФО 320649 КБ ПРИВАТБАНК (общественная организация «Блакитний птах»)

Помочь семье Алексея Кириченко:
5168 7555 1037 4453 (Ляшевская Лилия Сергеевна)

Фото на главной: лагерь между Дебальцево и Никишино, октябрь 2014, Инна Вареница

Читайте «MeдиаПорт» в Telegram.