Реабилитация бойцов АТО: «Их надо найти, поднять в них веру»​

Процесс реабилитации напоминает подготовку спортсмена к серьёзным соревнованиям, с той лишь разницей, что будущий чемпион может прийти на тренировку сам, а пациент иногда начинает с точки, где даже встать или поднять конечность — уже достижение. В зависимости от травмы или увечья реабилитация может растягиваться на месяцы и годы, а видимый результат достигается упорным трудом.

Возможно, поэтому настоящей системы реабилитации в Украине ещё нет. Но это не значит, что нет специалистов или возможностей. Разница с 2014 годом — огромна. Иностранная помощь в этом вопросе всё ещё очень актуальна, но и у наших врачей уже есть опыт и истории успеха.

Антонина Салеева руководит Украинским научно-исследовательским институтом протезирования и восстановления трудоспособности. Сюда обращаются люди с ампутациями — за лечением, реабилитацией и протезированием. 

«Если сначала говорили, что пациента не знают куда отправить и что с ним делать, то сейчас всё-таки есть ребята, которые в течение 2-3 лет справились с проблемой, есть ребята, которые уже вернулись за повторением курса, они двигаются дальше, есть те, кто уже на финальной стадии — результат нескольких операций и большой работы. Украина уже приобрела опыт, — утверждает Антонина Салеева. — Когда началась война, нас просили: «Спрогнозируйте цифры». Я отвечала, что среди военных за три года не будет ампутированных больше тысячи. Сейчас мы видим, что этот прогноз подтверждается, хотя в первый год нам рассказывали, что таких будет тысяч пятнадцать. Самое большое количество ампутаций проявляется в начале войны, потом люди начинают лучше понимать опасности, а также срабатывает и опыт, и защита от спинальных ранений и так далее».

Боец 93-й отдельной механизированной бригады Артур Киреев попал под обстрел осенью 2015-го. Огонь накрыл группу военнослужащих в районе Опытного Донецкой области, один из них погиб. 

«После ранения меня довезли в Селидово, сделали всё необходимое, после отправили вертолётом в Мечникова (Днепр). Последовала серия операций в Днепре и Киеве, реабилитация во Львове, — рассказывает Артур. — Приходили реабилитологи, разминали ноги. Тогда одна рука не двигалась, кисть не поднималась вообще, пальцами двигать мог, но не всеми, разрабатывать стал её через месяца два в киевском госпитале, и то понемногу, мышкой пробовал в игры играть. Сначала реабилитации как таковой не было, приходили иногда разминать ноги, разрабатывал лёгкие, потом дали назначение в коляске сидеть понемногу, позже стал заниматься в отделении реабилитации».

«Там были и аппараты, и небольшой бассейн. Отделение мощное — массаж, мотомед (подобный велосипедному моторизированный тренажёр), разные блочные системы, гантели, и работают несколько реабилитологов. Мне было сложно, ведь несколько месяцев до этого я просто лежал, не двигался, поэтому восстанавливаться оказалось непросто. Учили ездить на коляске», — продолжает он. 

У Артура есть опыт реабилитации в киевском частном центре «Нодус».

«Есть свои плюсы и минусы. Цены высокие, по уходу всё хорошо, хорошие аппараты, бассейн, здесь (в харьковском институте протезирования) для спинальников нет бассейна. Но в Харькове я сел в коляску и поехал, езжу по всем занятиям, а там есть пару палат «АТОшных», остальное — клиника частная, а на процедуры нужно в разные места транспортом ехать. В Харькове всё в одном месте, и многое я могу сам», — рассказывает Артур.

Он вспоминает, что на первых этапах реабилитации жалел себя. 

«Если бы со мной работали жёстче, может, результат был бы эффективнее, врачи боялись нагружать руку, планировали готовить к управлению коляской на одну руку, я тогда начал потихоньку рукой двигать, и мне стали давать больше нагрузки. Здесь надо держать баланс, чтобы не было воспаления, сильно нагружать нельзя, но и слабая нагрузка — нехорошо. У всех разные мнения. В «Нодусе» есть аппарат, похожий на видеоигру, как будто монетки собираешь, поднимаешь-опускаешь, кидаешь тарелки собаке — даётся нагрузка на кисть. Вроде играешь, а рука задействована по-разному», — рассказывает Артур Киреев. 

Мне лично очень повезло с докторами. В феврале 2015-го года меня перевели из Областной клинической больницы имени Мечникова Днепра в Институт патологии позвоночника и суставов имени Ситенко, а буквально через неделю, ещё до промежуточных операций и предстоящего эндопротезирования, реабилитологи рекомендовали вставать и потихоньку разрабатывать суставы. Процесс разработки и реабилитации хоть и шёл с переменным успехом, но не прекращался и был неотъемлемой частью лечения.

Между операциями должно было пройти определённое время, и в такие периоды врачи вместе с волонтёрами харьковского госпиталя помогали искать частные реабилитационные центры. Средства для оплаты их работы искали друзья и волонтёры. Существует совсем немного мест в Украине, где есть и специалисты, и материально-техническая база для реабилитации. От всех знакомых ампутантов — и военных, и гражданских — я слышал и слышу массу позитивных отзывов о времени, проведённом в харьковском институте протезирования.

Минобороны предлагает курортно-санаторное лечение — в системе ведомства таких учреждений всего четыре.

Читайте также: Возвращаясь с войны

Волонтёрские проекты реабилитации принимают украинских военных за рубежом. С подачи волонтёров «Штаба помощи раненым Днепр», Центра взаимодействия ВСУ и Войска Польского я ездил на реабилитацию в Польшу по программе Благотворительного фонда «Добрый Брат». Мой опыт не уникален. Сотни бойцов работают над восстановлением и с государственной и волонтёрской поддержкой ищут варианты продвижения к своей цели.

«Их надо найти, поднять в них веру»​

По наблюдениям Антонины Салеевой, бойцы, получившие тяжёлые травмы — такие, как у Артура Киреева, — часто не относятся к реабилитации серьёзно. 

«Этих пациентов, спинальников — единицы. Я не знаю, где они. Очень часто они пропадают дома. Бывает, даже заканчивают жизнь самоубийством. Есть в Украине «специалисты», которые говорят: «Вам достаточно сесть на коляску и больше ничего не нужно», — мы же добиваемся совершенно другого результата. Говорим, даже если вы будете сидеть на коляске всю жизнь, но вы можете два или три часа ходить в ходунках, заниматься, как наши ребята, с которыми мы работаем, обязательно делайте это! Тогда получается совсем другое качество жизни, совсем другое физическое развитие — совершенно по-другому работают сердце, кишечник и другие органы. И это та группа пациентов, за которых надо бороться. Их надо найти, поднять в них веру», — уверена директор института. 

«Мы начали вытаскивать людей не только на протезирование, но и на ортезирование, это когда нога сохранена, но она подкашивается, не может себя удержать, мы её фиксируем — таких людей оказалось очень много. Или блокируют колено, или дают шарнир, который имеет возможность двигаться, замыкаться-размыкаться, то есть имеет функцию, как у протеза, но со своей собственной ногой. Одному из раненых ребят мы ставили на колено электронный шарнир. Его ставишь, вырабатываешь темп ходьбы, и вот стал на левую — а правая уже знает, как ей пойти», — рассказывает Салеева. 

Отсутствие системы реабилитации иногда приводит к тому, что, не зная обо всех доступных вариантах протезирования и реабилитации, пациенты довольствуются не лучшими вариантами, останавливаются и не обращаются за помощью, когда возникают сложности. Получается ситуация, когда кто-то, не разобравшись, получает менее технологичные и менее удобные протезы или проводит больше времени в коляске.

Выручают сообщества, которые формируют сами пациенты и волонтёры. Я знаю о волонтёрах, которые организовывают реабилитационные лагеря, обеспечивают поддерживающие физиопроцедуры, берут на себя организацию, информирование, юридическую помощь, транспортировку, сопровождение и вместе с врачами ищут лучшие варианты реабилитации. В Харькове этим занимаются волонтёры госпиталя Благотворительный фонд «Сестра милосердия АТО». Похожие объединения и фонды существуют во всех крупных городах.

Спорт

Бойцы, пережившие ампутации, находят в себе силы заниматься спортом. В 2016 году в Украине стартовал проект «Игры Героев». Главная цель соревнований по кроссфиту — моральная поддержка раненых. 

«Это проект для тех, кто всерьёз занимается спортом. Здесь показывают реальные достижения. И в АТО мы с ними ездим, и с теми, кто уже на протезах, приходим в госпиталь проведать тех, кому только предстоит, или только произошла ампутация, — рассказывает смысл проекта один из его организаторов Александр Гончаров. — Народная терапия, но действенная — наглядный пример».

Кроме ребят из Киева, где основали проект, к нему подключились бойцы из Днепра, Запорожья, Харькова.

Бывший военнослужащий 28-й отдельной механизированной бригады Андрей Скороход узнал о соревнованиях в харьковском институте протезирования. Он перенёс травматическую ампутацию и передвигается с помощью протеза. 

«Кроссфит — это новое направление. Я даже не знал такого слова. Войти в этот ритм соревнований было легко, потому что это было очень похоже на то, чем я раньше занимался для поддержания формы — брусья, турники… Пришлось чуть-чуть усилить тренировки, построить программу — для меня это в удовольствие, — говорит Андрей Скороход. — Это подталкивает к более серьёзному отношению к тренировкам, к своему развитию. Понятно, что один раз успешно выступишь, в другой раз не так успешно, но мне это приносит удовлетворение, понимание, что я в нормальной форме нахожусь, что я конкурентоспособен. Это расширяет кругозор — и выступления в разных городах, и здоровый образ жизни — когда ты приходишь пару раз в неделю в спортзал, потом тебе нужно показывать результаты. Плюс вокруг тебя единомышленники и товарищи по службе». 

В то же время военнослужащие, занимающиеся спортом и возвращающиеся на службу после протезирования, продолжают сталкиваться с трудностями: нет специальных спортивных протезов, процесс изготовления или ремонта протеза иногда затягивается. Приходится будто бежать марафон в домашних тапочках или обуви не по размеру. 

Поддержка

Физическая реабилитация — процесс долгий. Он требует времени, терпения и упорства. Наградой и достижением на этом пути становится более полноценная и свободная жизнь. Это может казаться естественной малостью. Но только до тех пор, пока всё это доступно. 

За прошедшие с момента операции по установке эндопротеза 16 месяцев, после нескольких курсов реабилитации в разных центрах, я научился сгибать колено чуть менее чем на 90 градусов и понемногу осваиваю ходьбу без трости. Очень медленный темп в сравнении со многими — сказывается долгий период малоподвижности. Пешком на 14-й этаж или 10 километров в день — сегодня для меня уже хорошее достижение.

И ещё одно: очень часто люди эмоционально тяжело воспринимают чужие травмы. Это нормально, но постарайтесь, пожалуйста, не жалеть этих людей. Им может понадобиться наша помощь, чтобы преодолеть препятствие, которое пока им не под силу. Им нужна наша поддержка. Но им точно не нужна наша жалость.

Если у вас есть такие друзья, болейте за них, как за свою любимую спортивную команду. Встретив на улице или увидев в затруднительной ситуации человека с инвалидностью, предложите посильную помощь или просто покажите, что рады, что он здесь, а не закрылся от общества. Это только кажется пустяком, на самом деле это очень важно.