Украинские фронтиры. Приднестровье-Молдова

Границы государственные, границы ментальные, границы этнические. Сейчас, когда на границе с Россией строят стену и копают рвы, когда на Донбассе появились пропускные пункты — между Украиной и Украиной, когда на въезде в Крым — теперь новая, непризнанная межа без демаркации  — «МедиаПорт» продолжает цикл репортажей с приграничья. Румыния, Польша, Молдова, Приднестровье, Россия,  Венгрия, Словакия — как живут люди по обе стороны кордона? Что изменилось сегодня в жизни этих небольших населённых пунктов? О чем говорят там, где заканчивается Украина? Что думают теперь о событиях в Украине и украинцах там, по ту сторону границы? Елена Марченко и Алина Смутко отправились на границу с  Молдовой и непризнанным Приднестровьем и застали там приготовления ко Дню Победы. Паромная переправа, барон всех молдавских ромов и приднестровский шансон — история третья из цикла «Украинские фронтиры».

Молдаване уже одной ногой в Европе и двумя — в зоне Шенгена, а всё ещё предпочитают видеть у руля коммунистов. И пока Украина декоммунизируется, активно снимая с себя всё красное, соседи по Днестру не спешат откладывать в сторону полосатую георгиевскую ленту. Что происходит во втиснутом между ними Приднестровье, представить «признанным» республикам и вовсе тяжело.  Нас занесло на два берега Днестра, в три страны и параллельную реальность. Спустя 25 лет призрак СССР всё ещё нависает над странами бывшего соцлагеря. Хотя, на первый взгляд, и такими не похожими — Украиной, Молдовой и ПМР.

Пусть себе стоит

— Тут у нас пам’ятник неізвєсному поету, — шутит Ирина, указывая на неподписанного Ленина. 

Постамент, украшенный завядшими тюльпанами, спрятался в кустах возле дома культуры. Энергичная женщина лет 50-ти Ирина Рачковская с 2010-го возглавляет сельсовет Цекиновки Винницкой области. Деревня расположилась на левом берегу Днестра — в пяти минутах паромной переправы от молдавского города Сороки.

С украинской стороны можно легко рассмотреть и средневековую крепость, и цыганскую гору с её вычурной архитектурой, и Свечу благодарения — памятник хранителям молдавской культуры.

Местные вспоминают, как в 30-е годы партия каждый вечер устраивала танцы в селе, чтобы молдаванам по ту сторону было видно, как хорошо здесь жить при советской власти. Позже, когда обе республики «сплотила Великая Русь», люди уже без стеснений, садясь в лодки, за считанные минуты оказывались друг у друга в гостях. Теперь же Днестр снова стал границей между двумя государствами.

Цекиновка — село большое и уютное. Такая себе Голландия в Украине — практически каждый дом окружен клумбами тюльпанов. От былых времен тут остался монумент павшим воинам, безымянный памятник в центре села, по иронии судьбы расположенный напротив церкви, и влиятельная группка коммунистов. Большинство жителей Цекиновки — пенсионеры старше 70-ти.

— Роки три тому одна бабуся прийшла до пам’ятника загиблим воїнам, поклала квіти, а потім пішла до Леніна і почала цілувати постамент. Я зрозуміла, що цього зносити —  не в моїх силах і владі, — объясняет Ирина Рачковская.

Говоря о декоммунизации, считает: можно поступить хитрее — мол,  всё равно никто из молодежи уже не знает, кто такой Ленин.

— Виготовимо табличку і напишемо «Музейний експонат вождя часів комуністичної доби, який творив геноцид українському народу». І хай собі стоїть. Він нікому не заважає тут, у кущах. Це ж теж частина історії. Навіщо його обов’язково знищувати? — рассуждает она.

В празднование Дня Победы голова села в этом году никаких изменений вносила. Об инициативе красных маков знает, но фронтовую кашу, как говорит, никто не отменял.

На своей серой «Таврии» женщина показывает нам все село. Отвозит к новой школе, в которой недавно заменили окна за счет немецкого фонда. Половину старого помещения отдали семье переселенцев из Горловки.

Ирина уверяет, что большинство жителей Цекиновки поддерживают идеи Майдана и нынешнюю власть. Хотя, по её словам, есть и сторонники России. Одна из причин — популярность российских каналов. Но, несмотря ни на что, жители села активно помогают участникам АТО — несут продукты, деньги.

— Ми тут, на вигині Дністра, наче на півострові. Хто ж, як не ми, будемо тут стримувати цих «ватних» молдаван? —  говорит голова сельсовета и задумчиво смотрит на другой берег.

 За хлебом за границу

— У нас тут все смешано. Но нет такого, чтобы были националисты или ненависть, — рассказывает лодочник Иван. — В селе живет много молдаван, много смешанных браков. Вот у меня жена украинка.

Сам Иван — молдаванин, который уже 30 лет живёт в Цекиновке. После выхода на пенсию больше 10 лет работает на местной переправе. Рассказывает, что «транспортом» владеют молдаване, на которых, кроме него, работает ещё два лодочника. У каждого из них два рабочих дня, после которых — четыре выходных.

Это только на первый взгляд работа на переправе — романтическое занятие. За день мужчина перевозит через Днестр 200-300 человек. А в базарные дни — вторник и субботу — до тысячи. Жители с местной пропиской могут без особых проблем пересекать границу по внутреннему паспорту. Некоторым съездить в молдавские Сороки за хлебом ближе, чем идти в магазин на другой конец села. Особой популярностью у украинцев пользуются молдавские фрукты и вино. Этого там в избытке.

Молдаване в Цекиновке — не менее частые гости, чем украинцы в Сороках. Сюда они приезжают за мясом и колбасой, в Украине они дешевле.

Сам Иван имеет украинское гражданство. Государственный язык знает, но говорит в быту только на русском и молдавском. На президентских выборах 2014 года собирался голосовать за Тигипко, но, признаётся, случайно поставил отметку напротив Тягнибока.

В день, когда мы общаемся с Иваном, у него выходной. На лавочке напротив деда пятилетняя внучка Оля играет в мобильном телефоне.

— Я хочу, чтобы внучка знала оба языка — и украинский, и молдавский. Она говорит мне: «Я украинка!». А я ей: «Нет, ты молдаванка». А она всё равно настаивает, — улыбается мужчина.

— Слава Уклаине! — подпрыгивает на лавке маленькая Оля, услышав, о чем речь.

Возить нужно «потрошки»

Жители Цекиновки ездят в Молдову не только за покупками, но и на работу. В основном, делают там ремонты или торгуют на рынке. Именно торговлей зарабатывает себе на жизнь 40-летняя Алёна Трифауцан. Темноволосая цветочница выглядит значительно моложе своих лет. Женщина признаётся, что экзотичная молдавская фамилия у неё — от мужа. Сама же она — украинка и живёт здесь с рождения.  

На своём огороде она выращивает хризантемы, тюльпаны, гладиолусы, ирисы, а потом везёт их на сорокский рынок. Говорит, раньше пробовала продавать цветы здесь, но много денег уходило на бензин. А так — садишься утром на лодку, платишь 3 молдавских лея  — и через пять минут ты уже на другом берегу. Особенно выгодным бизнес стал после того, как упал курс гривны.

— Але перевозити можна лише те, що маєш в руках, тобто багато не візьмеш. То я так кожен день потрохи вожу, і це мене спасає,— говорит женщина, показывая на недавно посаженную коллекцию хризантем.

По словам Алёны, пограничики закрывают глаза на мелкие нарушения, ведь все тут друг друга знают. Уже как одна семья.

Язык — единственное, что отличает украинцев и молдаван, считает Алёна. Хотя понять друг друга можно. А вот с вопросами политики сложнее. Таких тем она на том берегу старается избегать, чтобы не ссориться с друзьями. Многие там смотрят российские каналы, объясняет она. Поскольку не знают украинского языка, новости о соседях им почерпнуть больше негде.

Чей Гоголь?

— Для нас это не колорадская ленточка, — говорит Людмила Витковская, глава славянской общины Сорокского района, показывая на увешанный георгиевской символикой стеллаж. — Мой дед воевал. Дядька погиб на фронте. 9 Мая для нас — праздник.

Комната в доме культуры, в которой «живёт» община, больше похожа на музей. Просторный кабинет заставлен символикой стран бывшего СССР. Стены увешаны рушниками, грамотами и детскими рисунками о Великой Победе.

Нарядный манекен в дедовской шинели украшен ленточками с российскими триколорами и георгиевскими чёрно-оранжевыми полосками. Людмила детально рассказывает о каждом стенде, время от времени напоминая, что все мы — славяне — должны жить дружно.

— Моего деда расстреляли, как врага народа. Но я не могу обозлиться на весь мир и сказать, что советы — враги. Такая тогда жизнь была, — рассуждает Людмила, приглашая присесть за стол.

Посреди него красуются три флага: Российской Федерации, Украины и Молдовы. Первый — больше двух других.

— Ну, вот как мы можем делить Гоголя? Это не русский или украинский писатель! Он мировой. Точно так же, как Шекспир не может быть только английским, — говорит женщина и добавляет: иногда народ может ошибаться и выбирать не ту власть. Но украинцы обязательно проснутся и все поймут, настаивает она.

Советский Союз для ромов

Для жителей не Ямпольского района попасть в молдавские Сороки тоже не так уж и сложно. Международный пункт пропуска всего в километре-двух от лодочной переправы. Украинские пограничники, кажется, привыкли к туристам, поэтому пропускают на другую сторону реки без заминок. Доверчиво спрашивают: «Запрещенные предметы есть? Нет? Тогда проходите». При этом даже не проверяют рюкзаки. Их молдавские коллеги более осторожны и строги, но тоже верят на слово.

Молдова встречает путанными неасфальтированными улочками с латинскими указателями. Дорогу в город найти без посторонней помощи трудно.

С молдавской стороны Днестра украинская Цекиновка видна, как на ладони. Набережная Сорок ухоженная и чистая. А вот вдоль береговой линии Днестра кое-где — мусор, оставленный местными отдыхающими. Они тут часто проводят время, попивая пиво.

В центре Сорок история смешалась. Тут и памятник Стефану Великому — одному из самых видных правителей Молдавского княжества, и заброшенный кинотеатр — наследие Советского Союза.

Местные запасаются двумя-тремя SIM-карточками: и украинскими, и молдавскими. Несмотря на сильную сорокскую вышку связи, которая выбрасывает в роуминг соседние села, сами сорочане научились ловить операторов обеих стран.

Город многонационален: здесь живет около 35 тысяч людей. Молдаване, русские и украинцы живут на подоле города — вдоль берега Днестра. Многие из местных имеют украинские и русские корни, но паспорт — молдавский. Цыгане живут на горе. Они и средневековая крепость — главные достопримечательности города, шутят местные.

Как-никак, а Сороки считаются столицей ромов. Здесь живет семья барона «всея Молдовы» Артура Чераря. Пожилой харизматичный цыган носит длинную седую бороду. Его ни с кем не спутаешь.

Живёт барон в огромном трёхэтажном особняке. Как и у любого рома, у него в доме с гостем не говорят, пока не накормят. Жена Артура Лидия Алексеевна накрывает на стол на веранде и садится в стороне. Общество ромов хоть и идёт в ногу со временем, все же велит женам носить скромные одежды и прятать волосы под платком. Лидия Алексеевна — красноречивый пример. Женщина ведёт себя учтиво и скромно, одета в тёмное. По-русски говорит редко, к мужу обращается то ли на румынском, то ли на цыганском.

— Я не знаю, что бы я отдал, чтобы вернуть Советский Союз в новой форме мышления, — говорит барон. — Был бы я на месте нашего первого президента Снегура, по сей день бы не вышел из зоны рубля. И с Россией торговал бы.

Православные и консервативные ромы, которые зарабатывают на жизнь торговлей, все же имеют левые взгляды и к Европе не тянутся.

— Я ещё десять лет назад говорил, что Украина разделится. Раздербанят её на части. Вот увидите: поляки захотят забрать половину Западной Украины. Нужно это всё у вас на Востоке угомонить, пока это не перешло в наследство нашим детям, — размышляет Артур Черарь, поочередно останавливая свой пристальный взгляд на каждом из гостей.

Барон проводит нас в свой дом: ковры на полу и стенах, большие иконы в углах главной комнаты, на лестнице разложены аккордеоны — его маленькая слабость. Затем показывает свою коллекцию фарфоровых статуэток. Среди них — Вера и Надежда.

— Это Украина и Россия, видите? И они вместе, — многозначительно говорит он.

«Другого пути у нас нет»

Молдаване ездят в украинскую Цекиновку не только на рынок или на кладбище в поминальные дни, говорит Вячеслав Бурлаку, координатор проекта «Еврорегион Днестр» в городе Сороки. Парень раньше работал в местной примарие (мэрии). Теперь же, как сам говорит, налаживает дружественные украинско-молдавские отношения. В общественную организацию «Еврорегион Днестр» вошли Винницкая область и семь молдавских районов.

Вячеслав показывает город. Одна из «гордостей» Сорок, которую демонстрируют всем официальным делегациям, — первый в Молдове «Бизнес-инкубатор». В обычном трехэтажном здании работает около 15 предприятий: швейные фабрики, типографии, фотостудия. Тут они могут «жить» три года, оплачивая маленькую аренду. Когда же встанут на ноги, отправляются в свободное плавание, рассказывает парень. Открыли «Инкубатор» на деньги Европейского Союза.

— У нас меньше половины населения страны против движения в Европу, — объясняет Вячеслав. — Объяснить это просто: Приднестровье, российская пропаганда… Но на самом деле обе страны двигаются по одному курсу — в Европу. Другого пути у нас нет.

При этом отмечает: многие совместные украинско-молдавские идеи очень трудно воплотить в жизнь из-за войны на Востоке Украины. Мол, вам сейчас не до веселья.

Республика из параллельной реальности

— У нас к майским праздникам всегда так готовятся. Нужно, чтобы всё блестело! — улыбается пожилой дворник и продолжает сметать сапой сорняки между плитами.

Он не носит яркой униформы ЖЭКа и одет скромно. Вся роскошь при нем — два золотых зуба и милый украинский говор. Центральную площадь Каменки в Приднестровье прихорашивают несколько людей. Здесь красуется огромный бюст Ильича. На госзданиях — приднестровские красно-зелёные флаги. Все бордюры активно белят, сорняки выдёргивают, на обочине нет ни одного фантика или окурка. Работники российского «Сбербанка» все, как один, прикололи георгиевские ленты под бейджик с именем. Из окна школы слышится «…этот День победы… порохом пропах». О «красных маках» здесь не слышали.

Дорогу к Приднестровью узнаешь не по указателям. Границу между Молдовой и непризнанной республикой начинает ощущать сначала пятая точка. Новая дорога, построенная за деньги по американской программе, возле молдавских Флорешт резко обрывается и начинает больше походить на тропинку, усыпанную щебнем. Ещё через несколько километров водитель ловит любимую радиостанцию. «Шансон-Приднестровье» рассказывает в новостном выпуске об Украине больше, чем о России.

Однозначно убеждают, что Молдова — позади, кирилличные таблички. Причём, больше на русском, нежели на молдавском, как здесь называют старую советскую версию румынского.

Молдавские пограничники привыкли к местным, которые мотаются через КПП в базарный день. Но на незваных туристов из Украины смотрят с подозрением. Кто одет по форме, кто — по гражданке. Пограничники несколько раз напоминают, что транзитом на родину через ПМР  — нельзя. Граница похожа на украинско-молдавскую возле Цекиновки. Тут через Днестр уже есть мост вместо парома, на краях моста обосновались КПП. Приднестровские пограничники немногословны: заполни миграционную карту и свободен. Штампов в паспорт не предусмотрено.

Город Каменка — центр района, в котором живет 9 тысяч приднестровцев — начинается сразу же за пограничным пунктом. Несколько школ, техникум, санаторий, рынок и консервный завод держат город на плаву.

— Раньше у нас хорошо с работой было, — рассказывает бабушка Люба.

Она живёт в Каменке с рождения. Мама — русская, отец — молдаванин. Тут вышла замуж и родила детей. Сегодня вместе с дедом Зиновием живет в старенькой хате на окраине городка.

— Я работала на консервном заводе 35 лет. Здесь была у нас когда-то и швейная фабрика, и пекарня, и колхоз. В общем, было, где устроится. А сейчас нет ничего. Заводы выкупили. Они месяц работают, а три-четыре месяца люди дома сидят. Молодёжь выезжает. Кто в Москву, кто в Питер. В Кишинёв не едут, разве что к родственникам. Работы там тоже немного, и платят меньше, чем в Москве.

В маленькой холодной кухне бабушка заливает кипяток в термос. Говорит, чай будем пить.

— Холодно у нас теперь. Газ три дня назад отключили. Я даже деду опять тёплое одеяло достала, — старушка достает чашки из серванта.

Худенькими ручками поправляет неброский платок на голове: в косе ни одной седой волосинки. В соседней комнате на широкой синей печке дед Зиновий смотрит телевизор. Голос диктора Первого канала слышен во всем доме.

— Как вы там, девочки, держитесь? — спрашивает бабушка Люба. —Я каждый день смотрю об Украине новости и плачу. Страшно, когда молодых вот так, ни за что, ни про что убивают. У нас было такое — никому не пожелаю.   

«Это всё Америка»

Приднестровцы гордятся своим многоязычием. Несмотря на то, что на улице не увидишь и не услышишь ничего, кроме русского языка, государственных их в ПМР все-таки три. Любая табличка на госздании напомнит об этом. Хотя первая надпись всегда — на молдавском.

Людей на улице немного. Всё бы напоминало кадры из советского фильма, но дети здесь в джинсах, катаются по улице на роликах, и возле супермаркетов припаркованы иномарки.

Обменки валют в Каменке встречаешь чаще сигаретных киосков. На приднестровские рубли можно поменять всё — и доллары, в том числе. Наоборот — сложнее. После 15:00 любая попытка обменять валюту на местную обречена ею и остаться. Банки, официальные учреждения и даже некоторые магазины и кафе закрываются уже к 4-м часам вечера. Настежь круглосуточно открыты только двери залов с игровыми автоматами и ночного клуба. Эта огромная стеклянная постройка выделяется на фоне неухоженного Дома культуры. Купить местный рубль, кроме как в самой ПМР, просто невозможно. На всех купюрах изображен Суворов. На полтиннике — Тарас Шевченко.

Украинцам, как и другим «иностранцам», кроме россиян, в Приднестровье кредитками лучше не пользоваться. Родные банки при попытке обналичить деньги блокируют счета, заподозрив в вас мошенника.

В местном супермаркете «Шериф» полки заставлены украинскими товарами. За литровый кефир приднестровец заплатит 7 местных рублей (14 гривен).

Недалеко от магазина расположился Шевченко, немного поменьше Ильича. Возле памятника Кобзарю — венки с украинскими ленточками. Напротив — магазин с живописной вывеской «Тарасик».

— Это у вас там очень плохую пропаганду ведут. Мы ничего против Украины не имеем, — объясняет продавщица из магазина украинских сувениров. — Все зомбированные там у вас. Всю жизнь украинские села к Каменке тянулись, люди на рынок приезжали, торговали, покупали, общались. Сейчас всё поменялось! Мы теперь для них — сепаратисты и пропутинцы.

«Тарасик» — небольшая лавка местной украинской общины. В Каменке живёт больше всего украинцев во всей ПМР. Продавщица, скромная женщина 45 лет, говорит, что тоже украинка. Хоть и по случаю. Мама — полька, папа — русский, почему-то записал её украинкой. Это слово она произносит с ударением на «а» — украинкой.

В магазинчике тесно и тепло. Всё обвешано безделушками, открытками и браслетиками. В уголке торчат два пластиковых украинских флажка.

— Это все было запланировано Америкой еще много-много лет назад. Также 20 лет назад и Молдова с Приднестровьем разделились. Вы скоро поймёте, что Путин хочет только лучше для вас. Но не Порошенко! Может, будет у вас там и второе Приднестровье, — говорит она с надрывом.

Двадцать с лишним лет назад её жених остался по ту сторону приднестровской границы. Женщина уверена, что все сложилось бы иначе, не случись войны:

— Он хотел жить за Днестром. Настоящий молдаванин, очень любил свою Родину, своё село. А я побоялась переехать туда — не знала языка. Когда началась война, никто уже никуда не ехал, страшно было. Сейчас ни у него жизни нет, ни у меня. Он мне тогда доказывал, что нужно к Румынии идти, и это всё правильно. А сейчас проснулся. Говорит мне: неправ был.

Выходим из «Тарасика» через час, так ничего и не купив.

— Передайте там у себя, что нам-то со стороны виднее, что с вами творят! Вам что-то в хлеб суют, гипнотизируют. Вот мы же новости и по украинским каналам, и по российским смотрим. И видим, как у вас врут обо всем, — говорит нам вслед женщина, оставляя противоречивые эмоции и смятение. — А люди же когда-то очнутся. Выйдет этот наркотик из мозга…

На автостанции слышен украинский: водители маршруток на Крыжополь и Винницу в курилке обмениваются свежими анекдотами.

Переезжая границу из ПМР назад в Молдову, кажется, наконец выпадаешь из этой сплошной «пятницы тринадцатого». Снова начинает ловить привычная мобильная связь, на дорогах появляется асфальт, и банкоматы признают в тебе клиента.

Только пограничник несколько раз заходит в салон маршрутки, чтобы сверить наши лица с фотографиями в паспортах. Молодой высокий молдаванин искренне не понимает, что украинские туристы забыли в  глуши Транснистрии.

Авторы: Елена Марченко и Алина Смутко

Фоторепортаж: Алина Смутко

Материал подготовлен в рамках Школы международной журналистики «Украинские фронтиры», организатором которой является Школа журналистики Украинского католического университета. При поддержке проекта Mymedia.org.ua.

Читайте также: 

Українські фронтири. Румунія; 

Українські фронтири. Польща.