Здесь был Коля. Но сбежал

Журналисты, тренированные распознавать нетипичное в самых обыденных историях (и наоборот), увидев на сайте прокуратуры заголовок «Адвоката и его банду осудили за похищение пенсионера», мгновенно сделали стойку. 

«Приговором Московского районного суда Харькова адвокат и двое его сообщников признаны виновными по ч.2 ст.146 (незаконное лишение свободы или похищение человека, совершенное из корыстных мотивов, по предварительному сговору группой лиц) и ч.2 ст.189 (требование передачи права на имущество с угрозой применения насилия над потерпевшим по предварительному сговору группой лиц) УК Украины».
Орфография и стилистика официального сообщения сохранены.

Николаю Дмитриевичу Евтушенко — 75. Рассказывая подробности его заточения и побега из плена, следователь прокуратуры ласково называет его «дедушкой». Но дедушка — это дряхлый старик со спутанным сознанием и речью. Николай же Дмитриевич полон энергии, активен, моложав — в трезвом уме и твёрдой памяти. 

Неистово увлечённый эзотерикой, он с космической убеждённостью подводит космическую базу под каждое явление, поступок, жест. И предрекает такие же глобальные, вселенские последствия. Он не производит впечатления жертвы, а о жуткой, на самом деле, передряге, в которую попал, рассказывает с иронией, не смакуя подробности — как о приключении и уроке.

«Я чувствовал помощь свыше, высшего разума»

Это было 22 марта. На улице к пенсионеру подошли трое. Представились милицией, издалека показали удостоверение, объяснили: большой долг по коммунальным платежам, «придётся проехать». Везли долго: сначала «задержанный» ничего не подозревал, когда забеспокоился — попытался запомнить дорогу, но безнадежно. Приехали в глухой переулок на Основе. Завели в дом, заперли двери, «главный» поправил на поясе кобуру, вспоминает Николай Дмитриевич.

«Вижу, что у него пистолет. И наручники так крутит в руках. «Вот такие дела, — говорит. — Раз вы должник, много задолжали по коммунальным услугам, ваша квартира — уже не ваша».

«Согласно заключению экспертизы, жильё дедушки стоит около 25 тысяч долларов. Целью было — завладеть его имущественными правами, подписав у нотариуса доверенность, и в последующем провести реализацию квартиры, — следователь прокуратуры цитирует материалы дела. — Квартира — две комнаты в обычной «хрущёвке» на Восточной Салтовке (район 24-этажки)».

В арендованном частном доме, в небольшой комнатке с окошком в палисадник, Николай Дмитриевич просидел 10 дней.

За это время он разработал 5 (пять!) планов освобождения. Пытался выбить раму, но она оказалась крепкой. Всерьёз замышлял побег через форточку: «Вы ж видите, я такой худой, без мыла пролезу».

Нашел гвоздь — царапал цемент, скрепляющий шлакоблоки, из которых сложен дом, надеялся сделать лаз наружу. Четвёртая и пятая стратегия —на крайний случай, уже у нотариуса, где узник должен был подписать доверенность на свою квартиру: написать в документе, что согласие выбито силой, или же прямо заявить о принуждении.

Первые 6 суток Николая Дмитриевича держали впроголодь: кусок хлеба, пол-литра кефира в день. Последние 4 дня не кормили вообще: приближалось 1 апреля — день, когда дух пленника должен был быть окончательно сломлен, а авантюра — разрешиться оформлением квартиры на нового собственника.

Сработал шестой план — действовать по обстоятельствам.

«Дедушка убежал в 9 утра, а на 11.00, по его словам, была назначена встреча у нотариуса, — рассказывает старший следователь Московской прокуратуры Евгений Кривоносов. — Освободился дедушка самостоятельно, из-за «халатности» охранника. Вообще, в заключении он занял интересную, правильную позицию. Он не вёл себя агрессивно. Но, находясь там, максимально оставлял следовую картину, которая потом подтвердила факт, что он удерживался не добровольно. К примеру, на подоконнике, в труднодоступном месте, дедушка гвоздем выцарапал: «Здесь сидел Николай Евтушенко с 22 марта».

Сам Николай Дмитриевич о побеге рассказывает со смехом: прикинувшись простачком, он таки перехитрил своего надзирателя. В тот день его сторожил парень, употреблявший, как предполагал узник, наркотики. «Дед» всю ночь теребил охранника разговорами, не давая уснуть ,— изматывал. Уже утром попросился во двор по нужде. Сонный караульный отпер дверь: иди! — и вырубился.

Пленник побежал в дальний угол довольно большого участка, нашел кусок шифера, приставил к забору, вскарабкался, схватился за ветку дерева, растущего с той стороны, подтянулся… Забор — 1 м 85 см, за ним — чужой двор, внизу — собачья будка.

«Думал, меня собака потерзает. А потом вышла бабушка, говорит: «Мужчина, что вы тут делаете?». Говорю: «Бегу от зла!» И пальцем так показал. Давайте, говорю, мне надо выйти срочно! За мной приедут! Она говорит: «Ну, выходите». Через калитку меня пропустила».  

В суде адвокат, задумавший аферу и не воплотивший её «по независящим от него обстоятельствам», каялся и признавал вину. 33-летний юрист с Николаем Евтушенко знаком не был, он случайно узнал об одиноком пенсионере с многотысячной задолженностью коммунальным службам. Помощникам-сторожам — 28 и 30. По данным прокуратуры, безработные и «непутевые», эти молодые люди не вполне осознавали, что шли на преступление, да и «главный» не сразу посвятил их во все подробности. Когда случилось похищение, Рубикон был перейден, закон нарушен — оставалось только доводить до конца.

Уже задержанный, адвокат убеждал следствие, что состоял со своим пленником «в гражданско-правовых отношениях». Речь якобы шла об обмене квартиры Николая Евтушенко, которую он не в состоянии содержать, на более подходящее жилье — часть дома в удалённом районе области. Но договориться не получилось.

Получили они соразмерно. Приговор: 4 года — адвокату, ещё 4 — на двоих — его «подчинённым». До 22 августа у троих «концессионеров» есть время подать апелляцию. По словам адвоката Сергея Богомолова, представлявшего в суде своего коллегу, будет ли осуждённый юрист оспаривать приговор, пока неизвестно.

Эта история укрепила Николая Дмитриевича Евтушенко в его вере в победу сил добра над силами зла. Он даже не сердится на обидчиков, полагаясь на ту же вселенскую справедливость.

«Если человек воровал — он будет воровать. Если человек врал — он будет врать. У него уже в мыслях и в крови эта циркуляция идёт. Гены, испорченные гены».