Владимир Линке: Пожизненный харьковчанин

Кто такой Владимир Линке? При упоминании этого имени у болельщиков “Металлиста”, особенно тех, кому под пятьдесят, глаза загораются: “Линке – это легенда харьковского футбола!”. И они правы: Владимир Иванович за “Металлист” сыграл 312 игр – и как сыграл!!! Но Линке (Лина, как ласково называли его болельщики) – легенда не отставная и звезда не погасшая. Просто теперь всё, что наиграно им за прежние годы, сейчас находит своё воплощение на другом футбольном поприще: Владимир Иванович в том же “Металлисте” работает с детьми. Теперь его опыт и знания достаются в основном им.

– Когда и как начался в Вашей жизни футбол?
– Я, честно говоря, даже не помню. Родители говорили, что я мяч пинать начал раньше, чем ходить научился.

– А мяч в Вашей семье появился с Вашим рождением?
– Нет, раньше, конечно! И отец играл немного, и брат старший.

– Вы харьковчанин?
– Да, родился в Харькове. 27 марта 1958 года. И харьковчанин до сих пор. Пожизненный харьковчанин. Хотя мог бы сейчас и в Москве жить – Бесков меня приглашал в “Спартак”, квартира в Москве меня уже ждала, если бы я согласился… А я – нет. В Харькове остался.

– Так что с Москвой у Вас не вышло…
– Вот об этом я жалею. Потому что по стилю своей игры в “Спартаке” я мог играть. “Динамо” киевское приглашало в 76-м, в “Днепр” ездил, но там меня не заявили, проблемы были – нельзя было больше трёх человек, но об этом я не жалею. О “Динамо” – тем более. Мы тогда вместе с Балтачой писали заявление. Он пошёл, я нет. Потому что я знал, что там нагрузки приличные, я их просто не выдержу. У меня были врождённые шумы в сердце, врачи вообще запрещали заниматься физкультурой.

– А как же?..
– А был такой врач у нас в поликлинике, еврейчик старенький, дедушка, и он мне дал нагрузку – поприседать, трусцой пробежаться… Он послушал меня, посмотрел и говорит: “Занимайся, сынок. После нагрузки сердце у тебя работает как часы”.

– А вот если бы Вы проснулись завтра утром – а у нас Советский Союз настал? Что бы Вы делали?
– Ну, не расстроился бы точно. Конечно, было много несправедливости, но порядочности больше было. Вообще, хорошего было больше. Сейчас смотришь на то, что происходит… Немножко жалко, что такие времена настали. Уважения нет ни к женщинам, ни к старшим у молодёжи… И самое страшное, что они этим гордятся. Вот это страшно.

– Какая у Вас должность в “Металлисте”?
– Сейчас я спортивный директор Детской академии “Металлиста”. Директор – Игорь Кутепов. Вот как в “Металлисте” в руководстве Волик и Красников – так Ярославский и с академией решил, двух человек поставить. Кроме того, Ярославский предложил ещё добавить к моей должности два слова: “советник президента”, чтобы на меня не было давления – каких детей брать, каких не брать, каких тренеров освобождать, каких не освобождать… То есть, пусть думают, что если я что-то решил, то перед этим уже с Ярославским советовался. И всё.

– И всё?
– Ну, сама понимаешь, когда коллектив, когда кадровые решения – не может быть, чтобы все и всем были довольны. Кто-то обязательно будет недоволен. А хорошим быть для всех – это нереально. Но, помимо того, что есть такие как бы нормальные шероховатости – а они абсолютно нормальные – есть ещё и главная линия. Линия, которую разработали с Маркевичем, которая проходит от деток до первой команды. Поэтому работаем в таком русле: команда играет так – так должна работать и школа, в одном направлении. Поэтому кто не захочет работать так – ну что, будем расставаться. К сожалению.

– То есть, это как, к примеру, в “Аяксе”: и школа, и команда – всё выстраивается в одну линию…
– Это не только в “Аяксе”, это во всех ведущих футбольных клубах во всём мире!

– Но это всё-таки самый яркий пример?
– Согласен. “Аякс” именно из-за такой стратегии даёт так много футболистов высшего уровня, и работа наша будет в основном построена по примеру “Аякса”. Мы просматривали с Мироном Богдановичем материалы и пришли к выводу, что будем работать в аяксовском стиле. Главный тренер у нас будет Крамаренко, который всем этим заниматься будет, и просмотром кассет в том числе. А главное качество Крамаренко – то, что он трудоголик.

– Владимир Иванович, есть немало примеров того, как прекрасные люди и прекрасные футболисты не смогли стать тренерами – одни слишком мягкие, другим просто не дано объяснить футболистам, что от них требуется… И это я говорю о взрослом футболе. А с детским как? Проще или сложнее с детками работать?
– С детьми вообще сложно работать. У каждого свой характер… Я не говорю, что у взрослых характера нет, просто у детей характер – это дело такое… Где его построить нужно, где не сломать, а где просто подкорректировать. Так вот, у каждого характер, капризы какие-то… Я работал как-то в “Спартаке” после “Металлиста” – интересно было работать. Я набрал 78-й год, так мы, между прочим, выиграли первенство города, обыграли “Металлист”, и одиннадцатая спортивная школа тогда была хорошая. Был среди них талантливый мальчик, Горбань – я из-за него и пошёл в спортивный интернат потом работать. Он сам не харьковский, и его в интернат перевели. И я следом пошёл, чтобы довести. Но, к сожалению, интернатовская жизнь… Поглотила его в худшую сторону. Я сам заканчивал интернат, пять лет там учился, но тогда всё было немножко по-другому. Да, не без того, что мы молодые ребята и энергию некуда деть иногда, но не распылялись. Поля не было, чтоб тренироваться – а выпуск 58-го года рождения, из тех, что играли в высшей лиге!.. (Линке начинает загибать пальцы) Я говорю по линиям: Сивуха, Каплун, Крячко, Бессонов, Балтача, я и Черенков Юра, который очень много лет проиграл за “Металлург” запорожский. Семь человек из нашего года – и тренировались без поля!

– А где же тренировались?
– Ну, вот там, где сейчас лыжники катаются, шведские горы эти – вот там мы, футболисты, тренировались тогда.

– На холмах?..
– На холмах! Гоняли мяч по долинам и по взгорьям. Тренер наш, Кольцов, находил более-менее ровные участки – и вперёд. Но даже не в этом дело. На субботу-воскресенье мы приезжали домой – и всё равно играли в футбол. Во дворах был футбол! Почему сейчас футбола нет? Вот я рос, мы играли во дворе – я играл с ребятами на восемь лет старше, с братом старшим и его компанией… Они меня с собой вообще таскали с десяти лет на игры – и я за них играл! Я рос! Во-первых, играл против старших, это тяжелее. Во-вторых, смотрел на них, кто как играет. А это же у каждого свой какой-то финт, что-то своё – поэтому смотрел, учился. Потом сам во дворе пытался это повторить, разучивал… А жонглировать? Это же немаловажный фактор, чувство мяча! То, что у наших детей сейчас, к сожалению… Даже тех, кто постарше, просишь пожонглировать – раз десять набъёт и всё, и то коряво…

– Видно, считают, что это лишнее…
– Ну, и плохо, что так считают. Потому что они считают, что они самые умные. Не слушают старших.

– А в Бразилии, как и у нас раньше, в Советском Союзе, в футбол играют все, кто может и не может. И везде – где можно и где нельзя. Поэтому, наверное, и футболистов столько даёт миру страна.
– Ну, раньше мальчик должен был уметь обращаться с мячом. А теперь главное – уметь обращаться с компьютером. Они и в футбол играют по компьютеру. И страшно даже не это! Страшно то, что у нас сейчас физкультуру скоро запретят в школах: “Дети больные”. Ну, как это?!. А в Германии, опять же, посмотри – оздоровление нации, два урока физкультуры в день!!! А мы начинаем говорить, что Чернобыль нас ударил. Да при чём тут Чернобыль!.. Нас что-то другое ударило… Дети сидят за компьютерами, перед телевизорами, а постарше – под ларьками с пивом… Да и площадки сейчас все застраивают, та даже и стадионы… Это катастрофа. А если есть где-то площадка, то кто там играет? По выходным ветераны. Взрослые мужики, да. Детей редко где увидишь. Это страшно. Просто страшно.

– Вы были строгим детским тренером?
– Ну, тут же надо знать, на какого ребёнка нужно прикрикнуть, а какого…
– Пожалеть?
– Нууу… Я бы сказал, похвалить. Вот так лучше. В общем, это чувствовать надо. Я же говорю, был у меня этот Горбань Андрюха, так я его никогда не хвалил. А он – ну, детки же ещё – подходит ко мне, в глаза заглядывает: “Владимир Иванович, а как я сыграл?” – “А как всегда, плохо”.

Мне становится страшно жалко тогда ещё маленького Горбаня. Линке это видит и продолжает:
– Чтоб он стремился играть лучше.
– Он не расстраивался?
– Нет, он был такой мальчуган… Как раз из тех, кто собирается и работает. И поиграл же потом всё-таки в Кировограде в высшей лиге, и в “Заре” луганской в высшей лиге. Хотя интернат всё-таки подпортил его немножко, не с теми ребятами он связался. Духовность его подпортилась, можно сказать. Я поэтому и ушел – когда увидел, что он другим человеком становится. А бороться с ним… Этого не хотелось.

– При всём том, что Вы человек прямой и упорный, Вы понимаете, когда уже нет смысла за что-либо бороться?
– А как же… Если ты борешься за хорошее, а он поворачивается к тебе задом, в смысле спиной – есть ли смысл помогать? И много таких случаев в моей жизни было. Если я вижу, что человек чего-то хочет, к чему-то стремится – я буду стоять за него до конца. Даже в ущерб себе.

– А что жена говорит по этому поводу?
– Вот! Только хотел сказать. Говорит: “Ты всё для других, а для себя – ничего!” Вот даже при той должности, которую я сейчас занимаю, заходит ко мне на днях Красников (заместитель генерального директора ФК “Металлист” по спортивной работе, – Л.Ш.), спрашивает: “А что, телефон у тебя ещё не клубный?” – “Да нет…” – “Но тебе же много звонить приходится, надо, чтобы доплачивали!” – “Да что я, буду у кого-то просить…” – “Ой, ну ты со своей скромностью…” А при чём скромность? Ну не могу я за себя просить! Мне как-то стыдно.
– А молодым не стыдно.
– Те же самые слова сказал Красников.

– Как Вы с женой познакомились?
– В интернате, когда учились. Люда велосипедистка. Была сборница Украины, трековичка, одна из тех, кто делал сюрпляс на самом большом вираже. Сюрпляс – это с места, когда стоит велосипед. Очень немногие это тогда делали, особенно её возраста. А среди женщин она была одна.

– А когда она вышла за Вас замуж, как вы решили: кто-то один в спорте останется? Или?..
– Мы очень рано женились. Мне было восемнадцать, ей семнадцать. И мне пришлось ещё бороться с тренерами Украины, с её тренером – прекраснейший был человек, Мельник Виталий Фёдорович, покойный, к сожалению. Они её мне не отдавали, они были так против! А я говорю: “Так, всё, хватит, она уже на втором месяце беременности”. И до того, как сказал это – тоже боролся. Меня сломали в Кривом Роге в 76-м, вот такенный голеностоп был, связки порвал – и прилетели мы с другим игроком, Шподарунком, в Харьков, и я узнал, что она на сборы уехала втихаря. А я не разрешал!.. Что ей беременной на сборах делать?! Я – на самолёт, прилетел туда, забрал её – и всё. И в восемнадцать она родила.

– Жена так и осталась дома?
– Да. А она никогда и не стремилась в тренеры.
– Но всё-таки она же себя как-то видела в спорте?
– Да, причём она была спортсменка разноплановая. Она вообще в интернат как гимнастка пришла. Потом её увидел Мельник и взял к себе. Да и, кроме того, она, по-моему, в метании пробовалась… Крепкая такая девчонка.

– Маленького роста?
– Почему? Метр шестьдесят пять. Она у меня, между прочим, казачка. Я у неё недавно только шашку отнял. А то она машет, а я пригинаюсь… Вот поэтому я и маленький такой. – Линке печально вздыхает. – А так бы у меня два метра рост был… А жена сейчас с внуком на велосипеде катается.

– А внук вообще как, в футболе видите его?
– Ну, два года уже тренируется.

– Мирон Богданович, когда говорил о своих сыновьях и о том, почему они не стали футболистами, сказал: “Це треба, щоб хист був”. Вот у вашего внука это есть?
– Думаю, что есть. Но он ещё маленький, он пока не то чтобы играет в футбол – он в него играется. Он ещё не понимает, что это такое. А может, так оно и должно быть. Но хотя после тренировки приходит домой – и давай: или меня хватает: “Давай в футбол играть”, или папу своего… Но чаще бабушку. Люда с ним чаще всего в футбол играет. А что? Ещё в училище тренер зимой заставлял их, велосипедистов, в футбол играть. А играть по снегу – это нагрузка ещё та.

– Какое у Вас амплуа было?
– Начинал я центральным полузащитником. Потом играл правым полузащитником. В интернате – опять центральный. Иногда приходилось нападающим играть.

– Сколько голов Вы забили?
– В команде мастеров – девяносто семь.
– Ого! Три гола до сотни не дотянули…
– Да… Приятно было бы сто. Не подумал в своё время. Надо было ещё за кого-то выйти на поле.

– Вы можете оценить ребёнка в плане футбольной перспективы сразу?
– Да, и довольно точно. И сейчас тот же Красников, когда взрослых футболистов берёт, советуется со мной. Решение, конечно, его, но у меня голос совещательный есть.

– А кого Вы ему советовали?
– Олейник, Эдмар, Давыдов. Давыдова вообще в деревне нашли, в Эсхаре. Он футболист от Бога. Селина тоже в Алчевске увидел, посоветовал. И пока вроде ни в одном из тех, кого советовал, не промахнулся.

– Кстати, я Вас очень часто вижу на женском футболе. Любите женский футбол или любите харьковскую команду “Жилстрой-1”?
– Не в этом дело… Я не люблю женский футбол. Я считаю, что женщины в футбол играть не должны. И тем более штанга, борьба… Женщина – это красота, а здесь красоты, конечно, не будет. А что касается “Жилстроя”… Ну, во-первых, там работают ребята, с которыми я дружу: Рубан, Лансфер. Во-вторых, мы, ветераны, уже лет восемь постоянно с ними играем, с девчонками. Потому что у нас с ними сейчас почти одинаковые скорости. Потом, мы их не трогаем. В смысле по ногам не бьём. А им у нас есть чему научиться. Я считаю, это главный фактор в двусторонних играх.

– Владимир Иванович, а Вы немец? Это звучит как фраза из старого хорошего фильма “Адьютант его превосходительства”: “Павел Андреевич, вы шпион?”
– Вообще, моего отца настоящее имя не Иван, а Иоганн.
– Ага! Здравствуйте, Владимир Иоганнович!
– А дед наш был управляющим на “Криворожстали”, а в сорок третьем с немцами ушёл. Это, конечно, для нас было… После чего и папа мой стал Иваном. Но я об этом узнал, когда мне аж 23 года было. Представляешь? Двадцать три года правду от меня удавалось скрывать. Легенды такие придумывали, что просто… Рассказывали, что наша украинская фамилия Линка была изуродована безграмотной паспортисткой и превратилась в Линке. А потом, позже, мы ещё искали следы деда, но его семья из Германии в Канаду перебралась – и всё, там потерялись. А найти очень хотелось.

– А заветная мечта – такая, чтоб можно обнародовать?
– Можно. Обе можно. Их у меня две. Первая – чтоб внук стал футболистом. Вторая – чтобы в “Металлисте” в основном харьковчане играли.

– И тут всё для других и ничего для себя…
– Ну, мне вообще для себя ничего не надо. Я как Робин Гуд. Для других могу, а для себя… А зачем мне ещё что-то? Счастливая семья, хорошая работа, любимый город… Мне больше ничего не надо. Честно.

Фото: Виктор Галич.