Вербовка
Александр Сидоров, неполных 19 лет, ранее судим: статья 186, групповое ограбление – банка пива в ларьке с тремя друзьями; как самый младший, всё взял на себя. Не сел – по первости и малолетству дали условно и отсрочили на два года. Валять дурака перестал, устроился на работу. Два года почти истекли, жизнь почти наладилась… Могли ли наши «доблестные» позволить такому ценному кадру соскочить с крючка?
«Взяли» его прямо с работы.
Александр Сидоров
Далее – много и подробно. Для того, чтобы каждый из нас знал, что делать в таких случаях. Неважно, были ли судимы ваши дети; неважно даже, есть ли они у вас – важно то, что прямо рядом с вами существует параллельная реальность, другой, неизвестный вам мир, который в любую секунду может сломать привычный ход вещей. И вашу жизнь.
Вы в это не верите? Этого не может произойти с вами? Это не про вас?
Значит, вы будете к этому не готовы.
Корр.: – В каких взаимоотношениях вы находитесь?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Я адвокат, это мой клиент; мы с ним работаем не в первый раз. Ранее он привлекался к уголовной ответственности, я участвовал в защите. После этого – помогаю, курирую, потому что парень желает вести нормальный образ жизни, и мне хочется ему помочь. Мы с ним поддерживаем контакт, он советуется со мной по многим вопросам – даже приема на работу. И я ему много раз говорил, что если вдруг какие-то неприятности – чем раньше ты ко мне обратишься, тем более вероятно, что я смогу квалифицированно помочь.
Корр.: – Официально взаимоотношения «адвокат-клиент» у вас с Александром оформлены?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, конечно, у нас подписано соглашение на сопровождение любых юридических вопросов.
Корр.: – Саша, Вам дорого это обходится? Назовите примерно цифру.
Александр Сидоров: – Бесплатно.
Корр.: – У вас просто дружеские отношения. И тем не менее – это законный документ, Виктор?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Законом не предусмотрена обязательная платная услуга. Более того, есть случаи, когда я просто обязан по закону оказывать такие услуги бесплатно. В данном случае я не был обязан, но это мое личное право, и я им воспользовался.
Корр.: – Давайте вернемся к тому дню, когда всё это произошло. А когда всё это произошло?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Шестнадцатого марта около 19.30 мне позвонил молодой человек, представился другом Александра Сидорова и сказал, что его с работы – из супермаркета – забрали работники Фрунзенского райотдела милиции. И что он оставил свой мобильный телефон, просил связаться со мной, чтобы я приехал в райотдел.
Корр.: – Саша, кому Вы оставили свой телефон, кто это был?
Александр Сидоров: – Это был охранник супермаркета.
Корр.: – А оперативники видели момент передачи?
Александр Сидоров: – Нет.
Корр.: – А зачем Вы вообще это сделали? Вы догадались, зачем они приехали?
Александр Сидоров: – Да.
Корр.: – Вы предполагали, что Вас «заметут»?
Александр Сидоров: – Да.
Корр.: – Почему?
Александр Сидоров: – Раньше они уже ко мне приезжали, домой, и ломились в двери, но мы не открыли…
Корр.: – «Раньше» – в эти же дни?…
Александр Сидоров: – Месяца два назад.
Корр.: – И это ничем не закончилось? Они Вас не нашли и просто уехали?
Александр Сидоров: – Да.
Корр.: – Вас потом не вызывали? Повесткой?
Александр Сидоров: – Нет.
Корр.: – Виктор, продолжайте – что Вы предприняли после звонка?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Сразу поехал во Фрунзенский райотдел. Около 20.00 я туда приехал, обратился к дежурному, сообщил, кто я, предоставил свои документы – свидетельство на право заниматься адвокатской деятельностью – назвал фамилию моего клиента и попросил, чтобы ко мне вышел сотрудник милиции, который его задерживал.
Корр.: – В Ваших действиях было что-нибудь неформальное или незаконное?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Нет, абсолютно.
Корр.: – Они обязаны были сделать то, с чем Вы обратились?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, конечно. Прошло около 20 минут, вышел мужчина, представился начальником уголовного розыска Фрунзенского района. Я ему еще раз объяснил, кто я и зачем пришел, он вернулся обратно в райотдел и еще минут через 20 вышел, сказал, что Саша Сидоров подозревается в совершении более чем 30 краж. Я потребовал, чтобы мне предоставили возможность увидеться с ним.
Корр.: – У Вас были основания этого требовать?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, конечно. Согласно Конституции Украины, любой человек имеет право на юридическую помощь, и есть разъяснение Конституционного Суда о том, что это касается не только уголовных дел, но и любых вызовов, при даче любых – даже устных – пояснений работникам милиции гражданин имеет право пользоваться услугами адвоката.
Корр.: – Что Вам на это ответил руководитель уголовного розыска?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Он спросил, есть ли у меня с ним соглашение, я сказал, что есть, но не на руках. А он сказал, что если так, то он отказывается меня допускать. Я попросил о возможности встретиться с Сашей, чтобы он лично мог подтвердить факт соглашения: юридическая помощь, консультация, может оказываться без заключения соглашения, устно. Более того, если бы мне предоставили такую возможность, я мог бы написать новое соглашение. Но он воспользовался формальным основанием и не впустил меня. Саша живет недалеко от райотдела; я поехал туда за копией соглашения… Кстати, подробность: приехав туда, я сообщил его маме и бабушке о том, что он задержан, – они не знали об этом.
Корр.: – Саша, Вы к этому времени пытались обращаться к милиционерам с просьбой связаться с кем бы то ни было?
Александр Сидоров: – Не было смысла…
Корр.: – Вы уже знакомы с этой системой, я так понимаю.
Александр Сидоров: – Да.
Корр.: – Продолжайте, Виктор. Вы привезли соглашение…
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да. Я еще раз подошел к дежурному, показал копию соглашения и попросил передать сотрудникам угрозыска, что я требую встречи со своим клиентом. Дежурный сказал, что передаст. Спустя минут 15 я повторно к нему обратился. На что он развел руками и сказал, что угрозыску передал всё, и что они не собираются меня впускать. А повлиять на них он не может.
Корр.: – И что Вы предприняли дальше?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Передал через дежурного в угрозыск, что просто позвоню по телефону 102, в милицию, и зафиксирую тот факт, что меня отказываются пускать к моему клиенту.
Корр.: – Милиция обязана фиксировать такие факты тоже?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, безусловно, они фиксируются и записываются на аудио.
Корр.: – Вы это сделали?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, и я записал данные работницы, которая принимала вызов. Затем я набрал номер дежурного областного управления милиции, чтобы узнать номер дежурного службы внутренней безопасности, УВБ. Они тоже всё записали и дали мне телефон УВБ. По которому я неоднократно в течение 20 минут пытался дозвониться, но никто на звонки не отвечал.
Корр.: – Это горячая линия?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Горячая круглосуточная линия. Звонил я около половины десятого.
Корр.: – После этого?
Виктор Ермолаев, адвокат: – После этого я набрал номер дежурного прокуратуры области – номер его телефона был незадолго до этого опубликован на сайте «МедиаПорта» – это сработало, они записали мои полные данные, записали данные моего клиента, сказали, что перезвонят в течение пяти-восьми минут. Так и произошло: через несколько минут перезвонил работник прокуратуры – заместитель прокурора Фрунзенского района Цимбалюк – спросил, что происходит. Я ему описал ситуацию, и он сказал, что свяжется с работниками милиции и займется моим делом. Через полчаса вышел из райотдела еще один мужчина. Представился замначальника Фрунзенского райотдела…
Корр.: – У них фамилии бывают, Виктор?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Никто не называл… Прокуратура называла, а милиция – нет, только должность. На самом деле меня на тот момент интересовали не фамилии милиционеров, а состояние моего клиента – я понимал, что если адвокат умышленно не допускается, значит что-то происходит ненормальное. Иначе не было бы необходимости прятать от меня человека. Замначальника райотдела подтвердил, что Саша подозревается в совершении преступлений…
Корр.: – Минуту. Каков был статус Вашего клиента на тот момент? Задержанный?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Ну, в моем понимании – безусловно, статус «задержанный», поскольку он не добровольно пришел в райотдел – его забрали с работы насильно, кроме того, мне не позволяли с ним увидеться. Я спросил, на каком основании мой клиент задерживается в райотделе более трех часов. Однако замнач ответил, что он не задержан, что он был «приглашен и добровольно явился, чтобы пояснить информацию, необходимую работникам милиции». Я настаивал на том, что пояснять что бы то ни было он должен в моем присутствии. Замнач внимательно проверил мое соглашение, проверил мои адвокатские документы и сказал, что Александр никаких пояснений не дает, а пока просто находится в коридоре. И как только он начнет писать объяснение, меня пригласят.
Перед тем, как выйти ко мне, замначальника райотдела разговаривал по телефону, как я понял, с начальником райотдела. Разговор был очень громким. И мне было все чётко слышно. Он докладывал начальнику о том, что у них содержится человек, который подозревается в кражах, и давал описание, по которому я понял, что речь идет о моем подзащитном. И сказал, что у него имеются телесные повреждения, и они сейчас не знают, что с ними делать, что якобы он бился головой о стену, и на него сейчас собираются оформлять статью 185 – «злостное неповиновение законным требованиям работников милиции». После того, как я услышал о телесных повреждениях, я тут же перезвонил заместителю прокурора района и ему об этом сообщил. Как следует из моего опыта и юридической практики, работники милиции очень часто, применив недозволенные методы, потом оправдывают свои действия, составляя вот такой протокол. Причем протокол составляется не о злостном неповиновении где-то на улице, а в стенах райотдела…
Около 23.00 в райотдел приехал зампрокурора района, и мы прошли внутрь. Мой подзащитный находился на первом этаже, в кабинете угрозыска – то ли зама, то ли начальника угро, там он и стал давать показания прокурору. Что мне сразу бросилось в глаза – явно видимые телесные повреждения. Полностью лопнувшие сосуды в глазах, плюс покраснение вокруг лица, плюс общее состояние такое, знаете… загнанный зверёк. Дикий ужас на лице.. На мой вопрос «Били – не били» – сразу сказал «Били», и в объяснении было написано, что его не просто били – его душили, мучили и заставляли сознаться в преступлениях. Как он мне сказал, изначально его обвинили в 130 кражах. Потом, чтобы «облегчить» его участь, предложили сознаться в 30.
Помимо написанного объяснения, мы с подзащитным написали заявление на имя прокурора Фрунзенского района, к тому времени зампрокурора уже вызвал помощника, который нам выдал направление на суд-мед-освидетельствование.
Корр.: – В чем заключалась суть вашего заявления прокурору?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Мы просили принять меры в отношении работников милиции, которые незаконно его задержали и незаконно удерживали более четырех часов в райотделе, заставляя его признаться в преступлениях, которых он не совершал, и причинивших ему телесные повреждения. Пытали. По-другому это назвать невозможно.
Корр.: – Вы парня оттуда в конце концов вытащили?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Работники милиции до последнего не хотели его отдавать, настаивали, чтобы он остался на ночь в райотделе. Мотивировали тем, что он совершил админ-правонарушение, и они его хотят задержать.
Корр.: – Законным ли было это требование со стороны милиции?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Нет. Дело в том, что любой задержанный на срок свыше трех часов должен содержаться не в помещении райотдела, а в ИВС (изолятор временного содержания – ред.) на улице Ивана Камышева. К тому времени с момента задержания прошло больше четырех с половиной часов. Работники милиции требовали, чтобы Александр написал расписку о том, что обязуется завтра явиться в райотдел, и чтобы зампрокурора в этой же бумаге расписался за то, что Александр отпускается под его ответственность. Зампрокурора расписался. Я не видел, что именно он написал, – это взаимоотношения между прокуратурой и милицией – но я видел, как потом с этой бумажкой бегали недовольные работники милиции.
В начале второго ночи мы с Александром оттуда уехали и попытались пройти освидетельствование в мед-комплексе на Салтовке (филиал Бюро судебно-медицинской экспертизы – ред.). Там дежурная мне сообщила, что ночью, согласно их правилам, освидетельствование проводится «только в случае изнасилования либо убийства». Тогда мы поехали в четвёртую «неотложку», там его осмотрели несколько врачей, сделали рентгеновские снимки головы, грудной клетки, и мы сдали еще кровь и лёгочный тест на алкогольные пары.
Корр.: – Результат?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Алкоголь полностью отсутствовал. Зафиксирован ушиб грудной клетки. По жалобам на глаза и ушную боль – нам было рекомендовано обратиться в профильные клиники. И мы поехали в офтальмологическую клинику имени Гиршмана, где врач установил повреждение сосудов глаз. Затем мы поехали в лор-больницу, дежурный врач предположил разрыв барабанной перепонки левого уха (позже этот диагноз не подтвердился – ред.) и рекомендовал немедленную госпитализацию. Но нас обязали вызовом в райотдел на утро, и Александр подписал бумагу об отказе от немедленной госпитализации.
Утром мы приехали в райотдел, работники милиции составили протокол админ-задержания. Мне сейчас тяжело судить о том, зачем он был составлен. Не «задним числом», а в 9.45 утра семнадцатого марта его задержали по ночным событиям и тут же отпустили. После этого и мы, и милиционеры поехали во Фрунзенский районный суд, где все материалы передали на рассмотрение.
Корр.: – Какие именно материалы передали милиционеры?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Работники милиции предоставили материалы админ-правонарушения, в которых были указаны два свидетеля. Одного из них мы успели в суде опросить, он якобы видел с расстояния в 20–30 метров, как Александр выбежал из кабинета розыска, упал на пол и стал биться головой о пол. После чего милиционеры надели на него наручники и увели обратно в кабинет.
Корр.: – …Я могу поинтересоваться, Виктор: что в данном случае в их понимании означает административное правонарушение? В чём оно заключалось?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Ну… В понимании сотрудника, который составлял этот протокол, Сашины незаконные действия заключались в том, что он не подчинился требованиям работников милиции прекратить биться головой о пол.
Корр.: – Александр, как Вы могли так злостно нарушить права работников милиции?.. Виктор, что дальше с судом?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Милиция настаивала на еще одном понятом – но у него не оказалось документов. Затем они долго искали еще одного свидетеля, и в итоге суд перенесли на двадцать третье марта.
Корр.: – Скажите, какие-либо неформальные обращения милицейских работников к Вам в процессе имели место?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Да, и сейчас обращаются. Интересовались, как я вижу дальнейшее развитие ситуации.
Корр.: – И как Вы его видите, Виктор?
Виктор Ермолаев, адвокат: – Как адвокат я вижу, что работниками милиции были совершены уголовные преступления. Ими были превышены полномочия и нанесены телесные повреждения. В данном случае я считаю, что есть основания для возбуждения уголовного дела в отношении тех сотрудников, которые это сделали.
Адвокат так видит и так считает. А у наших доблестных – и зрение в другом спектре, и счётчик в ином измерении. Максимальная кара, которой в большинстве случаев отделываются преступники в форме, – увольнение.
Что, нельзя называть их «преступниками» до решения суда? Да-да, я знаю. Можно только им.
28 марта судья Фрунзенского районного суда г-жа Алфёрова отказала Фрунзенскому райотделу милиции в возбуждении дела в отношении гражданина А. Сидорова об админ-нарушении. Основание – «отсутствие в действиях гр. Сидорова А. состава админ-нарушения».
А как же «130 краж»? Да никак. Подумаешь, с Сидоровым не получилось. Ну так на Петрова повесят.
P.S. – …Как Ваша фамилия, говорите?…