Валентин Бибик: абсолютная музыка

Классическая музыка — всегда сложный герой.  В моём случае  особенно. Фанатам, несмотря на  традиционные восемь классов за роялем,  я вряд ли открою что-нибудь новое.  Скорее они мне, вылавливая неточности после публикации, что не раз случалось.  Другие читатели  над материалами о классике засыпают превентивно. Понимаю и сочувствую:  о высоком принято и говорить высоко, что бы это ни значило для каждого отдельного автора.

Валентин Бибик, один из очень и очень немногих украинских композиторов, чьё имя можно услышать в концертном зале любой страны любого континента. Наш современник — сегодня только десять лет, как его не стало. Он прожил в Харькове большую часть жизни и предпочитал музыку всем другим занятиям, которых в советское время  непросто было избежать людям творческих профессий.

Мой источник — дочь композитора Виктория Бибик.  Это было интервью «по переписке» и, по настоянию моей собеседницы, я сохранила её ответы нетронутыми.

Расскажите о харьковских местах, связанных с Валентином Бибиком. Кто были его родители, где он жил?

Четырнадцать последних лет в Харькове отец жил в доме по улице Чайковского. Он очень любил эту старинную, уютную, утопающую тогда в тополях и каштанах улицу, которую соединяет с центральной Пушкинской строгий особняк архитектора Бекетова. Из всех окон нашей большой, красивой, открытой для студентов и друзей квартиры всегда звучала музыка: работал отец, занимались мы с сестрой. Но наши героические соседи, казалось, были даже рады: при встрече вели с папой беседы о «большом искусстве» и даже иногда просили исполнить то или иное сочинение. Несмотря на многочисленные трудности, которые, увы, никогда не обходили отца стороной, атмосфера родительского дома была замечательно тёплой, радостной. Нас окружали музыка, книги, удивительные встречи и события. Отец здесь ощущал так необходимый ему покой. И очень любил возвращаться домой из постоянных поездок. Мы всегда ждали папиного возвращения и, увидев ещё издалека его быстро идущую фигуру, бежали к нему навстречу.

Он любил бродить по роскошным, особенно ранней осенью, аллеям Лесопарка: папу всегда привлекала тишина и природа, связь с которой была для него очень важна. Часто отец бывал в Молодёжном саду, неподалёку от нашего дома, где располагается храм Усекновения главы Иоанна Предтечи. Когда-то храм окружало знаменитое кладбище, там ещё сохранились могилы писателя, ректора Императорского Харьковского Университета Петра Гулака-Артемовского (дяди знаменитого композитора), художника Сергея Васильковского. Сияющие на солнце купола, живописные, далеко уводящие тропинки парка и завораживающая тишина создавали особенное настроение. Мне вспоминаются долгие прогулки с папой из моего детства и его удивительные рассказы…

Родился отец в Харькове на Москалёвке в родильном доме на улице Черепановых, открытом на деньги знаменитого врача Ивана Попандопуло, арестованного в 1937 году. На Москалёвке прошёл первый год его жизни. Мать моей бабушки — папиной мамы — из древнего рода Долгоруковых. Бабушка родилась до революции в большом особняке в центре Харькова. Выйдя замуж за военного — папиного отца, — переехала к мужу на Москалёвку. Отец родился 19 июля 1940 года. Меньше чем через год началась война. Война изменила судьбу всех и каждого. «Шестидесятники» — поколение Ренессанса, потрясающее время мощной концентрации художественных открытий, событий — вышли из зловещего 37-го, из страшного военного детства.

Возможно, вы спрашивали отца, как впервые ему пришла мысль учиться композиции, какой была его первая музыка?

Когда человеку даётся дар слышания-создания музыки или поэзии — это божье поручение обязательно раньше или позже заставит своего обладателя посвятить ему всю свою жизнь. По рассказам моей бабушки, мамы отца, нельзя было не заметить, какое огромное впечатление производили на совсем маленького Валю его встречи с музыкой. Проводив мужа на фронт, бабушка с годовалым ребёнком на руках пешком пришла, спасаясь от голода, из оккупированного немцами Харькова в село Мутин Сумской области, где директором сельской школы был брат папиного отца. Бабушка рассказывала о страшном переполохе, когда она потеряла маленького Валю. Его искали всем селом, а нашли на берегу реки: он заслушался пение деревенских женщин. Позже, после окончания войны, вернувшись в Харьков, отец ходил с родителями в оперный театр и от звуков музыки забывал обо всем. Бабушка очень любила музыку и, заметив необычайную музыкальность сына, в тяжёлые голодные послевоенные годы, отказывая себе во всем, купила мальчику рояль. С этих пор началась главная дорога жизни отца.

Какие отношения были у Валентина Бибика с его учителем Дмитрием Клебановым, человеком со сложной судьбой, которого «режим» наказал именно за его музыку?

С Дмитрием Львовичем папа познакомился, будучи студентом Музыкального Училища. Клебанов с первых лет их общения относился к отцу с большим уважением. Всегда безоговорочно верил в его дар. Папа был любимым учеником Клебанова, о чём много позже Дмитрий Львович писал в письмах. Клебанов познакомил своего совсем юного студента со множеством запрещённых тогда партитур: достижениями мировой музыки 20-го столетия, делился с ним откровенно своими впечатлениями, мыслями о музыке, об окружающей действительности.

Дмитрий Львович предоставил папе полную свободу поиска во время учёбы и всячески отстаивал и поддерживал его, защищая от постоянных нападок консервативных коллег и чиновников. Папа рано потерял своего отца, который, дойдя до Берлина, вернулся с войны больным человеком, и Клебанов в каком-то смысле заменил ему отца. Они дружили, встречались, почти ежедневно созванивались по телефону до самой кончины Дмитрия Львовича. Помню его мягкий, чуть глуховатый голос в телефонной трубке… В марте 2013 года, когда мы с мамой приезжали в Харьков на открытие мемориальной доски отцу и на концерт, посвящённый 10-летию со дня его кончины, мы подошли к дому Дмитрия Львовича…

В советское время многие талантливые люди рано или поздно уезжали из своего родного города в Москву, рассматривал ли Валентин Бибик такой вариант и, если да, то почему он всё же оставался жить в Харькове?

В Москву, если говорить о музыкантах, стремились прежде всего исполнители. И это вполне объяснимо несомненно большими возможностями столицы для этой профессии. Искусство исполнителя — музыканта или актёра — живёт настоящим: нужно состояться здесь и сейчас. Композитор, писатель, художник, в отличие от исполнителя, не передающие, а создающие — это совсем иное — напротив, вне времени. И едва ли столичная суета, заигрывание с сильными мира сего или даже звонкость имени в данный момент помогла кому-либо создать нечто художественно ценное. Только время расставляет всё по своим местам.

Заметно прозвучав на съезде композиторов в Москве в 1969 году, отец поступил в аспирантуру Московской консерватории. Но учиться не поехал. Он был полностью сосредоточен на своей работе: вскоре были написаны опера «БЕГ», 34 Прелюдии и фуги для фортепиано, Третья симфония.

Он остался работать в Харьковской консерватории ассистентом профессора Дмитрия Львовича Клебанова, своего учителя. Для отца любые кардинальные внешние, бытовые перемены (все, что требовало времени и сил) всегда были нежелательны. Он любил стабильность,  размеренность и спокойствие: это позволяло ему  полностью сосредоточиться на работе.

С самых юных лет отец был в гуще музыкальных событий, его круг общения никогда не ограничивался Харьковом. Он постоянно бывал и подолгу жил в Москве, Киеве, Ленинграде. Самые близкие его друзья жили именно в этих городах. Там же проходили показы, исполнения сочинений. Уже в конце 60-х — начале 70-х специально для встречи с ним в Харьков приезжали исполнители из Киева, Москвы, Ленинграда, Союзных Республик, а чуть позже , при первых дуновениях свободы, и из далекого зарубежья.

В разных интервью музыканты, рассказывая о Валентине Бибике, говорят о том, что его музыку «замалчивали». Какую часть произведений Валентину Бибику не случилось услышать исполненными?

В ситуации «железного занавеса», целого пласта запрещённой музыкальной литературы, навязанных идеологических догм, царивших в Советском Союзе, отец был одним из первых украинских композиторов, кто, не теряя самобытности, обратился в 60-70-е годы к современному музыкальному языку, к новациям европейского авангарда, что положило начало нового пути развития украинской музыки.

Общение с отцом, его музыка имели огромное влияние на композиторов молодого поколения. Не используя стратегии прямой конфронтации с режимом, не делая громких политических заявлений, он всегда был верен своим идеалам, своему творчеству, и это сделало его символом передового, свободного художника, что неминуемо каралось режимом, идеологическими приспешниками «от культуры». Как и все композиторы плеяды «шестидесятников-авангардистов», отец получал удар за ударом, музыка подвергалась резкой критике. Оскорбительно-осуждающий в устах далёкой от искусства, однако всевластной чиновничьей номенклатуры ярлык «авангардист» звучал как приговор.

При любом диссонансе, пиццикато на струнах рояля, или, не дай бог, глиссандо, чиновники настораживались, им чудился в этом страшный подвох, и тут же следовали не только запреты исполнений, обструкции, но и увольнения с работы. К тому же, их возмущало отсутствие патриотических песен у композитора, его интерес к запрещённым темам и поэтам. Классический объект для осуждения, бичевания и наставлений на «путь истинный». Какое счастье, что искусство создаётся не вопреки или благодаря обстоятельствам, что судьбоносно-решающим является только вопрос дара. Власть же имеет обыкновение довольно быстро сменяться.

Немало сочинений отец не услышал при жизни, многие были исполнены лишь несколько раз. Сейчас его музыка живёт очень насыщенной жизнью, приобретая всё новых исполнителей и слушателей. Сочинения отца звучат в Украине, в России, странах Европы, Америке, Канаде, Израиле, Японии, в исполнении многих выдающихся оркестров и солистов. Со временем приходит осознание подлинного значения творчества отца для мировой музыкальной культуры.

Был ли переломным момент, когда после распада СССР, Украина стала отдельной страной, — в каких обстоятельствах оказался Валентин Бибик? С чем был связан его отъезд из Харькова? 

Конечно, смерч 90-х коснулся всех. К концу 80-х отец был заведующим кафедрой композиции Харьковской консерватории, главой Харьковского отделения Союза композиторов СССР. Он много ездил на премьеры, исполнения своих сочинений. Рядом с отцом всегда была творческая молодёжь, многие из них — теперь известные, замечательные композиторы: Александр Щетинский, Сергей Пилютиков, Александр Гринберг, Александр Гугель, многие другие.

С его именем связан расцвет музыкальной жизни Харькова. По приглашению отца в город приезжали с концертами многие выдающиеся композиторы — Борис Чайковский, Валентин Сильвестров, Андрей Эшпай и многие другие.

Регулярно, при переполненном зале, проходили показы сочинений в Союзе Композиторов, приезжали ведущие музыковеды Украины — и не только на «круглые столы», стенограммы которых публиковались на страницах крупнейших музыкальных изданий Советского Союза и так далее.

В начале 90-х отец постоянно отбивался от предложений стать ректором консерватории: при папином чувстве ответственности ректорство поглотило бы почти всё его время и отвлекло бы его от главного — сочинения музыки. Он не мог формально заниматься чем бы то ни было.
                                                                                                                             

Распад страны повлёк за собой отъезды многих музыкантов, финансовый кризис и невозможность поездок прерывали общение, общая разруха остановила концертную жизнь в городе, и произошёл распад сложившейся атмосферы, которая становилась гнетущей. С 1994 года папа жил и работал в Санкт-Петербурге. Его не стало 7 июля 2003 года в Израиле, где он был профессором композиции, читал лекции по приглашению Тель-Авивского Университета.

Как вы бы могли описать музыку Валентина Бибика?  Похожа ли его музыка на него? 

Музыка Валентина Бибика — это и есть он сам. Музыка — единственная абсолютная истина. 

Как писал ваш отец, как внешне это происходило: в одиночестве, за инструментом, эмоционально или погрузившись в себя?

Я часто слышу этот вопрос. Но мне всегда кажутся лишними попытки проникнуть в тайны создания. Это сокровенные моменты, сокрытые ото всех, и говорить о них не нужно, да и невозможно.  

Отец всегда очень много работал. Мама рассказывает, что всю свою жизнь она жила с ощущением, что если отец работает, значит всё в порядке. Должно было случиться нечто экстраординарное, чтобы он утром не сел к письменному столу или роялю. Это сразу бы нарушило порядок жизни нашей семьи и внушило бы беспокойство. Даже самые ранние мои детские воспоминания связаны со звуками музыки отца, доносящимися из его кабинета.

Конечно, большую часть времени отец был «погружен в себя», он очень любил тишину, пешие прогулки. Но общение также ему было необходимо. Он очень любил фразу Антуана де Сент Экзюпери: «Самая большая роскошь на свете — это роскошь человеческого общения».

Если бы вы хотели познакомить конкретного слушателя с творчеством Валентина Бибика, какие бы произведения вы рекомендовали послушать обязательно и почему?

Ко мне в разных частях света после исполнения музыки отца подходят совершенно разные люди: чаще музыканты, а иногда и совершенно не завсегдатаи филармоний. Их объединяет одно: музыка отца не оставляет их равнодушными. Отцу свойственен редчайший дар вовлекать слушателя в свой мир с первых же нот и не «отпускать» до тишины после последнего звука. У каждого слушателя свой разговор с его музыкой, но этот диалог всегда возникает…                                                                                                         

Писал ли Валентин Саввич? Воспоминания, размышления о музыке или возможно другие тексты?

Отец был из тех людей, которым претит так процветающая сейчас жизнь «напоказ». С ним напрочь не вяжутся такие понятия, как «официоз», «игра на публику», «претенциозная надуманность». Он никогда не воспользовался ситуацией и не привлекал к себе внимание околомузыкальным политиканством — в этом смысле отец был абсолютно отдельной, уникальной личностью. Он не примыкал ни к каким творческим группировкам, не  пресмыкался перед властью в надежде быть обласканным званиями и наградами и позже не нёс перед собой флага диссидента. Единственным критерием композитора он всегда считал исключительно музыку. Его волновали общечеловеческие ценности. Только музыкой он был всецело поглощён. 

Планка его требований к себе — профессиональных и нравственных — была очень высока. Подход отца с той же меркой к студентам, к коллегам-композиторам иногда воспринимался как излишняя резкость оценок, на него обижались…

Он не любил фотографироваться, не собирал записи своих концертов и творческих встреч, никогда не «мелькал» на нужных приёмах, не суетился. Только благодаря своей музыке отец всегда был центром внимания и событий.

Казалось, что слушать премьеры своих сочинений в зале для него было пыткой. Он всегда очень волновался… Застенчивой, быстрой походкой поднимался на сцену под шум аплодирующего зала, неловко кивал и старался как можно скорее уйти за кулисы. При этом он был замечательно артистичен в более камерной обстановке. Не могу себе представить отца участником праздных, пустых разговоров, но если собеседник и тема были ему интересны, общение ему доставляло заметную радость. У него было великолепное чувство юмора. Вспоминаются бесконечные посиделки у нас дома после концертов… 

Где бы он ни появлялся, ни жил — к нему всегда тянулись люди: творческая молодёжь, музыканты искали с ним общения. Занятия с молодыми композиторами были для него делом святым. Отец никогда никому не отказал в прослушивании музыки или беседе. Всю свою жизнь, абсолютно бескорыстно, часто в ущерб собственному отдыху, он занимался с молодыми музыкантами, всегда его окружавшими. Многие считают его своим учителем, даже не будучи его официальными учениками в консерватории.

Невероятно сожалею, что не записана ни одна его встреча со слушателями, со студентами. Планирую издать папины лекции, которые он читал в Тель-Авивском Университете. Он не старался «запечатлеть для потомков» каждый момент своей жизни. Поэтому ожидать от него «мемуаров» было невозможно.

Жаль, что не успела состояться книга-разговор с ним о музыке, о времени, о людях… Папа ушел «на взлёте», совершенно внезапно. И многое осталось незавершённым… Но он оставил после себя нечто гораздо большее — главное. 

Издаются ли сейчас партитуры Валентина Бибика, где и кем?

Партитуры отца есть в нескольких издательствах, среди них SCHIRMER и SIKORSKI. Но роль издательств в сегодняшнем мире — это отдельная большая тема. Значительную издательскую работу веду я сама.

Расскажите о событиях, связанных с возвращением музыки Валентина Бибика в Харьков.

Мне не раз за последние несколько лет приходилось слышать о «возвращении» музыки отца в Харьков — и признаюсь, что для меня это совершенно непонятное определение. Уезжая жить и работать в Петербург, отец не забрал из Харькова ни одной своей партитуры. Он сам по несколько раз переписывал партитуры и оркестровые голоса симфоний, других сочинений (трудно представить масштаб этой изнурительной работы!). Он никогда не порывал с Украиной, был на связи со многими коллегами, живо интересовался происходящим.

Весь нотный материал сочинений, написанных им до 1994 года, оставался в Харькове. Принадлежа к композиторам, интерес к музыке которых никогда не ограничивался одним городом, отец мог себе позволить выбирать, где работать и жить.

Но при этом, оставив в Харькове не только ноты, но и созданную им атмосферу, высочайшую профессиональную планку, своих учеников и коллег, он был уверен, что его музыка будет продолжать свою интенсивную жизнь в его родном городе. Но случилась 20-летняя пауза, не прервавшаяся даже в дни после трагической внезапной кончины отца…

С рассказами о концертах памяти папы в те страшные для нас дни нам звонили из Нью-Йорка, Петербурга, Киева, Тель-Авива…. Сочинения отца звучат на многих известных сценах мира, постоянно происходят яркие события, связанные с его музыкой, в Киеве, Львове, других городах Украины. Лишь в 2010 году, к 70-летнему юбилею отца, когда уже молчание становилось неприлично заметным, состоялись авторские концерты в Харькове, не без моей инициативы. 

Мне кажется, что город — это прежде всего люди, в нём живущие. Как часто для многих внешнее заменяет суть. Намного легче стучать кулаком в грудь, признаваясь в любви к родине, или гордиться, что всю жизнь не покидал родного края, чем что-либо создать, сделать. У Харькова немало имён, кем должно гордиться. Совершенно разных судеб… Чего только стоит имя грандиозного философа Григория Сковороды (к слову, прадеда выдающегося философа Владимира Соловьева). Или имя гениального физика Льва Ландау — на четыре года харьковского периода жизни приходятся его основные научные достижения, начало блестящей карьеры, обретение первых учеников. Уж не знаю, есть ли в Харькове улица его имени… Всех упомянуть невозможно…

Уникальным явлением была Регина Горовиц, родная сестра всемирно известного Владимира Горовица, воспитавшая несколько поколений ведущих пианистов города. С 1956 по 1962 год в Харькове жил и работал выдающийся музыкант с трагической судьбой Всеволод Топилин. Родившийся в Польше сын генерала императорской армии, воспитанник Харьковской консерватории, в 30-х годах — ассистент Генриха Нейгауза, постоянный партнёр по сцене Давида Ойстраха, а с 46-го года — узник Колымских лагерей.

Мне как-то прислал свои очень интересные воспоминания о Топилине его ученик по харьковской десятилетке и консерватории, композитор Виктор Суслин, к сожалению, недавно скончавшийся в Гамбурге. Не знаю, изданы ли они…. К 100-летию Топилина научная конференция его памяти прошла в немецком Эссене.

Появляются новые интересные имена, события. Очень жаль, что не получил продолжения фестиваль в Харькове замечательного скрипача Валерия Соколова, на который приезжали блестящие музыканты мирового класса. С такой историей, традициями не иметь в городе достойного здания филармонии и насыщенной событиями европейского уровня концертной жизни кажется недопустимым. Как и иметь заклеенный попсовыми афишами оперный театр…. 

Я очень рада, что удалось инициировать и осуществить в марте 2013 года концерт в Харькове, посвящённый отцу, по случаю печальной даты — десятилетия со дня его смерти — и открыть мемориальную доску на доме по улице Чайковского, где он жил. Похоронен отец в Израиле, и нам очень хотелось, чтобы на Украине было место его памяти.

Было очень приятно встретиться с папиными студентами и коллегами, молодыми музыкантами города, видеть их огромный интерес к музыке и личности отца. Со временем будут организованы фестивали и конкурсы, носящие имя Валентина Бибика. И думаю, что состоявшиеся в Харькове «концерты-возвращения» музыки отца более правильным будет назвать «возвращением харьковчан к значительным страницам своей истории».

Фото из семейного архива Валентина Бибика.

***

«Ранняя музыка…» для двух фортепиано.

Камерная симфония для камерного оркестра. Исполняет New Juilliard Ensemble знаменитой Джудьярдской школы, — одного из престижнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки. Запись сделана в ньюйоркском Линкольн-центре.

Два псалма в исполнении обладательницы премии Grammy Хилы Плитман.