«Украинские вузы должны зарабатывать сами»

Сегодня в одном из ведущих вузов Харькова и Украины — НТУ «ХПИ» — выбирают ректора. В предвыборной гонке участвуют три человека: действующий ректор Леонид Товажнянский и двое заведующих кафедрами — профессора Сергей Порошин и Евгений Сокол. 

Один из кандидатов на пост руководителя вуза — Евгений Сокол, который с 2000 года занимает пост проректора по научно-педагогической работе, а с 1989 года возглавляет кафедру промышленной и биомедицинской электроники, предложил «МедиаПорту» побеседовать.

Учитывая роль политеха в Украине, мы согласились, но на условии, что говорить будем не о Соколе — кандидате на должность ректора, а о проблемах украинского высшего образования.

Наш разговор состоялся до выборов, но опубликовать беседу мы решили сейчас — чтобы интервью с одним из кандидатов не выглядело PR-ходом. К моменту публикации выборы ректора в НТУ «ХПИ» завершены, в скором времени станет известно имя фаворита первого тура, а возможно, и победителя.

«МедиаПорт» — открытая площадка, мы готовы предоставить слово и остальным претендентам на высший пост в политехе.

Пока предлагаем вашему вниманию беседу с Евгением Соколом — о реформе высшего образования, университетской автономии, о том, как совместить бизнес и науку.

— О реформе системы образования, в том числе и высшего, говорят все 23 года украинской независимости. По вашему мнению, человека, который провёл в этой системе многие годы, в чём прежде всего должна заключаться реформа высшей школы?

— Я стою на позициях Болонской декларации. В 1995 году было 900 лет Болонскому университету (Италия), и учёные собрались и подписали Болонскую декларацию — Magna charta universitatum, определившую пять основных позиций, которым должно соответствовать европейское высшее образование. И первым пунктом в этой Болонской хартии было написано, что высшие учебные заведения — это те заведения, которые несут на себе всю нагрузку по будущему государства, поэтому они не должны быть подвержены ни политическим, ни экономическим, ни социальным, никаким другим влияниям. Это должны быть автономные учебные заведения. Вот это ключевой принцип. Мы потихоньку сегодня приближаемся к этому. Ни для кого не секрет, что ещё совсем недавно университеты активно пытались использовать в политических целях. Мы знаем, что автономия и академическая, и финансовая далеко не всегда была в высших учебных заведениях. Поэтому вот этот первый пункт концептуальный — если высшие учебные заведения будут по-настоящему автономны, они смогут воспитывать будущие поколения.

Второй пункт Болонской декларации тоже важен. Это единство науки и образования. Любое научное заведение не может существовать без передовых научных исследований. Ведь сегодня изменения технологий происходят очень быстро. И если студенты, поступая на первый курс, не будут сталкиваться с преподавателями, которые занимаются не только на пике научных исследований, но и могут смотреть вперёд, к окончанию учёбы они останутся со старыми знаниями, а должны ведь будут работать в новой экономике. На мой взгляд, это два самых важных пункта, которые должны определять положение учебного заведения.

— Евгений Иванович, давайте чуть подробнее разберёмся в этих двух пунктах. По первому — что подразумевается под автономией вузов, вне зависимости от того, украинские они, итальянские, английские и так далее? И что нужно сделать, чтобы украинские вузы стали действительно автономными? С другой стороны, министр образования Сергей Квит недавно заявил, что вузовская автономия не должна стать самоцелью. Что вы понимаете под этим?

— Я понимаю под этим те необходимые возможности, которыми должно обладать высшее учебное заведение для того, чтобы выполнять свою основную функцию, то есть, учит студентов и воспитывать их патриотами своего государства. Ведь автономия должна быть, кроме прочего, политическая, то есть вне политических процессов, которые происходят в стране. Для того, чтобы никто не заставлял студентов во время любых выборов принимать ту или иную сторону.

— То есть проявление политических пристрастий во внеучебное время, верно?

— Внеучебное время — это совершенно другое. Чем славен политех? Когда были все эти политические страсти, мы встретились со студентами и сказали: «Уважаемые друзья, университет, вся его территория, включая городок, вне политической ситуации. Каждый из вас имеет право разделять любое политическое мнение. Поэтому выйдя на митинг на площадь, вы можете отстаивать свою позицию, но в университете ни коллектив преподавателей, ни коллектив студентов не создают ни политической дискуссии, ни политической борьбы».

Я хочу сказать, это было очень правильно воспринято студентами. Я лично видел, когда студенты возвращались с площади Свободы с аксессуарами принадлежности к тому или другому политическому движению, они всё это складывали в рюкзаки и спокойно шли на занятия. У нас никогда не было никаких срывов учебного процесса, все понимали, что это святое.

— Вы интересный момент затронули, не могу на нём не остановиться. С одной стороны, я вас прекрасно понимаю — если посмотреть на европейские вузы, то там различные манифестации, митинги, в которых участвуют студенты, устраиваются, как правило, вне стен учебных заведений. Но бывают острые политические моменты, когда необходимо проявить свою гражданскую сознательность и поддержать перемены. Как это было в странах Западной Европы в 1848 году, в Российской империи в 1917-м, в Украине в 2004 и 2014 годах. Тогда нельзя было оставаться вне политики, этот тот случай, когда, мне кажется, стоит выражать свою отношение к происходящим событиям. Ведь руководству украинских вузов часто пеняют на то, что оно не определилось со своей позицией, а если и определилось, то сделало это, когда власть поменялась и делать это уже не страшно.

— Понимаете, всё-таки политический аспект хотелось бы вынести за вузовские стены. Обратите внимание, ведь даже студенты и преподаватели тех вузов, которые активно поддержали Революцию Достоинства, проявляли гражданскую активность не на территории своих учебных заведений, а на Майдане Незалежности. Ведь не было же выступлений ни на территории КПИ, на территории Киево-Могилянской академии.

— Я имею в виду не столько устройство в вузах демонстраций или забастовок, это, действительно, может парализовать учебный процесс, но желание внятно заявить о своей позиции. Я прекрасно помню пресловутое письмо ректоров, которое было опубликовано ещё на исходе власти Януковича. Тогда, конечно, никто не подозревал, что наступит 22 февраля и всё руководство покинет страну. За пару месяцев до этого ректоры ведущих вузов Харькова подписали письмо именно с этим лозунгом: «вузы вне политики». Но в нашей стране получается так, что руководители высших учебных заведений всегда идут в ногу с любой властью. Можно, конечно, возразить, что в любом европейском государстве власть меняется, а ректоры могут быть одни и те же вне зависимости от смены партий. Но там иные причины – руководителям вузов не надо подписываться в поддержку или против чего-то или кого-то. Насколько, по вашему мнению, важно действительно оставаться вне политики?

— Мы же все прекрасно понимаем: в любой западной стране власть меняется синхронно вместе с партией, которая приходит к управлению государством. На ректорах западных вузов смена власти не сказывается никак. Они становятся во главе высших учебных заведений по определённой процедуре, их задача — воспитывать студентов на принципах общечеловеческих ценностях. А уж каждый молодой человек сам разберётся, как ему принять участие в решении общенациональных проблем. Этого, к сожалению, пока нет в полном объёме в нашей стране, хотя движение в этом направлении происходит. Это ведь непростой процесс, и здесь я могу привести такой пример.

Первым ректором ХПИ был Виктор Львович Кирпичёв, который в 1885 году организовал наш университет. Через 13 он переехал в Киев и организовал киевский политех. В 1905 году студенты киевского института выступили против существующего порядка и попали под репрессии. И Кирпичёв, не имея возможности противостоять этому, написал заявление: «Прошу освободить меня от должности ректора, в связи с тем, что я не имею возможности защитить своих студентов». Я думаю, что такое отношение определяет позицию каждого порядочного человека.

— В Харькове было то же самое: скажем, известный офтальмолог, доктор Гиршман ушёл из университета и собирался уехать из Харькова из-за репрессий властей против студентов, не боясь за свою карьеру. Итак, Евгений Иванович, один из принципов автономии вузов — это недопущение влияния власти на политику вузов.

— Мы с вами немного ушли в сторону политических аспектов, связанных с влиянием или невлиянием на вузы. На мой взгляд, наиболее важными и актуальными будут другие аспекты автономии. Тем не менее, вы же прекрасно понимаете, что бюджет университетов, многие другие вопросы сегодня зависят от власти. Поэтому когда мы говорим о том, что тот или иной ректор занял ту или иную позицию, то это не всегда связано с тем, что он боится испортить карьеру. Речь идёт в том числе о его переживаниях за коллектив. Ректор может уйти и остаться при этом на вполне достойном месте, уважаемым и почитаемым человеком. Но он прекрасно понимает, что это может обернуться сложностями для его коллектива. Поэтому переживания за этот аспект обязательно нужно учитывать.

— Ну, это как раз то, чем сейчас в России прикрываются ведущие представители интеллигенции, скажем, руководители театров, — заботой о коллективе. Но ведь за тем же Кирпичёвым тоже стоял коллектив. Но это было 100 лет тому назад, сейчас люди ведут себя во многом по-другому. Евгений Иванович, какие ещё реформы должны произойти, чтобы вузы стали по-настоящему автономными?

— Ситуация такая: автономия имеет несколько аспектов. Вот мы с вами обсудили политический, но есть ещё такие, как академическая автономия и экономическая.

Что касается академической автономии, то на сегодняшний день сделан очень большой шаг вперёд и важно, чтобы высшие учебные заведения правильно этим воспользовались. Часто бывает, что по какому-либо вопросы в вузе говорят: «Давайте напишем в министерство, и пусть они нам ответят, как нам жить».

Не надо писать. Закон о высшем образовании предоставил вам широчайшие полномочия, в которых основные решения принимаются в большинстве учёным советом университетов. Коллеги, решайте самостоятельно вопросы, которые определят вашу позицию на рынке образования.

По поводу экономической автономии. Здесь ситуация пока не такая хорошая, как того хотелось бы. Есть бюджетное финансирование, во всём мире его формирует государство. Но есть ведь вторая составляющая: вузы самостоятельно могут зарабатывать деньги. Вот то, что деньги, которые зарабатывают высшие учебные заведения, жёстко регламентируются, в том числе управляются казначейством, это колоссальный элемент, сковывающий возможности руководства и самого университета.

— Могут ли, по вашему мнению, вузы могут зарабатывать самостоятельно и как?

— Не только могут, но и обязаны. Если посмотреть на структуру западных высших учебных заведений, даже ведущих российских вузов, которые явно не самые передовые в мире, внебюджетное финансирование, то есть то, что зарабатывают сами вузы, составляет минимум 60% от бюджетного.

Этот тот путь, по которому должны идти украинские университеты, они должны наращивать объём внебюджетного финансирования хотя бы до размеров, сопоставимых с теми суммами, что выделяет государство, а может быть, даже и превышать его.

И здесь абсолютно понятные пути. Ясно, что увеличение сегодня набора контрактных студентов-украинцев не приведёт к дополнительному притоку средств в вузы, потому что все мы прекрасно понимаем финансовое состояние наших граждан. Но увеличивая количество студентов-иностранцев, студентов-аспирантов, которые платят в гривне, но в эквиваленте твёрдой валюты, да ещё и при нынешнем курсе, это уже колоссальные суммы, вузы могут существенно увеличить и денежный приток.

— То есть не поднимать стоимость обучения, но увеличить количество мест для иностранцев?

— Конечно.

— А обладают вузы такой возможностью?

— Я вам скажу, это, в принципе, не проблема. Количество иностранцев, которых мы можем принять на первый курс, регламентируется лицензией, но оно входит в сумму основной лицензии специальности. Наш университет имеет лицензию на стационар первого курса пять тысяч сто с небольшим студентов при ограничении на иностранцев в 500 человек. Но проблемы в том, чтобы увеличить количество мест для иностранцев, нет. Есть другие проблемы: например, бытовые.

Иностранцев, которые приезжают к нам на учёбу, не устраивают именно бытовые проблемы, они хотят жить в качественно другом жилье. Наш университет для иностранцев создаёт несколько другие условия жилья — студенты из зарубежья платят за него несколько больше, поэтому есть возможность создать им более комфортные условия по сравнению с нашими студентами.

Понятно, что нельзя до бесконечности увеличивать количество иностранцев, но до определённых пределов мы можем это позволить. Например, сегодня у нас около 1800 студентов-иностранцев, ещё примерно 700 мест для них мы можем добавить. А платит иностранный студент по курсу 2000 долларов в год. Аспирантов-иностранцев у нас сейчас 15, а можем увеличить хотя бы до ста. Иностранец-аспирант платит 3600 долларов в год. В общем, возможности есть.

— Кроме увеличения мест для иностранных студентов и аспирантов, на чём ещё могут зарабатывать вузы?

— У нас есть Ассоциация выпускников НТУ «ХПИ», есть опыт привлечения денег с её помощью. Часть наших выпускников занимает весьма успешные позиции, я не имею в виду государственные, имеется в виду бизнес. Эти выпускники с удовольствием спонсируют деньги для поддержания университета.

Вот, например, когда мы строили библиотеку ХПИ, мы привлекли значительные средства наших выпускников, которые позволили, собственно, реализовать этот проект, поскольку там ни копейки бюджетных денег нет.

Сегодня государство в новый закон (об образовании-ред.) заложило ещё одну норму, которая развивается в мире. Это частно-государственное партнёрство, создание эндаумент-фондов (эндаумент — целевой фонд, предназначенный для использования в некоммерческих целях, как правило, для финансирования учреждений образования, медицины, культуры-ред.). Создаёт такие фонды бизнес, вкладывает туда деньги, которые идут на развитие науки и образования в вузах. А заинтересованность бизнеса в одном, как вы понимаете — получение высококвалифицированных кадров. Естественно, что такое сотрудничество может существенно повысить объём средств, которые получает учебное заведение.

Сегодня надо менять экономическую схему заключения хоздоговорных работ с госпредприятиями. Как бы там ни было, наши предприятия заинтересованы в том, чтобы с ними сотрудничала передовая наука. Этому не может помешать даже сложная экономическая ситуация. Например, наша кафедра автомобилей и тракторов разработала суперсовременную гидрообъёмную трансмиссию, которую ХТЗ установил на новый трактор.

Такое сотрудничество — двойная удача: с одной стороны, преподавательский состав, который работает над конкретной тематикой, понимает, что такое современные требования мирового уровня к тому, что они читают, и соответствует им. В этом случае даже не стоит вопрос о необходимости повышения квалификации преподавателей, потому что бизнес не примет работу, которая не соответствует сегодняшнему дню.

Ещё один важный элемент — это получение зарубежных грантов и возможность работы с зарубежными предприятиями. Но в рамках старой государственной системы заключения хоздовогорных работ это бессмысленно. Поэтому нынешнюю модель нужно менять.

— И какой она должна быть?

— На Западе есть такое понятие как инновационное кольцо. Вокруг любого высшего научного заведения создаётся энное количество структур, которые позволяют привлечь к себе знания и научные достижения по теме, создать инновационный продукт и продать его на рынке.

Бизнес получает, понятное дело, прибыль, но в то же время привлекает высококлассный профессорско-преподавательский состав, который занимается исследованиями и создаёт новый инновационный продукт, и обеспечивает финансирование, вкладывая деньги в развитие университета.

У нас этот процесс находится на начальном этапе. Понятно, что он требует не одного дня, но для того, чтобы получить результат, необходимо начать. Чтобы понимать, насколько эффективно работает такая система, приведу пример американского Массачусетского технологического университета, одного из ведущих вузов в мире. Бюджет инновационного кольца вокруг МТI равняется бюджету Испании.

Я понимаю, что мы к такому придём нескоро, но у нас уже есть отрасли, способные создавать инновационный продукт и обеспечивать его нахождение на рынке.

Одна из наиболее раскрученных областей — это IT-технологии. «Айтишники» давно работают с западным заказчиком, поэтому у них есть стабильное финансирование и они как никто заинтересованы в кадрах, которые готовят высшие учебные заведения. Такое объединение может дать прекрасный эффект и для вузов, и для коммерческих компаний.

Есть ещё один интересный момент, который мы сейчас начинаем развивать. Это так называемая дуальная форма организации учебного процесса. Суть её в том, что та или иная кафедра работает с конкретным заказчиком, который выбирает студентов старших курсов, в которых видят необходимость как в будущих работниках. Этих студентов предприятие берёт к себе на работу.

Система строится так: скажем, в понедельник и субботу студенты учатся, а со вторника по пятницу работают и получают реальную зарплату. Во-первых, это финансовая поддержка студента. Во-вторых, он понимает, что те предметы, которые ему читают, нужны по жизни. В-третьих, это очень серьёзная лакмусовая бумажка для преподавателя. Ведь студент, который работает, не будет слушать тот предмет, который ему не нужен. Он просто не будет ходить к таким преподавателям. Производственная и учебная траектории должны совпадать.

Например, если тот же «айтишник» в университете в определённый момент получает знания по базе данных, желательно, чтобы и на фирме, куда он пришёл, он работал с базой данный. С другой стороны, если ему будут рассказывать не то, что соответствует сегодняшнему развитию IT, он получит непрофессиональные знания. А для студента это трагедия, потому что от этого зависит его карьера на предприятии.

Нельзя сказать, что такая форма частно-государственного партнёрства совершенно новая. Её элементы были ещё в Советском Союзе, так называемая система физтеха. Сейчас она, в несколько изменённом виде, развивается во всём мире.

— Евгений Иванович, вот вы упомянули, что работающему студенту нужны конкретные предметы, необходимые для его работы. Нужно ли в связи с этим, по вашему мнению, перестраивать схему преподавания, возможно, убирать некоторые предметы, вообще выстраивать её по-новому? До сих пор ещё идёт спор на тему, была ли советская система образования лучшей в мире, но ни один из украинских вузов так и не входит даже во вторую сотню лучших высших учебных заведений мира (познакомиться с рейтингами ведущих университетов мира можно, например, здесь и здесь).

— И так, и не так. Я сказал о том, что новый закон о высшем образовании предоставил существенную академическую автономию. Это позволяет сегодня составлять индивидуальные учебные планы. Каждая кафедра имеет возможность составить такой учебный план, который направлен на максимально эффективный результат в обучении студентов.

И вот тут срабатывает фактор конкуренции. Если несколько высших учебных заведений готовят студентов по одной и той же специальности, между ними начинается конкуренция их учебных планов — у кого они лучше.

Что касается советской системы образования. Известно, что российское, затем советское образование было построено на базе немецкого. Сегодня эта система не работает, поскольку основой советской системы образования была очень хорошая фундаментальная подготовка. Но тогда эта фундаментальная подготовка была подкреплена современной на тот момент материально-технической базой, что особенно важно для технических вузов. Сегодня мы сохранили фундаментальность подготовки, но материально-техническая база осталась советской, она не менялась как минимум 30 лет. На единицах кафедр и специальностей есть элементы той материально-технической базы, которая есть в любом западном вузе.

Поэтому получается так, что мы конкурируем с западными вузами на уровне интеллекта, но не добавляем того практического опыта, который должны получат современные студенты.

— Недавно разгорелся почти что скандал по поводу гуманитарного элемента в высшей школе: необходимо ли его сокращать, по крайней мере в технических вузах?

— Я считаю, что гуманитарный цикл необходим. Но вопрос заключается в том, что необходимо менять его содержание. Даже во времена моей учёбы в политехническом институте мне были интереснее технические науки, которые зачастую преподавали советские интеллигенты в лучшем смысле этого слова, чем гуманитарные предметы.

— Ну, это понятно, ведь тогда гуманитарная сфера была чрезмерно идеологизирована.

— Да, но даже тогда многие предметы можно было сделать интересными, дискуссионными. Если преподаватель относился к своему предмету с душой, а не просто отчитывал, то он пробуждал интерес.

Когда я был студентом, один преподаватель у нас читал ТОЭ — теоретические основы электротехники, чисто технический предмет. Но идти к нему на экзамен, не прочитав последний номер «Литературной газеты», это значило обречь себя на полный провал. На кафедре теплотехники работал профессор Эдуард Братута, к сожалению, ныне покойный. Он написал книгу «Термодинамика в стихах». Весь курс термодинамики он изложил в стихотворной форме!

Я вам скажу, что такое преподавание студент запоминает навсегда, впитывает в себя. И если техническое образование даёт посыл для творческого мышления, то гуманитарное должно быть на голову выше, должно показывать тенденцию.

Есть книга, узкоспециализированная, по микропроцессорной технике, её написал американский учёный Блейксли. Для меня было шоком в какой-то мере, когда я в конце книги увидел целый раздел, который называется «Социальная ответственность инженера за результаты своей деятельности». В этом разделе он размышляет о том, например, что инженер разработчик оружия будет удовлетворён, если его изобретение даёт стопроцентное поражение. С другой стороны, он должен задуматься, что эти сто процентов не дают шанса на выживание.

Социально-гуманитарный цикл — это важная составляющая в жизни любого человека, в том числе и специалиста технических наук. Вопрос заключается вот в чём: какие предметы, в каком соотношении должны быть представлены и каким должно быть содержание этих предметов, чтобы человек вырос гармонически развитой личностью.

С другой стороны, в своё время французское правительство констатировало, что отсутствие математической подготовки не позволяет выращивать лидеров страны. И государство ввело обязательное преподавание математики даже на гуманитарных специальностях, потому что она помогает структурировать мысли.

Предложение профилизировать среднее образование в Украине, на мой взгляд, неверное. Оно на то и среднее, что должно давать доступное базовое образование, а профилизацию молодые люди должны получать уже в высшей школе.

— Евгений Иванович, последний вопрос. В НТУ «ХПИ» — выборы ректора. Вы один из трёх человек, которые выставили кандидатуры на этот пост. С чем идёте на выборы, с какими мыслями? Как реформатор или как консерватор?

— Я скажу так: реформатор с консервативными оттенками. Я объясню, что это такое. Само высшее образование — это консервативная система, которая не позволяет осуществлять революции, не задумываясь над последствиями.

С другой стороны, сегодня невозможно не делать преобразований, которые предопределяются законом о высшем образовании. Они должны предоставить высшему учебному заведению возможность воспользоваться всем, что даёт новый закон о высшем образовании. Те вузы, которые сделают это, займут ведущее положение на рынке.

Семь лет назад, представляя новое поколение учебных планов в нашем университете, мы решили перейти на сокращённое количество дисциплин в семестре. Мы ограничили их до 6-7 максимум вместо 12-18 в зависимости от предмета. Мы убрали мелкие дисциплины, заставили кафедры поставить крупные дисциплины, определяющие фундаментальное образование студентов.

Недавно министр образования Сергей Квит сказал, что 600 часов нагрузки на преподавателя заставят вузы сократит количество дисциплин до 6-7 в семестр, а мы это сделали семь лет назад. И для наших преподавателей, заведующих кафедрами не будет психологического излома, так как они давно уже всё структурировали.

Но здесь важно, чтобы любые трансформации проводил профессионал, иначе могут быть очень тяжёлые последствия для вузов. И я очень бы хотел, чтобы в нашем вузе все лучшие 130-летние традиции сохранились. Конечно, каждое время требует своих решений, которые они не должны затормозить движение нашего университета вперёд.

Существует связанный с этим очень важный момент, который предполагается в новом Законе о высшем образовании. Это соотношение между Учёным советом и ректоратом.

До сих пор ректор по своей должности является и председателем Учёного совета. Учёный совет как высший законодательный орган принимает все решения университета. Получается такая интересная ситуация: человек, который должен исполнять решения, их и принимает. Новый закон о высшем образовании даёт возможность разделить эти должности.

Ректор отвечает за всё, что происходит в университете и с точки зрения финансов, и ресурсов, и всего остального. Учёный совет – де-факто и де-юре высший совещательный орган университета. Закон об образовании предусматривает, что председателем Учёного совета университета может быть не только ректор.

Ректор избирается большинством, обязательно тайным голосованием. Понятно, что большинство, избравшее ректора в университете, находится и в Учёном совете. Естественно, если этот человек обратится к Учёному совету, мол, коллеги, целесообразно, чтобы я и здесь вами руководил, его поддержат.

А если дать возможность избрать главой совета другого человека — профессора, завкафедрой? Тогда Учёный совет будет во многом демократичней формировать бюджет университета, документы, которые определяют развитие вуза. Когда ректор и там начальник, и здесь начальник, то люди в Учёном совете психологически готовы к тому, что обязаны поддержать решения руководителя.

Если же ректора Учёный совет воспринимает как партнёра, тогда у Учёного совета появляется возможность для дискуссии и принятия оптимального решения.