Турецкое лето. Конец арабской весны?

«Арабская весна» принесла миру волну исламского радикализма. Но «турецкое лето» стало полной неожиданностью даже для «турковедов» ведущих спецслужб мира. И похоже, что последние события в Турции указывают на начало заката неоисламистской тенденции.

Мне довелось стать свидетелем этих массовых выступлений в Стамбуле. Всем стереотипам вопреки сотни тысяч протестующих в Стамбуле, Анкаре и других турецких городах — это вовсе не роющиеся в мусорных баках люмпены. На улицы вышли студенты, учителя, интеллигенция и даже служащие биржи. В Турции таких называют «белыми турками».

Среди протестующих можно выделить утомлённых деревенско-исламистским напором премьера Эрдогана свободомыслящих представителей креативного класса. Рядом с ними — суфии и кемалисты. Стоит напомнить, что для Турции умеренный созерцательный суфизм является куда более традиционным религиозным направлением, нежели агрессивный суннитский тренд «арабской весны». А сторонники Кемаля Ататюрка — это местные националисты, постепенно вытесняемые из властных структур правящей исламистской партией. Там же можно увидеть и антиглобалистов, одетых в майки с изображением Че Гевары.

Многие аналитики задаются вопросом: кто стоит за бунтующими в Турции? Кому-то мерещится «длинная рука Тель-Авива», а кто видит американские происки. На самом деле всё произошло совершенно спонтанно, а посему и столь непредсказуемо. Первые дни нигде нельзя было увидеть даже плакатов и листовок на английском языке. В любой стране выходящие на акции протеста знают, что для привлечения внимания зарубежной прессы надобно предлагать ей материалы на понятном всем языке. Эти прописные истины не были учтены демонстрантами просто потому, что многие из них вышли на площадь первый раз в жизни. Не было там и единой организации; не было даже палаток, где раздавали бы воду и бутерброды.

Два дня провёл я с турецкими демонстрантами в попытке понять, что же побудило их выйти на площадь. Как отрадно было их слушать! Никто не говорил об экономике, никто не сводил жизненные и политические принципы к курсу доллара. Надо сказать, что эти молодые люди сами не ожидали, что так получится. Неупорядоченность компенсировалась удивительно высокой культурой поведения. Так, в первое воскресенье вечером полиция практически покинула центр города, предоставив полную свободу протестующим. Массы возмущённых людей оказались удивительно законопослушными. Выйди на улицы «его величество рабочий класс», участь шикарных бутиков на центральных улицах Стамбула была бы незавидной.

Если искать аналоги событиям на стамбульском майдане, то это будет не киевский «майдан», а скорее Париж 1968 года. Там тоже протестующие не принадлежали ни к какой политической партии. Однако тогдашние студенческие волнения изменили Францию сущностно. Если учесть ещё более широкие масштабы протеста в Турции, то можно с уверенностью говорить о том, что в этой стране перемены уже наступили: Турция отходит от исламизма. Остаётся открытым вопрос, вмешается ли в происходящее армия, или изменения будут достигнуты парламентским путём.

Для понимания степени серьёзности происходящего в Турции нужно вспомнить свержение Чаушеску в Румынии в 1989 году и революционные события в Москве в 1991 и в 1993 годах. Во всех этих случаях люди собирались в одном месте в центре города. У каждой революции был свой майдан. Кому-то удалось сломить волю правителей присутствием десятков тысяч, кому-то пришлось вывести на площадь и сотню. Известны и примеры, когда власть успешно подавила выступления, как это было в Китае, на площади Тяньаньмэнь, в 1976 и 1989 годах.
 
В Турции протесты носят более домашний, искренний характер и превосходят по масштабам все известные недавние примеры «судьбоносных народных волеизлияний». Важно подчеркнуть, что за все эти дни не было ни одной попытки со стороны приспешников Эрдогана выйти на улицу с целью поддержать правящую партию. Исламисты отказались даже от попытки соперничать со своими демократически настроенными согражданами. Так было в первые дни, а затем правящая партия вывезла их на запланированные и оплаченные мероприятия, но количество участвовавших было ниже ожидаемого.

Известнейший турецкий философ, теолог и телеведущий Аднан Октар (в мире больше известен как Харун Яхья) говорил первые дни о том, что молодёжь на демонстрации спровоцировали коммунисты. В своих комментариях он подчеркивал, что «всё вскоре рассосётся». Похоже, что даже такой серьёзнейший аналитик, как Октар, не был готов к такой волне протеста в его стране.

Есть известная теория Льва Гумилёва о пассионарности, когда нация или цивилизация набирает силу, а затем идет к собственному закату. Похоже, что последние события в Турции станут началом заката современного радикального исламизма. Внедряемый Эрдоганом суннитский радикальный исламизм никак нельзя считать традиционным для этой страны. Как в имперское время, так и последние сто лет Турция отличалась веротерпимостью. Там практиковали более интеллектуальный ислам, там всегда чувствовалось влияние суфизма.

И вполне вероятно, что следующим звеном в цепи громадных перемен станет Иран. На прошлой неделе десятки тысяч иранцев прошли шумной толпой через весь город Исфахан, скандируя «Смерть диктатору Хаменеи!». Это случилось во время похорон известного иранского религиозного деятеля и противника исламистской диктатуры, аятоллы Джалеледдина Тахери, скончавшегося 4 дня назад в возрасте 87 лет.

Как и в Турции, в Иране существует многовековая традиция веротерпимости и стремления к прогрессу. Тридцать с лишним лет диктатуры привели к тому, что значительная часть креативного иранского класса стоит сегодня на жёстких антиклерикальных позициях. Если при шахе иранцы говорили, что «мы работаем вне дома, а дома молимся», то сегодня это звучит наоборот: «Мы делаем вид, что молимся, когда мы вне дома, но никогда не молимся дома». Пример Ирана может послужить образцом того, как делать не надо, — тем людям, которые мечтают о насаждении религиозных ценностей силовыми методами.

Наблюдаемый процесс может послужить началу чёткого разделения на Ближнем Востоке между арабским пространством и прочим. А если принять во внимание скорые последствия «сланцевой революции» в США, нельзя исключать и резкого падения влияния исламизма во всем мире.