Революционная сиеста
В событиях последних дней, в частности, 8 августа, видится только один ощутимый плюс. Местные журналисты и публичные люди наконец-то перестали называть Печерский суд «Печёрским» (или вообще «Печорским», не знаю… «у Печоры, у реки», ну вы помните…). Остальные выводы и последствия не радуют, хотя и оставляют ощущение смутной надежды. Всё-таки движение, пусть такое, лучше, чем болото и полный стабилизец.
Утреннее противостояние на Крещатике началось со слов, а закончилось кулаками. С утра под палящим солнцем с двух сторон от арки, ведущей в Печерский суд, в лучших традициях объективности орали, не слыша друг друга, «бютовский» лагерь и лагерь неизвестной организации «Общевоинский союз Украины», вдохновляемый Олегом Калашниковым. Вот уж действительно, бывших «регионалов» не бывает…
На щитах, огораживающих лагерь оппозиции, — предметы народного творчества: карикатуры, частушки, слоганы, распечатки актуальных новостей из Интернета. Некоторые палатки переоборудованы в общественные приёмные народных депутатов, график приёма — круглосуточный.
Нардепов немного, но те, что вырвались, все как один — с шикарным загаром. Слетали на острова, теперь можно и помитинговать…
Пытаясь как-то обозначить своё существование, и «бютовцы», и «калашниковцы» врубают украинские песни, аж в ушах звенит. Потом из лагеря Калашникова начинает звучать загробный голос, перечисляющий деяния Тимошенко, а потом зачем-то проводится посвящение новых членов организации, как будто больше этим заняться негде. Очевидно, для придания пущей легитимности. «Бютовцы» тем временем пытаются заглушать противников кричалками народного производства.
Лагерь Калашникова огорожен поверх щитов полупрозрачными чёрными полотнами. На полотнах — обличительные лозунги в адрес Юли, а что за полотнами — неясно. В общем, не хотят ребята ни на людей посмотреть, ни себя показать. Позже, обойдя лагерь со стороны Бессарабки, довелось наблюдать там, за полотнами, не более 20 подростков и пенсионеров. Видимо, их и посвящали…
День до вечера был солнечным и практически курортным. Возникали даже мысли, что всем, кто хотел бы поехать на юга, но вынужден (либо как человек партийный, либо как «узник совести») присутствовать на Крещатике, можно было наверстать упущенное и даже не почувствовать разницы. Точно так же жарко, много людей и громко играет музыка из нескольких источников одновременно.
К обеду митинг приобрёл характер марафона, приезжие отлучались то побултыхать ногами в фонтане, то сделать кассу киоскам с горячей выпечкой на Хмельницкого.
Благостный разброд и шатание около 18.00 нарушило известие о том, что судья Киреев в третий раз, как в сказке, отказал изменить меру пресечения Тимошенко, то бишь отпустить её на волю. Турчинов злорадным и охрипшим ещё с утра голосом, срываясь на интонации Боярского («Каналья! Тысяча чертей!»), посоветовал строиться в колонны и двигаться по проезжей части в сторону Бессарабки. 50 автобусов с «Беркутом» только этого и ждали.
Среди митингующих сразу выделились несколько тактических групп. Одна перла напролом, прямо на этих суровых космонавтов, и, соответственно, становилась либо авторами, либо персонажами самых вкусных кадров. Другая категория перемещалась хаотично то в гуще, то по краям, успевая увидеть по максимуму и уйти живыми. Те, кто не впервые работал в таких условиях, подготовились основательно: к примеру, впечатлил вездесущий фотокорр в армейской каске. Хорошей такой, чуть помельче, чем у беркутовцев, но добротной. И наконец, были бессовестные зеваки, о которых чуть ниже.
К слову, лица у «беркутят» были разные. Многие действительно были птенчиками с бегающими глазками, они пытались смотреть по сторонам, но скоро их психика давала сбой от щедрых проклятий киевских интеллигентных бабушек и проповедей бывших военных. Тогда они опускали лакированные макушки в сторону воображаемого противника, устремляли взгляд в асфальт, и такое впечатление, что держали товарищей под руки не столько, чтобы не разорвалась цепь, сколько для того, чтоб не рухнуть в обморок поодиночке.
Такой вояка категории «овощ» чаще встречался на малоответственных участках работы, в районе ЦУМа и дальше в сторону Европейской площади. Самые звери, энтузиасты, получающие от работы истинное наслаждение, рубились в гуще, возле тимошенковского автозака, и орали в мегафоны на краях фронта, поднимая боевой дух бойцов и одновременно пытаясь объяснить мирному населению, что всё происходящее для их же блага — их просто пытаются таким образом спасти от потока машин, в который они почему-то попали…
Были и такие бойцы, на лице которых нереально было проследить хоть какое-нибудь подобие мысли или эмоции. Они встречались чаще всего и на всех участках — видимо, как наиболее универсальный тип.
Стратегической первопричиной, как всегда и бывает, стала сущая безделица: был понедельник, и Крещатик не был перекрыт для роллеров и жонглёров. Об этом нюансе было заранее известно и «блоку партийной и гражданской оппозиции», как я это называю. Попасть с противоположной стороны Крещатика к суду можно было и без перекрытия проезжей части, по подземному переходу. Но тогда, думается, инцидент был бы меньше похож на прошлогодний разгон палаточного лагеря в парке Горького и походил бы больше на давку в Минском метро.
Теперь о киевлянах. Вечный тезис о том, что столица не резиновая, мог бы помочь в революционной борьбе: киевляне, прочувствовав на себе донецкие нравы, могут опять не стерпеть, как в 2004-м. Но пока они только с утра ворчали на беркутовцев, пускающих их в обход квартала вдоль железных щитов. Можно понять: человеку надо на работу вон в ту соседнюю арочку, в двух шагах, не виноват же он, что у него офис возле Печерского суда…
К вечеру индифферентность местных жителей достигла апогея: во время противостояния беркутовцев и митингующих почти половина присутствующих «гражданских» занималась тем, что взобралась на ограды вдоль Крещатика и борты подземных переходов и всячески фиксировала происходящее. Многие умудрялись додуматься до того, чтоб фотографировать друг друга на фоне цепочки «Беркута». Сверхсовременная истина — «Если в доме пожар, сначала туши, а потом пиши в твиттер» — показалась ещё более актуальной…
Наличие отсутствия «ксивы», по идее, должно было ограничивать доступ в «верхние слои атмосферы». Но по факту недоступным для меня с утра оказался только внутренний дворик суда, где всё равно не происходило ничего вопиющего. А вечером, во время заварушки на Крещатике, движение вокруг оказалось настолько броуновским, что можно было бегать где угодно. Конечно, если умеешь пролезать под ногами у «Беркута» и между колёс автомобилей столичных налогоплательщиков, едущих домой после трудового дня.
По итогам митинга, где выступили все сочувствующие, выяснилось, что «власть боится определённого количества людей на квадратный километр площади», что «страну надо спасать, пока она не превратилась в зону», что «сегодня на Крещатике — настоящий украинский Сталинград», а по словам делегатки из Донецка, туда уже сейчас полностью вернулись 90-е, за вычетом разве что «винтовок и карьеров», но и это вопрос времени.
Как всегда спокойный Гриценко. Совершенно фееричный псих, в лучшем смысле этого слова, — Зорян Шкиряк. Яценюк, отсутствующий, но приславший ватагу мелких с зелёными флагами и тоже подписавшийся под «Комитетом сопротивления диктатуре». Данилюк, похудевший, хотя, казалось бы, куда уж ещё. И опять расхождения во взглядах: одни настроены стоять, пока не отпустят Тимошенко, другие — до президентского импичмента. И опять пустые поезда, едущие на Киев без митингующих, — чёткое воплощение «демократии». И опять намерения доведённых до ручки донецких шахтёров — они передают привет всем, кто доехал, и обещают в случае чего прийти пешком, вырыть на Кресте землянки и стоять до морозов…
