Реконструкция

Август. Отпуски подходят к концу, с вокзала валят обгоревшие и уставшие отдыхавшие, но так толком и не отдохнувшие. А здесь их встречает не только сон в родной кровати, духота с перерывом на дожди и родственники с друзьями, жаждущие сувениров и рассказов. Здесь со всех троллейбусов, плакатов на домах и с каждого третьего забора своих вернувшихся встречает харьковская городская власть: «Любить город — работать для людей».

Вот история, прямо правдивая. В восемьдесят каком-то там году в городе Харькове некая девушка закончила институт, скажем, ХИРЭ, и получила там специальность, скажем, программиста. Как молодой специалист попала по распределению в НИИ, скажем, на проспекте Гагарина, и повезло ей значительно больше многих и многих других. Работа с девяти до шести, рядом с домом, за неплохие деньги, с буфетом тут же, в том же здании, и всё бы ничего, если бы не то, чем она там, собственно, занималась.

Каждый день в девять утра в НИИ приезжала машина и выгружала какое-то безумное количество компьютерных распечаток, которые представляли собой многометровые бумажные ленты. Задача молодых специалистов состояла в следующем: рвать эти ленты на листы таким образом, чтобы на каждом листе получался отдельный документ. Делать это надо было с почти нечеловеческой скоростью, потому что вся работа должна была быть сделана до полудня. В двенадцать приезжала служебная машина ИЖ «Пирожок», водитель которого загружал готовые документы и увозил. До шести вечера никто больше ничем не занимался.

Обтесавшись, вникнув и, как следствие, осмелев, наша героиня стала наводить справки. Оказалось, что эти документы — это не что иное, как расчёты яйценосности каких-то кур, которые высчитываются, печатаются и свозятся то ли из всей, то ли для всей Харьковской области. Узнав это, она улучила момент и разговорила самого загадочного человека всей этой истории, водителя служебной машины ИЖ «Пирожок».

— Вы их куда везёте? — спросила она.
— Как куда? В подсобку, — ответил он.
— Куда?!
— В другой институт, в подсобку,— повторил «пирожковод».
— А потом куда?
— Ну, как куда… Потом переполняется подсобка, так мы всё и выкидываем, — пирожковод удивлялся вопросам, будто говорил что-то совсем очевидное. Молодой специалист в это время решилась задать самый главный, более всего терзавший её вопрос.
— А на хрена?
— Так а куда их, — искренне изумился пирожковод. — Курам, им, знаешь, вся эта яйценосность по боку, они несутся, как сами хотят, какие ты им бумажки под нос не тыкай.

Совок. Нация совка и многие поколения совка. Пока наши бабушки ещё боятся говорить плохо о власти, вдруг кто услышит; родители — лишний раз ввязываться, куда не просят; мы сами, 20-летние, до смерти стесняемся писать резюме, мол, что себя хвалить, пускай другие хвалят. И это беда, с которой надо бороться, выдавливать, вытравливать из себя этот совок, вводить новые технологии, новые алгоритмы не в куриную яйценосность, а в собственные мозги.

Водителя троллейбуса выгнали с работы, недавно дело было совсем. Он, значит, на пикет, голодовку, мол, что ж такое делается.

— А чего требуете?
— Чтобы обратно взяли.
— Чтобы «по собственному желанию» написать?
— Нет, работать буду.
— Как работать? Вас же выгнали взашей, несправедливо, обидно!
— Я там 30 лет проработал. Хочу, чтобы восстановили, и спокойно доработать до пенсии.

Бабушка, одуванчик Божий, на площади Конституции возмущается:

— Что это такое, памятник сносят? Кому он, этот памятник, мешает?
— Да что Вы, бабушка, памятник-то морально устарел.
— Это наша жизнь. И потом, на чьи деньги это всё переделывают?
— Так ведь общественные слушанья прошли, общественность согласна. Да и время другое, надо учиться иначе мыслить.
— Время такое же. Просто теперь они хотят так всё перестроить, чтобы нас будто и не было на свете. А были только они. Эти. Двое.

И вот тут я задумался.

Нет, снести насквозь совковый памятник — это прекрасно. Тем более, даже не реальным людям, а каким-то гипотетическим. Но если попытаться восстановить принятие решения о сносе, становится как-то жутко. Я сам не присутствовал, но фантазирую, как мне кажется, довольно близко к материалу.

— Так, уважаемые товарищи, значит, сегодни общественные слуханья по вопросу демонтажа памятника этому самому, с последующим ёго монтажом на ХТЗ. Значит, в прэзыдиуме Иванов, Петров, Сидоров, Чечельницкий Сергей Георгович. Председательствуе Это Который Работал на Государственных Предприятиях Города.

Повестка дня, Товарищи. Рассматриваем вопрос о демонтаже памятника этому самому, с последующим его монтажом на ХТЗ. Слово надается предсэдателю Этому, Который Работал на Государственных Предприятиях Города.

— Уважаемые товарищи, проект решения постановления об сносе, демонтировании с последующим монтажом на ХТЗ по решению территориальной громады Харькова, которое будет принято собравшимися здесь гражданами города Харькова для благоустройства города и придания ему красивого хорошего вида, который привлечёт инвестиции и в хорошем свете покажет имидж города во время чемпионата Европы по футболу в 2012 году, чтобы мы с вами, и наша работа, и наше решение об облагораживании города исключительно в интересах харьковчан.

— Так, хто-нибудь ещё желает? Ну, давайте голосуваты, товарищи. Единогласно. Спасибо.

Ужас!

Нет, я, Боже упаси, ни в чём не хочу обвинять нашу городскую власть «Любить Харьков — работать для людей». Я только хочу спросить. Вы где такую общественность взяли? Вы в каких запуганных восьмидесятых её выкопали и как протащили сюда?

Как разруха не в клозетах, так и совок не в памятниках, а в головах. И не в том дело, что теперь, чтобы классически, по-харьковски встретиться с любимой «у Холодильника», придётся ехать с букетом аж на ХТЗ, а потом с ней (и опять-таки с букетом) обратно в центр. Дело в том, что совок в памятниках громко и широко уничтожается, тогда как совок в мозгах человеческих поощряется нежно и аккуратно.

24 августа перед концертом на площади маршем пройдут лучшие предприятия города. Оценивали их многие уважаемые товарищи, занимающие ответственные должности, и лично Тот, Который Работал на Государственных Предприятиях, очень разных, по всей видимости, предприятиях. 24 августа отцы детей, родившихся в день города встанут перед всем населением города, и всем народом они будут поздравлены, и подарками одарены, и призами награждены. И грамоты, наверное, выдадут. За самоотверженную работу по развитию патриотизма в отдельно взятом Харькове.

А вот монумент в честь провозглашения Советской власти на Украине — именно так он на самом деле называется — мы уберём подальше с глаз, потому что мы боремся с совком. И вот тут уж просятся слова Жванецкого: «Тщательнее надо, ребята. Тщательнее».

Борьба с совком — дело личное, я бы сказал, интимное. Потому что от всего, что у нас делается коллективно, тем же затхлым совком и воняет. Бороться с совком потому, что поступило такое указание сверху, как это у нас успешно делается, — это не просто бред, это бред фееричный. Лучезарный. А знаете, что в этом самое смешное? Вместо монумента в честь провозглашения Советской власти в Украине на площади Конституции поставят монумент в честь независимости Украины. Сюжет сменили, а мысль, точно та же самая, осталась стоять незыблемо, как монумент.

Вот именно поэтому и судьба наша, и символ наш, и наше место, не столько этой власти, сколько вот этой общественности, — никакая не свобода, никакое не самосознание, а в лучшем случае место рулевого в еле живом драндулете ИЖ «Пирожок», чьё дело — везти и не вникать. Потому что так надо.