Re: «Анна Каренина». ЛиПи

Литературные письма. Лев Николаевич Толстой, «Анна Каренина».

Здравствуйте, уважаемая Наталья Борисовна!

Мы с Вами, действительно, не ищем лёгких литературных маршрутов. Ну, почему бы не почитать что-нибудь свеженькое, написанное позавчера и изданное вчера. Почему нас «тянет» на классику? А, если ещё учесть, что мы в силу разных обстоятельств и собственных воззрений кого-то из классиков давно и упорно недолюбливаем, то такой мазохизм должен же быть чем-то оправдан и по возможности вознаграждён.

Для меня «Анна Каренина» стала своеобразным подарком вторичного прочтения. И не потому, что я по-новому посмотрела на Анну, Вронского, Каренина, Кити, Долли, Стиву и Левина. Не потому, что я обнаружила в книге недоступную мне ранее в годы моей филологической юности глубину чувственных переживаний главной героини и т.д. «Анна Каренина» — это книга-модель, книга-конструктор, книга-провокация, если хотите. Это, Наталья Борисовна, те же толстовские «сливы», только жёстче, креативнее и для взрослых. В основном, женщин. (И как для женского романа, согласитесь, не дурно). Не встречала ни одного мужчину не филологического профиля, который бы осилил Анну Аркадьевну.

«Анна Каренина» — это психолого-этический тренинг, ролевая игра. Весь Левин в деревне, брат Николай, рассуждения о земских управах — это актуализация произведения для читателя-современника Толстого. Это фон, бекграунд, как говорится, который должен был, очевидно, увеличить читательскую аудиторию.

Поэтому Анну Аркадьевну нельзя любить или не любить, понимать или не понимать. Её надо рассматривать. С различных точек зрения, с разными подходами. Кстати, сразу после выхода в печать «Анна Каренина» стала бестселлером. Но что интересно, на выражение восторга и благодарности за создание «Анны Карениной» Лев Николаевич ответил: «Это всё равно, что к Эдисону кто-нибудь пришёл и сказал бы: „Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку“. Я приписываю значение совсем другим своим книгам». Вот так! Но, с другой стороны, роман по-прежнему актуален, по-прежнему заставляет задуматься, попытаться понять (хотя не получается, честно говоря). Потому что тема любви, брака, семьи — вечна и беспроигрышна. А в сочетании с вопросом о возможном счастье во всём вышеперечисленном — останется открытой навсегда.

Была ли счастлива Анна? Что ей ещё нужно было для счастья рядом с любимым человеком? Вы замечательно точно упомянули графа Калиостро: «А если кто-то не захочет жить счастливым? Тогда он умрёт». Но Анна не умела быть счастливой. Хотела, но не умела. А мы сегодня умеем быть счастливыми? Как научиться быть счастливым? И в чём заключается личное счастье? «Так, может, Анна права? — замечаете Вы, Наталья Борисовна. — Страсть, даже самая роковая, не даёт человеку счастья, как и скучный бухгалтерский брачный расчёт». Очевидно, что не даёт. Иначе мы бы не находили не только остроумной, но и предельно точной фразу о том, что, если учесть, что мы женаты по расчёту, то я просчиталась. Просчитаться, действительно, легко. Поэтому лучше ничего и не рассчитывать. Надо только помнить о том, что «бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных» (Ларошфуко, кстати). А дальше по Фрейду, который полагал, что, когда люди вступают в брак, они более не живут друг для друга, как они это делали ранее. Они живут друг с другом. Анна Аркадьевна не умела ни первого, ни второго. Она не смогла жить для Вронского, как и не смогла жить с Карениным.

Вообще, Лев Николаевич даёт целую галерею моделей семейных отношений: Кити-Левин, Стива-Долли. Художественная констатация высказанной Толстым в самом начале книги и ставшей крылатой (и от этого не менее спорной) мысли о том, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья несчастна по-своему», очевидно, помогает зарабатывать на жизнь не одному поколению семейных психологов и аналитиков.

Я готова полностью подписаться под Вашим, Наталья Борисовна, вариантом — «Каждая несчастная семья несчастлива по-своему, тогда как бесспорно счастливых семей не бывает вовсе». Семейную жизнь Черчилля, к примеру, многие считали идеальной. А сам Уинстон Черчилль когда-то сказал: «Мы с женой два или три раза за 40 лет совместной жизни пробовали завтракать вместе, но это оказалось так неприятно, что пришлось это прекратить». Конечно, чтобы так спокойно и с таким чувством юмора это признавать, надо быть Уинстоном Черчиллем, а чтобы не обидеться и не закатить грандиозный скандал с ретроспективными воспоминаниями от момента первого знакомства, надо быть женой великого премьер-министра. Но всё равно, тонко, согласитесь: завтракать вместе неприятно, и это никак не отражается на солидном стаже совместной жизни. Всё дело, возможно, в свободе и в воле.

Анна Аркадьевна — не свободная и не волевая женщина. «Как не борись с собой, всё равно проиграешь» — это именно о ней. Не знаю, любит или нет Анну Толстой, но то, что она обречена, было решено им с самого начала. Именно поэтому у Анны всё сердце, даже голова. А коль так, то выход один — «под поезд». Жёстко, бессмысленно, беспощадно и бесполезно. Прямо как русский бунт. А может, это и есть бунт. Думается, что, скорее, самого Льва Николаевича, чем его героини. Ведь не случайно, уже в конце жизни, он написал в своём дневнике о том, что одна женщина — это много, а две — уже мало. Может быть, «Анна Каренина» — это увлекательное трагическое назидание? Толстой так любил назидание. Вспомните, Наталья Борисовна, возмутившие Вас «сливы», которые, возможно, стали первым шагом к вашей нелюбви Льва Николаевича. И Анну Аркадьевну Вы тоже не любите. Сочувствуете Вы ей? Тоже сомневаюсь. Анна выставлена Львом Николаевичем на суд читателей. Не на осуждение, а на суд. А если, как говорила Мать Тереза, мы судим кого-то, то у нас не остаётся времени его любить. Да и Анна патологически себя не любит. Умеет ли она любить? Анна — типичный пример того, что далеко зашедшие отношения редко сближают. Чаще наоборот. К этому нельзя быть готовым. Но с этим надо учиться жить. В конце концов, формула о том, что любить человека, с которым живёшь, так же трудно, как и жить с человеком, которого любишь, давно стала аксиомой.

Не думаю, что скоро вернусь к «Анне Карениной». Но прощаюсь с ней не навсегда.

Читаете «Пикник», Наталья Борисовна?

Всего Вам доброго.

Искренне Ваша,
Е.Стронова

Наталья Стативко — Литературные письма. Лев Николаевич Толстой, «Анна Каренина».

От редакции: а что читаете Вы? Расскажите об этом на Форуме «МедиаПорт» — десятки читателей в теме Что мы читаем? это уже сделали.

—