Прифронтовые переселенцы

На крайней улице села Дача, рядом с Зайцево в получасе езды от Горловки на линии фронта, осталось всего шестеро людей. Это семья Переверзевых, переселенцы. 

«Меня зовут Ира, а это — Артём, счастье моей жизни, — представляется женщина в зелёной кофте и показывает на ребёнка. — Ради него и переехали из Горловки, побоялись оставаться. Бросили квартиру, дом, бросили всё, что было нажито годами. С работы рассчитались».

Два года назад Ирина, экономист по образованию, работала в офисе, жила в многоэтажном доме вместе с тогда ещё двухлетним сыном Артёмом. От городской жизни отказалась с началом боевых действий в родной Горловке — со всеми родственниками она перебралась в бабушкин дом в Даче, когда там было ещё спокойно.

Все свои сбережения вложили в «ферму» — купили коров и коз.

«Я завела хозяйство, посадили огород. И вот теперь едим свою «городину», доим молоко, выживаем как-то», — рассказывает Ирина.

Живности во дворе Переверзевых, как признаются они сами, за два года стало слишком много: 15 коз и 21 корова.

«Двадцать одна голова, вы представляете? Малых только накормить — сколько на это времени надо! И собак у меня много, и котов — все [уехавшие соседи — ред.] побросали их, а я подобрала», — рассказывает Мария, мать Ирины.

Пасут коров по очереди — недалеко от дома, на болотистой поляне. Мин там нет. А вот осколки от снарядов попадаются — брат Ирины Саша показывает куски железа в траве.

«Только грязь не снимайте», — переживает Мария, когда её дочь заходит в дом в «рабочей» кофте с поля.

Мария недавно пережила инсульт, но несмотря на слабое здоровье, сидеть без дела себе не позволяет.

«Вот творожка со сметанкой вам положу», — Мария угощает всех, кто заходит в дом.

На столе тут же появляется пирог. Хозяйка печёт пироги почти каждый день. Работает наравне с другими в семье: ухаживает за животными, отогревает творог, готовит консервацию.

«Это первый год, как я вырастила всё «от семечки до баночки», — рассказывает Ирина. — Надо как-то выживать».

Многие прифронтовые жители выживают за счёт «гуманитарки». Ирина уверена, что пользоваться сторонней помощью постоянно — не выход.

«Мы «так просто» не хотим — нам надо работать. Не будешь работать — значит, всё…», — считает она. 

Хотя фермеры работают каждый день — дохода нет. Продать молоко можно только на рынке в Бахмуте (Артёмовске). Но выехать гражданским из условной «серой зоны» очень трудно — из села, где стоят украинские военные, нужны специальные пропуски, да и выехать не на чем — автобусы тут не ходят. А если у кого есть собственная машина, приходится стоять в очереди на «границе». Так что поездка занимает иногда два дня — с ночёвкой в поле.

«Видите, у нас ни транспорта, ничего! Если хотя бы какое-то сообщение было с Артёмовском! Самый лучший транспорт за последние полтора года — это велосипед. Да если бы кто мне два-три года назад сказал, что я в 30 лет сяду в первый раз на велосипед и буду километраж наматывать по 20 километров, я бы не поверила никогда и ни за что!», — говорит Ирина. 

Домашние продукты у фермеров берут иногда военные — взамен приносят крупы. Всё остальное едва расходится.

«Делаем творог. Поим телят (молоком), потому что некуда вывезти. Да и себе мы не отказываем, — горько усмехается Александр. — Мы молочное кушаем, бывает, и смотреть на него тошно…»

Военные — единственная связь с «цивилизацией» для Переверзевых. Когда заболел 4-летний Артём, его лечили военные медики.

«Толковый парень», — говорит о ребёнке врач Олег из «Медицинского корпуса», готовясь промывать послеоперационную рану одному из членов фермерской семьи.

«Ребёнок ходил в садик, развивался, а сейчас он не видет ни детей, ни общения, ни социума, — рассказывает о сыне его мама. — Мы выезжали в Артёмовск в прошлом году, он на площадке увидел детей и побоялся к ним идти. Я говорю ему: Артёмка, идём, погуляем, а он прячется за меня и говорит: «Не хочу». Я вижу, что он на контакт боится идти, развивается только за счёт меня. Я стараюсь заниматься с какими-то сказками, книжками…».

Женщина показывает несколько потрёпанных детских книжек и журнал «Малятко». Всё, что нашла ещё со своего детства у бабушки, всё, что успела прихватить из дома.

Артём же играется всем, что попадает ему на глаза:

«Вот так сухостой принесёт мне, и уже становится веселей, жить хочется. Будто и веришь в будущее», — говорит Ирина, когда пасёт коров на поле. 

Уже во дворе Артём показывает и другие свои игры: яму, а в ней — детское ведёрко с мягкой игрушкой.

Идём дальше по двору — Артём серьёзно осматривает перевёрнутую поломанную машину, заглядывает под капот: «А на чём я теперь буду ездить?»

В доме мальчик собирает с кроватей подушки. Родители говорят, он любит строить:

«Все подушки, все стулья, все доски — всё стягивает в одну кучу — и у него «дом». «Я строю дома», — говорит. Там дома бомбят, — он это видел всё, и разрушения… и очень болезненно отреагировал, — поэтому он всё строит. Говорит: «Там разрушили, а я вырасту — и всё построю!»

На вопрос, вернётся ли Ирина в Горловку, когда закончится война, отвечает однозначно:

«Если Горловка не будет украинской, я туда вряд ли вернусь. Мы зайдём в Горловку за вами, когда вы её освободите», — обращается она уже к военным.

Сейчас Ирина опять думает о переезде. В прифронтовом селе нет ни условий для воспитания ребёнка, ни безопасности. Семья ищет помощи и дом. Лучше всего — в селе.