Потомки Эйлера и аристократы от науки
Фамилия Чернай вряд ли скажет что-то непосвящённым. Хотя её представители были в ряду виднейших учёных Украины, а в Харькове Чернаи вполне сопоставимы с Бекетовыми и Багалеями. Первый харьковский представитель рода Александр Викентьевич Чернай в середине XIX века заложил основы зоологии и экологии в Украине. В Харькове и сейчас живут потомки двух учёных: великого математика Леонарда Эйлера и одного из основателей украинской зоологии Александра Черная.
Хранитель памяти
«Лет 5 тому назад в одном из университетов Швейцарии были руководители Харьковского политеха, говорили о европейских традициях родного вуза. Швейцарцы слушали весьма сдержанно. До того момента, пока один из членов делегации не сказал: «А ещё в политехе преподаёт потомок Леонарда Эйлера».
Эту историю рассказывает непосредственно потомок великого швейцарского, немецкого и российского математика Валерий Чернай. Мы у него в квартире на Полтавском шляхе, можно сказать, в родовом гнезде. Дом возле Дмитриевского храма — одно из старейших сохранившихся жилых зданий Харькова — он построен в 1848 году, лет через 30 после этого дом купил прадед Валерия Фёдоровича. Сейчас Чернаям принадлежит лишь одна комната — об этом позаботилась советская власть.
Потомок Эйлера Валерий Чернай
В комнате, которая когда-то была спальней, собраны следы прошлого: старые фотографии, несколько картин, кое-что из посуды, пара тарелочек, блюдца, мебель, которую собрали со всей квартиры. Всё это в одном месте смотрится аляповато, с иронией говорит Валерий Чернай, но что делать — в своё время все вещи были на положенных местах и не представляли какую-то ценность, а в этой комнате их когда-то спасли от верной гибели, а теперь они стали семейными реликвиями.
Первый харьковский Чернай
«У Леонарда Эйлера, величайшего математика всех времён и народов — это я вам со всей ответственностью заявляю — был старший сын Иоганн Альбрехт, — продолжает пояснять родственные отношения с королём математиков, как называли Эйлера. — У Иоганна Альбрехта была дочка Альбертина, которая вышла замуж за непременного секретаря Академии наук в Санкт-Петербурге, математика Николая Ивановича Фусса. У них было 13 детей. На одной из дочек Николая Фусса и Альбертины Эйлер женился Викентий-Пий-Иоганн Иванович Чернай. С этого момента Чернаи несут в себе кровь Эйлера, этого титана математики. Дальше идёт пятое поколение потомков Эйлера — Александр Викентьевич Чернай, это уже Чернай харьковский».
Александр Викентьевич Чернай (1821-1898)
Александр Чернай окончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета с серебряной медалью, золотую в тот год не получил никто. Специализировался Александр Викентьевич по классу зоологии и сравнительной анатомии, его учителем был знаменитый зоолог, естествоиспытатель, ботаник, врач, академик Фёдор Брандт. После блестящего окончания университета Чернай отправился на стажировку в Берлин, по возвращении в 1845 году, по личному указанию министра просвещения Уварова, — в Харьков. Министерство выделило Чернаю полтысячи рублей серебром, выделило сани и выдало медвежью полость, чтоб не замёрз в дороге — стоял февраль.
В Харькове молодого учёного принял ректор университета — поэт, писатель Пётр Гулак-Артемовский. Александр Чернай с ходу погрузился в науку: одна экспедиция сменяла другую, параллельно написал и защитил сперва магистерскую, а вскоре и докторскую диссертации. К моменту выхода на пенсию, а сделал это он по собственному желанию в 1873 году, Александр Викентьевич был признанным учёным-зоологом, почётным профессором, одно время деканом физико-математического факультета Харьковского императорского университета, председателем харьковского отделения Общества испытателей природы, бессменным заведующим зоологическим кабинетом (для него он собственноручно изготавливал чучела животных и птиц), действительным статским советником.
Главное же, Александр Чернай впервые составил полный каталог зоологического кабинета (будущего Музея природы) с историческим введением и выпустил труд «Фауна Харьковской губернии и прилегающих к ней мест». «Прилегающие места» — это район от Орловской губернии до Азовского моря и от Днепра до Дона, а описал первый харьковский Чернай 3306 видов животных от млекопитающих и птиц до моллюсков, губок, инфузорий и прочих простейших. Тем самым став одним из основателей зоологии в Украине. Любимым учеником Александра Черная был будущий Нобелевский лауреат Илья Мечников.
В 40-х годах XIX века родословное древо Чернаев переплелось с древом Квиток: Александр Чернай женился на Марии Ивановне Квитке, представительнице известного слобожанского рода. К этой фамилии принадлежал писатель, драматург, журналист, создатель первого журнала в Украине и автор «Сватанья на Гончаровке» и «Шельменко-денщика» Григорий Квитка-Основьяненко.
С Марией Ивановной в семью перешла реликвия: часы XVII века французской работы. Они показывают фазы луны, месяцы, недели. Валерий Чернай говорит, что часы, в принципе, идут до сих пор, но они очень тонкой настройки и работают, только если их выставить под уровнем.
Часы, доставшиеся Чернаям от Квиток
Ученик Бекетова
Сын Александра Викентьевича и Марии Ивановны Николай тоже пошёл по научной части. Но его увлечением была не зоология, а химия. Николай Викентьевич был профессором Харьковского технологического института, сейчас это Политех. Он работал под руководством Николая Николаевича Бекетова, известного химика, отца архитектора Алексея Николаевича, и организовал при технологическом институте школу взрывных устройств.
Николай Александрович Чернай (1849-1912)
Николай Александрович и купил дом возле Дмитриевской церкви примерно в 70-х годах XIX века. Успел здесь пожить и его отец Александр Викентьевич. В гостеприимном доме Чернаев бывал цвет харьковского общества, в том числе и молодой Илья Мечников. По воспоминаниям бабушки, говорит Валерий Фёдорович, до революции у Чернаев за стол не садилось меньше трёх десятков людей. А стол, видимо, был изысканным — профессора в те времена получали очень неплохие деньги. Николай Александрович, по воспоминаниям родных, выписал из Парижа повара. И тот на какое-то торжество сотворил торт в виде Версальского дворца.
От прадеда в доме остался паркет, захоженный, потёртый, но паркетины одна к одной. На него Николай Александрович потратил месячный профессорский оклад.
Эрудит и рафинированный интеллигент
О супруге Николая Черная Елене Александровне, своей прабабке, Валерий говорит так: «Вот вы сейчас улыбнётесь, но она начинала в Харькове Первую мировую войну». Я, понятное дело, улыбаюсь с искренним удивлением, а Валерий Чернай продолжает: «Дело в том, что в то время она работала в клинике Гиршмана и вместе с его супругой Юлией Александровной опекала Красный Крест. Но Гиршман уже практически отошла от дел, и моя прабабушка организовывала в Харькове санитарный поезд».
Супруга Николая Черная Елена Александровна Эдельберг (1857-1929)
Колоритной персоной был и дед Валерия Фёдоровича Александр Николаевич Чернай. Он окончил Лазаревский институт восточных языков с отличием. Знал 13 языков, из которых четыре европейских, остальные восточные и древние, в том числе санскрит и древнееврейский. У него была феноменальная память, но в советское время он, конечно, подчёркивает Валерий Чернай, применения не нашёл. В 1932 году он погиб — его сбросили с поезда какие-то люмпены, которым не приглянулся интеллигент.
Александр Николаевич Чернай (1883-1932)
«Бабушка вспоминала, что дед был не то чтобы щеголем, но всегда очень тщательно следил за собой, чтоб не было ни малейшего пятнышка, запаха, — передаёт семейные предания Валерий Чернай. — Знаете, у него было то, что называется «рафинированная интеллигентность»: если, зайдя на кухню, видел голую курицу, потом в жареном виде не мог её есть».
Бабушка Валерия Фёдоровича Александра Викторовна в девичестве носила фамилию Фолькман, она была из обрусевших немцев. История её семьи — не менее потрясающая, чем рода Чернаев. Впрочем, история XX века, особенно Центральной и Восточной Европы, так поэкспериментировала над целыми народами, что судьбы даже не десятков, а тысяч семей кажутся чем-то невероятным, выдуманным, но все эти кажущиеся киношными истории происходили в самой что ни на есть реальности.
Супруга Александра Черная Александра Викторовна Фолькман (1890-1978)
Бабушка передавала внуку семейные истории и учила, как правильно относиться к людям. «Бабушка учила, что в компании за столом надо собирать только тех людей, которые вместе комфортно себя чувствуют, — вспоминает бабушкину науку Валерий Чернай. — Тех, которые «в контрах», никогда вместе не сводить. Когда собирается компания, должна быть особая внутренняя атмосфера — атмосфера сегодняшнего стола. Сегодня это могут быть одни люди, в следующий раз другие».
Заклеймённые происхождением
У Александра Николаевича и Александры Викторовны Чернай было двое детей: Олег Александрович и Елена Александровна — мама Валерия Фёдоровича. Она проработала журналистом 60 лет, сперва в газете харьковского Политеха «Ленінські кадри», затем в отделе писем Харьковского телевидения, в малотиражке завода «Электротяжмаш». Елена Александровна написала несколько повестей. По её воспоминаниям Валерий Чернай написал сценарий и вместе с Дмитрием Лавриненко сделал фильм о немецкой оккупации Харькова во время Великой Отечественной войны «Ночь в 641 день».
Когда началась война, Елена Чернай оказалась одна с двухлетним малышом на руках, старшим братом Валерия Олегом. Муж Елены Фёдор Ларин был на Дальнем Востоке, где и остался до конца жизни. Валерий родился 6 сентября, за полтора месяца до занятия Харькова немцами. Эвакуироваться Елена Чернай не успела.
Елена Александровна Чернай (1913-1993)
«Всю жизнь на маме стояли две каиновы печати: дворянство и оккупация, — говорит Валерий Чернай. — Вообще советский период — сплошной ужас для семьи, издевательство над личностью». Когда после войны вернулись соседи из эвакуации из Средней Азии, они относились к Елене как к пособнице немцев. Хотя она в оккупированном городе пережила войну, героями считались они. Валерий Фёдорович вспоминает, как ещё одним соседям Чернаев, которых вселили во время обязательного уплотнения, бабушка сохранила комнату, на чистейшем немецком объясняя военным, что её якобы держит полевая жандармерия. Вернувшись из эвакуации, жильцы заявили претензии на исчезнувшие из их комнаты стулья. Ими вместо дров топили дом.
Из-за происхождения Елена Чернай не могла окончить 10-летку. Поэтому, когда заканчивала искусствоведческий факультет театрального института, параллельно сдавала выпускные экзамены за среднюю школу экстерном и обычные в институте. Из-за этого же ей пришлось работать только в малотиражках.
При всех бедах и притеснениях дворянское происхождение Чернаев от детей никогда не скрывали, но совершенно чётко давали понять, что любое неосторожное слово может стоить жизни. «В 12 лет, когда умер Сталин, я всё понимал», — говорит Валерий Чернай.
«Свобода превыше всего»
Ни мама Валерия Фёдоровича, ни его дядя никогда не были членами партии. Выдерживать все жизненные перипетии, оставаться несломленными, сохранять честь и гордость, оставаться внутренне независимыми Чернаям помогал семейный девиз «Liberti magis omni», уверен Валерий Чернай. В переводе с латыни это значит «Свобода превыше всего». На щите изображение ноги с разорванной цепью. Именно стремлением к свободе объясняются на первый взгляд нелогичные поступки Чернаев. Например, первой покупкой мамы Валерия Фёдоровича в только что освобождённом от немцев Харькове стал рояль.
«Представьте, 43-й год, жрать нечего, а мама на первую зарплату, одолжив у кого-то деньги, покупает рояль», — говорит Валерий Чернай. Этот рояль фирмы «Шрёдер» до сих пор стоит в семейном доме.
Герб рода Чернаев
Вы знаете, Чернаи для меня не просто дворяне, а местные аристократы», — эти слова Валерий Фёдорович произносит как бы для себя, негромко и как-то очень ответственно. Видно, что для него это не обыденная фраза. «Но выражался этот аристократизм не столько в происхождении, а прежде всего в их преданности делу и талантливости», — с гордостью произносит он.
Если верить семейному преданию, то и происхождение рода не просто дворянское, а самое что ни на есть аристократическое. Корни Чернаев, по словам Валерия Фёдоровича, насчитывают по меньшей мере лет 500. Чернаи — потомки герцогов Вюртембергских. Один из Чернаев был среди рыцарей, охранявших стяг Великого магистра Тевтонского ордена во время Грюнвальдской битвы. Со временем они перебрались во Францию, откуда после Варфоломеевской ночи бежали в Чехию, где и осели. Первый харьковский Чернай Александр Викентьевич писал в биографии, что по национальности он чех. Профессор Эрик Амбургер из Германии, один из крупнейших знатоков европейской генеалогии, говорил, передаёт его слова Валерий Фёдорович, что фамилия Чернай входит в две с половиной тысячи древнейших фамилий Европы.
Подтвердить документально герцогский титул предлагали ещё деду Валерия Черная в начале ХХ столетия, говорит он, но это стоило приличных денег. Дед был равнодушен к титулам и предпочёл купить мельницу в Дергачах. Она сохранилась до сих пор.
Фамилия Чернаев сейчас насчитывает не одну сотню человек и разбросана по всему миру. Валерий Чернай рассказывает, что в 80-х годах он восстанавливал во Вьетнаме после войны промышленные объекты. И его никак не покидала мысль о превратностях судьбы: один Чернай восстанавливает то, что другой Чернай — лётчик ВВС США — бомбил.
Возвращение заслуженной славы
Сейчас Валерий Чернай на пенсии. Он предводительствует в Харьковском губернском дворянском собрании и пытается вернуть роду Чернаев былую славу в истории Харькова, увековечив память предков. Валерий Фёдорович отыскал могилу прапрадеда Александра Викентьевича. «Дореволюционные Чернаи похоронены на лютеранском кладбище на Пушкинской, — говорит Валерий Чернай. — Я помню рассказы бабушки, что на входе нужно повернуть направо. Но я совершенно не учёл, что при советской власти кладбище разделили на две части и вход изменился. Я 40 лет не мог найти могилу Александра Викентьевича, как вдруг лет 15 назад звонит мне знакомая и спрашивает: «Я тут на могилу одну наткнулась, Александр Викентьевич Чернай — не твой родственник?».
Валерий Фёдорович Чернай возле портрета мамы Елены Александровны
А ещё Валерий Чернай мечтает, что на родовом доме семейства будет табличка в память о двух заслуженных учёных — Александре Викентьевиче и Николае Александровиче. Валерий Фёдорович показал мне письма за подписью многих весомых в науке и политике людьми, которые подтверждают вклад Чернаев в украинскую науку и выражают согласие на установку мемориальной доски. Письма эти датированы началом и серединой 90-х. На мой вопрос, обращался ли Валерий Фёдорович с ними к местным властям, он отвечает: «Нет, не обращался. Наверное, это тоже Чернаевское, неловко мне как-то просить вроде как за себя».
Так выглядит дом Чернаев сейчас