«Пикник на обочине». ЛиПи
Литературные письма. А.и Б.Стругацкие, «Пикник на обочине».
Уж как меня порадовал Ваш выбор! Вы говорили, что фантастику не очень жалуете, и «Пикник» и Стругацкие вообще — немногие исключения. А я как раз очень её люблю и читала много.
Первый опыт — «Аэлита», потом «Гиперболоид», далее — всё, что попадалось в четырех библиотеках, в которые удалось записаться. Помните это ни с чем, пожалуй, не сравнимое сегодня чувство предвкушения, когда уже в сумерках, зимой, в мороз, бежишь из библиотеки домой, а в руках стопка книг фантастики! И так хочется скорее, скорее — прибежать, забраться в старое кресло, устроиться тепло и уютно и — остановиться, помедлить, решая — с которой начать?.. Наконец — разложить по порядку, открыть первую, вчитаться и уплыть… Уплыть в небывалый мир — интересный, вкусный, захватывающий, яркий, сочный, любопытный, страшный или уютный. ДРУГОЙ!
Право слово, нынче так уж не пишут!
Не та нынче фантастика. Я бы даже позволила себе (в своем письме) заявить, что теперь и вовсе уже нет фантастики.
Ведь что она такое и зачем нужна — фантастика?
Да только и исключительно затем, чтобы поставить человека (э-э-э… скажем аккуратнее — героя) перед решением морально-этической проблемы, каковую не удается ему устроить в обычных условиях.
Ну, там, воздуха осталось только на двоих из трех… Или катастрофа уничтожит вселенную буквально через миллион лет… Или прогрессор потерял на чужой планете устройство для нуль-транспортировки… Или машина времени дала сбой и любимая девушка застряла во вчерашнем дне героя — она с ним навсегда была вчера… Или инопланетяне, у которых логика человеческая, а напротив люди, у которых нечеловеческая… Или он таракан. Разумный. Один. В мире людей. А они не в курсе…
Продолжать можно бесконечно. Но это не столь важно. Важно, что выход у героя один: ПРИНЯТЬ САМОЕ ГЛАВНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ и остаться Человеком.
Погибнуть. Вернуться. Сдаться. Выжить. Сломаться. Победить. Спасти. Пожертвовать. Но — остаться Человеком.
А сегодня что?
Сегодня герой, поставленный в трудные условия, немедленно встречает в случайной таверне (невесть как оказавшейся слева от космодрома) старого, с позапрошлого века немытого монаха, который, поблескивая из-под капюшона хитрым глазом, вручает герою Волшебный Меч (Волшебное Слово, Волшебную Силу, Волшебную Пуговицу), Что-Нибудь Волшебное, позволяющее волшебно решать все проблемы. Материальные. Потому что моральных, как и этических, у него не возникает по определению: он герой, победитель, он лучше знает, как лучше, и вообще — у него задание от кого-то могущественного, который в конце обещал много денег и прынцессу-секси-барби. Заказ выполнен. Поцелуй. Хэппи-энд. Финальные титры.
И где же ему, скажите на милость, найти в этом сценарии, между бежать, стрелять и Волшебное Что-Нибудь, место моральным терзаниям и нравственному выбору?
Называется это фэнтези.
Считается, что фэнтези — это разновидность фантастики, в которой допускается существование богов, нечистой силы, эльфов, гномов, троллей, драконов, волшебников, орков… Феномен их существования и место/время действия не определяется и не мотивируется.
Настоящее фэнтези — это Говард, Сапковский, Толкиен, Желязны, Андерсон… Это когда орки/боги/гномы/драконы не вмешиваются в главное — в выбор Человека.
Но почему сегодня большинство фантастов работают в этом жанре и с такими фатальными последствиями?
А почему сегодня не готовят вино из одуванчиков? Потому что покупают готовое в супермаркете. И это очень грустно.
Потому что никаким, даже самым-самым волшебным мечом не проложить себе дорогу ни к Золотому шару, ни к Золотому диску, ни в Комнату…
Впрочем, может я зря ворчу: может, я читаю мало, или не тех? В конце концов, Мириам Петросян получила кадуцея на фестивале фантастики «Звездный Мост» не далее, как в прошлом году! Так что и сегодня есть, что посоветовать. И всё-таки жаль, что это исключение.
Я, Елена Витальевна, очень люблю фантастику и отдельно очень люблю фантастику Стругацких: тонкую, деликатную, интеллигентную, и при этом жесткую и порой жестокую в своей искренности. Я читала не только «Пикник» (неоднократно!), но и неканоническую версию — один из рабочих вариантов, по ошибке переданный в издательство авторами и опубликованный через семнадцать лет после выхода основного варианта. Я читала «Машину желаний» — первоначальный сценарий фильма «Сталкер», по которому, как известно, фильм был снят, но не смонтирован. Тарковский потребовал у сценаристов «написать другого сталкера».
А еще я читала совсем уж редкую книгу: «Сборник сценариев фильма „Сталкер“». Кажется, их там было семь! Последовательный переход от «Пикника» к «Сталкеру», через «Машину желаний». Первые варианты подписаны Стругацкими, последних, кажется, два — Стругацкие и Тарковский. Читается как детектив! Конечно, если хорошо знаешь отправную и конечную точку. Они «переписывали сталкера» до тех пор, пока он не стал, по определению Бориса Стругацкого, — юродивым. Тогда был снят второй фильм. Тот Самый.
Знаете, Елена Витальевна, мне столько хочется рассказать об этом, в этом сравнительном анализе открываются такие глубины и высоты! Но боюсь, письмо опять получится длиннейшее… Я быстро, ладно?
Итак, первого сталкера звали Виктором (Победитель, лат.), и был он суперменом и очень крутым парнем.
«Виктор влезает в просторный комбинезон, тщательно застегивает все пуговицы, и задергивает все молнии, и натягивает перчатки. … Глоток кофе, затяжка. Он садится на кровать и принимается бинтовать прозрачной лентой голые ступни».
Чувствуете?
И он, как настоящий супермен, идет к цели. В смысле — предает всех без сомнений и без сожалений. Его цель — здоровье Мартышки. Благородная цель супермена оправдывает его суперменские средства.
Он доходит. Вторым. Первым был Стервятник (Барбридж), который «в одночасье разбогател, а потом неожиданно повесился». Виктор идет к цели спокойно и хладнокровно. Для этого убивает спутников — Профессора (Филиппа) и Антона (Писателя).
«Нет. Жребий мы бросать не будем. Это не игра. Это вы все в игры играете, а мне нельзя. У меня дочка калека. Я по Зоне ходил, а она за это расплачивается. Ребенок. Дразнят её. И ничего нельзя сделать. Всё, что приносил, на докторов ухлопал. Все без толку. Они уже и не обещают ничего. У меня это последняя надежда. Мне рисковать нельзя. Иди, Филипп, иди. Не бойся. Все обойдется. Иди».
Дальше все просто. Загадывает. Возвращается.
«Трясущейся рукой Виктор отпирает дверь своей квартиры и входит в пустую прихожую, распахивает дверь в гостиную и останавливается на пороге.
Жена стоит у стола и смотрит на него, а рядом с нею стоит девочка-калека, опершись на костылики и высоко подняв острые плечи, косолапо поставив тоненькие больные ноги, и тоже смотрит — не на него, а немного мимо, сквозь черные очки.
Он сразу сникает. Опустив голову, он неловко стягивает с себя рюкзак и бросает его на пол. И рюкзак лопается во всю длину, и из прорехи извергается на пол поток золотых монет вперемешку с обандероленными пачками банкнот».
Страшный сценарий. Тому, кто оправдывает средство целью, — наградой золото. Только золото. Ничего больше.
Вообще, удивительное дело: в сказках чуть не всех народов мира загадывать желания предлагается героям направо и налево. И никогда это не вызывает особенных затруднений. По-крайней мере, нравственных терзаний. Герой бодро загадывает, как правило, по первому разу ошибается, но исправляет свои ошибки — для наглядности, надо думать, для юного зрителя — и находит правильный (с точки зрения достаточно упрощенной сказочной морали) ответ к третьей попытке. Собственно, навскидку, опростоволосилась с использованием этой методики одна только Старуха, пожелавшая вместо стиральной машины-автомата всё сине море для полоскания и Золотую рыбку в прачки. Остальные справляются довольно бодро.
Отличие фантастики от сказки — в мелкой детали, которая меняет всё. Смотрите, вот сказочное: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Сусальное, прянишное, розовое счастье. Умильная улыбка киношной старушки, которая захлопывает киношные расписные ставни передачи «В гостях у сказки». А вот уже фантастика: «Человечество жило долго и счастливо. И умерло в один день». Страшно!
И в этом как раз и есть базовое отличие между сказкой и фантастикой. Фантастика предлагает небывалые (сказочные, если хотите) условия задачи, но решать предлагает всерьёз, без ответа в конце задачника и права на работу над ошибками — как в самом жестком жанре реалити — жизни.
Вместо трёх попыток — одна. Вместо безответственной разудалой игры — трагедия единственного выбора.
Стругацкие столько раз переписывали эту вещь, так по-разному выписывали своих героев, что создается впечатление, что они скрупулезно исследовали все возможности. Все варианты ответа на вопрос: что будет с человеком, который получит возможность загадать желание?
Одно желание.
В «Пикнике» сталкер берет с собой в Зону только одного спутника — Артура (Арчибальда в неканонической версии) Барбриджа, сына Стервятника.
Стервятник вымолил у Зоны отличных детей: здоровых, красивых, совершенных. «Вся она была атласная, пышно-плотная, без единого изъяна, без единой лишней складки — полтораста фунтов двадцатилетней лакомой плоти, и ещё изумрудные глаза, светящиеся изнутри, и ещё большой влажный рот и ровные белые зубы, и ещё вороные волосы, блестящие под солнцем, небрежно брошенные на одно плечо, и солнце так и ходило по ней, переливаясь с плеч на живот и на бёдра, оставляя тени между почти голыми грудями». Дина Барбридж. Почему же вспоминается неповторимый запах новенькой кислотно-красивой целлулоидной игрушки?
«…улыбка её сделалась неподвижной, сахарный оскал на смуглом лице».
Вымолил, загадал Стервятник себе деток: красивеньких, здоровеньких, совершенненьких…
А Мартышка Шухард расплатилась за сталкерство отца. И теперь сталкер идет спасать своего ребенка. И берет с собой только одного спутника — сына Барбриджа. Идет по наводке Стервятника, дав себя уговорить Стервятнику же. И берет с собой сына Стервятника. Берет, как средство расплаты с «мясорубкой», заранее обречённую жертву, плату за проход. Ведет, чтобы убить. Одного ребенка за другого. Подаренного Зоной — за Зоной меченого.
Потому что у него — Цель!
«Ну ладно, Мартышка, отец… Расплатиться за всё, душу из гадов вынуть, пусть дерьма пожрут, как я…»
Такая вот логика.
А мальчик не знает, мальчик идёт со своим. И это его «свое» вдруг переворачивает всё: «И сначала он не слушал, что там кричит эта говорящая отмычка, а потом как будто что-то включилось в нём, и он услышал: «Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдет обиженный!.. Даром! Счастье! Даром!»
«И он уже больше не пытался думать. Он только твердил про себя с отчаянием, как молитву: «Я животное, ты же видишь — я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий, то разберись! Загляни в мою душу, я знаю — там есть всё, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни сам из меня, чего же я хочу, — ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно всё проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов — «СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ. ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!»
Это финал. Что к нему можно добавить?
Может быть вот это: «Вы спросите меня: чем велик человек? — процитировал он, — Что создал вторую природу? Что привел в движение силы, почти космические? Что в ничтожные сроки завладел планетой и прорубил окно во Вселенную? Нет! Тем, что, несмотря на все это, уцелел и намерен уцелеть и далее».
Уцелел и при этом остался человеком. Каждый ли из нас может уверенно сказать это о себе? Не вслух, красуясь, а тихонько — про себя?
Трудная вещь, горькая, очистительная. И очень сегодняшняя. Хорошая литература всегда актуальна, но «Пикник» стоит перечитать именно сегодня вечером!
Пройти, проползти, испачкаться, сто раз ободрать колени и локти, искусать в кровь губы, потерять силы, веру в себя, в Него, потерять близких, быть преданным своими, проклятым друзьями, но — уцелеть и остаться человеком.
А потом — самое трудное: вместо пафоса, фанфар, наград, мелкой монеты барского официозного одобрения — вздохнуть, обнять, прижаться, и опять: ползти, обдирать, сбивать в кровь, терять веру, друзей, оставаться человеком.
Зачем? Это единственный вопрос, который, собственно, встает перед героем.
Зачем? Это единственный вопрос, который встает перед читателем.
Потому что желание загадывать на самом деле не надо и нельзя. Потому что совершенно непонятно, как потом жить.
А еще никогда ведь не знаешь, чего ты достоин — вдруг только золота?
Зато на вопрос как? — ответ дан в самом начале. В эпиграфе. Подходи, бери, пользуйся: «Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. Р.П.Уоррен». Да-да, это именно тот самый Роберт Пенн Уоррен, и цитата из того самого его самого знаменитого романа «Вся королевская рать».
Позволю себе цитату расширить — очень уж хороша:
«…Он так и не уразумел, что ты не можешь иметь всё сразу. Что можешь иметь только самую малость. И только то, что сделал своими руками. А он, потому что получил в наследство кое-какие деньжата и фамилию Милер, он думал, что можно иметь всё. И хотел он той последней пустяковины, которую как раз и нельзя получить в наследство. Знаешь какой? — Он пытливо смотрел на Адама.
— Какой? — сказал Адам после долгой паузы.
— Добра. Да, самого простого, обыкновенного добра. А его-то и нельзя получить в наследство. Ты должен сделать его, док, если хочешь его. И должен сделать его из зла. Зла. Знаешь почему, док? — Он тяжело приподнялся в старом кресле, подался вперед, уперев руки в колени и задрав плечи, и из-под волос, упавших на глаза, уставился в лицо Адаму. — Из зла, — повторил он. — Знаешь почему? Потому что его больше не из чего сделать. — И, снова развалившись в кресле, ласково повторил: — Это ты знаешь, док?»
Нельзя получить по наследству ни добро, ни совесть, ни счастье.
Не будет счастья для всех даром. И подарков от судьбы не будет — только от родных и близких.
И, знаете, Мессии тоже, кажется, не будет. Верный признак такой: претенденты, все как один, категорически отказываются всходить на Голгофу, всяко стараются не доводить дело до Креста и берут очень недорого.
Вот, Елена Витальевна, какой у меня вывод получился по прочтении фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине»: Придется всё делать самому. Каждому.
Больше сказать нечего. Разве что — посидеть молча, подумать…
А, вот еще что! Теперь же мой ход? Тогда я предлагаю «Свет в окошке» Святослава Логинова.
В-третьих, грядет фестиваль фантастики «Звездный Мост» и логично обратить внимание на современную фантастику.
Во-вторых, это такая фантастика, которая будет интересная не только приверженцам жанра.
А во-первых, это хорошая, глубокая и неожиданная книга.
Почитаем?
С уважением, Наталья Стативко.
От редакции: а что читаете Вы? Расскажите об этом на Форуме «МедиаПорт» — десятки читателей в теме Что мы читаем? это уже сделали.