Переселенцы в Малиновке

Максим стучит пультом по телевизору. То снимая, то надевая очки с толстой линзой, семилетний мальчик пытается рассмотреть, что на этот раз натворила Маша и куда подевался медведь. 

Максим не может ходить ни в детский сад, ни в школу. У него — тяжёлая форма синдрома Дауна. Он сидит в сантиметре от экрана, потому что очень плохо видит. Мальчик не разговаривает, только издаёт звуки, и ему сложно контролировать движения. Когда нервничает, обязательно что-то грызёт.

«Сынок, Максимка! Не надо, отпусти!» — мама Максима Александра Переварюха успокаивает сына, когда он резко хватает фотографа за рубашку. 

Ребёнка с трудом удаётся отвлечь. 

«Дети с синдромом Дауна — очень сильные. Он очки ломает, выбрасывает. Это сейчас он уверенно ходит по комнате. Ноги и руки у него окрепли», — рассказывает Александра. 

В 2015 году, когда семья жила в селе Старомлиновка Донецкой области, Максиму поставили диагноз «острый лимфобластный лейкоз». Сначала мальчика возили на лечение в Донецк. Александра вспоминает, как во время стрельбы пряталась с тяжелобольным ребёнком в подвале клиники. А ещё помнит трагические истории детей, пациентов отделения онкогематологии. «Мне лишь бы он жил, пусть не разговаривает, лишь бы жил», — часто повторяет Александра, прощая ребёнку все его неосознанные поступки. 

Тогда же родители Максима окончательно решили уезжать: подальше от боевых действий, поближе к городу, где окажут квалифицированную медицинскую помощь. 

В посёлке Малиновка Чугуевского района — почти в 50 километрах от Харькова — для семьи переселенцев нашли жильё. Ухоженный деревенский дом с огородом на бывшей улице Кирова (сейчас Казацкой) пустовал — хозяйка, одинокая пожилая женщина, переехала к родственникам.

Владелица дома разрешила семье платить только за «коммуналку», но сразу предупредила: в любой момент переселенцам нужно быть готовыми уезжать. Дом выставлен на продажу. 

«Нам очень повезло, что мы живём бесплатно, и очень благодарны этой семье. С самого начала был такой разговор: вы будете жить, пока дом не купят. Его могут купить через месяц, а могут купить через год. Покупатели приходят: кого-то не устраивает цена, кого-то что-то ещё. Пока что живём, как на пороховой бочке», — говорит Александра.

Ежемесячного дохода семьи, если учесть зарплату мужа-разнорабочего (около 2000 гривен), «переселенческие», выплаты на ребёнка, не хватит, чтобы выкупить жильё даже в долгосрочной перспективе. Влияет близость Малиновки к Харькову — за дом просят 15 тысяч долларов. 

«Мы очень привыкли к этому дому, но такую сумму и за всю жизнь не соберём», — говорит мама Максима. 

Найти доступное съёмное жильё семье будет нелегко, предполагает Александра. Дело не только в деньгах. Переселенка рассказывает об опыте других внутренне перемещённых лиц: собственники жилья часто отказывают, когда выясняется, что их клиенты — переселенцы. 

«Было бы здорово, если бы мне помогли представители власти, может быть, другой посёлок, другие варианты. Если я чужой человек, приду с улицы, кто на меня отреагирует? Нам главное, чтобы был прямой автобус, добираться к врачу. Каждый месяц сдаём анализы Максима, следим. И каждые три месяца — приём у гематолога. Соответственно, каждые три месяца — приём у невропатолога. Нужно ещё к окулисту, психиатру. Это такая череда…», — объясняет Александра, почему важно жить ближе к городу. 

С начала конфликта на Донбассе в Малиновке поселилось 87 семей переселенцев. Сейчас стало примерно на 30 семей ВПЛ меньше, рассказывает поселковый голова Николай Семерьянов.

«Кто-то вернулся домой, кто-то переселился. Проблема с жильём для переселенцев у нас есть. И Чугуев, и Кочеток просят у нас жильё. Когда мне люди говорят: вот мы думаем продавать, я прошу — поселите, пожалуйста, пусть поживут», — пытается договориться с жителями поселковый голова. 

«Вариантов мало, если продадут дом, семье Александры придётся искать другое жильё. Я подыскиваю жильё у нас в посёлке. И сам ищу, и работников озадачиваю, ищем», — подчёркивает глава поссовета.

Специальной программы помощи с жильём переселенцам, которые воспитывают детей с инвалидностью, в Харьковской области нет, объясняет директор Департамента социальной защиты населения Харьковской облгосадминистрации Юрий Шпарага. В то же время он рекомендует ВПЛ обращаться к местной власти или напрямую в департамент. В индивидуальном порядке власти обещают помочь.

После основного лечения Максим чувствует себя хорошо. 

«Будем надеяться, что он победил лейкоз. Я вижу, как он улыбается», — радуется мама.

Не раз в разговоре с журналистами Александра вспоминает главврача харьковского 1-го дома ребёнка Романа Марабяна. Именно он помогал достать дорогостоящие препараты для Максима. Мама мальчика помнит каждый звонок главврача: его внимание — «Как дела у семьи? Как с анализами у сына?» — Александра очень ценит. 

Харьковский дом ребёнка занимается реабилитацией тяжело больных детей. С июня 2014 года там приняли 124 ребёнка с родителями из Донецкой и Луганской областей. 

«Все дети имели тяжёлую патологию центральной нервной системы, у многих из них был диагноз — ДЦП, трое детей имели онкологическую патологию, около 10 детей — синдром Дауна. Все дети прошли полноценный курс реабилитации у наших специалистов: Бобат-терапию, Войт-терапию, механотерапию, коррекционные занятия с логопедами, дефектологами, дети и семьи получили психологическую помощь», — рассказал «МедиаПорту» Роман Марабян. 

Провожая журналистов, Александра Переварюха признаётся, как искренне поражена отношением местных жителей. Новые соседи не просто здороваются с приезжими, а делятся с семьёй продуктами, выручают, если нужно помочь. А недавно соседская девочка приходила поздравлять Максима с днём рождения. 

Фото: Павел Пахоменко