Не жертва
Избитый в переходе харьковского метро евромайдановец Владимир Силевич провел месяц в зоне АТО. Вместе с другими волонтёрами он ремонтировал военные автомобили. Героем Владимир себя не считает. Не считает и инвалидом, — от соответствующего официального статуса он отказался. Однако полученная весной травма головы постоянно даёт о себе знать. Врачи говорят, Владимиру нужна ещё одна операция.
Его история вызвала немалый резонанс весной этого года, когда после очередного воскресного Вече Евромайдана произошла стычка с идеологическими оппонентами участников акции. Эти кадры, снятые корреспондентом «МедиаПорта», — когда на ступенях метро лежат окровавленные майдановцы, и люди с георгиевскими ленточками добивают их ногами, возмутили тогда не только харьковчан.
Самые тяжёлые травмы в тот день получил 29-летний преподаватель ХАИ, кандидат технических наук Владимир Силевич. Именно его добивала ногами Ольга Воржеинова — теперь уже известная врач из Чугуева. Опознали женщину интернет-пользователи.
.jpg)
Медики тогда не давали Володиным близким никаких прогнозов — после первой операции он впал в кому, врачам пришлось делать ещё одну операцию — речь шла о риске для жизни. Но Силевич не только поправился, не только встал на ноги, но и решил отправиться в зону АТО помогать украинским военным.
На те кадры апрельского побоища, где он, окровавленный, сидит на ступенях, пытается подняться — кажется, вот, сейчас сможет уйти от обидчиков, но снова падает, — Володя сегодня смотрит, как на художественный фильм. Как будто не с ним. После первой операции он ещё помнил всё: как били, как догоняли, как пропускал вперед себя женщин, чтобы быстрее спускались в метро. После второй перенесённой операции из Володиной головы стёрлись две недели жизни. Начиная с утра того злополучного дня. Поэтому, говорит, ни злости, ни обиды, глядя на буцающую его ногами Воржеинову, не испытывает.
.jpg )
«У меня с утра того дня никаких воспоминаний не осталось. Чтобы вы понимали, я вот ещё вечер предыдущего дня вспомнил, а что я делал с утра перед митингом и две недели после травмы — ни одного воспоминания. Я даже фотографии, видео смотрю — я не помню себя на них. Понимаете, этим ударом выбили всю кашу из моей головы, всё стало на свои места! Если раньше я как думал: ну, вот, есть Украина, есть, вот, Россия. А сейчас как-то всё стало понятно: кто я такой, в какой стране я живу. И что мне надо делать», — так по-философски Силевич отнёсся к своей травме.
Получать инвалидность он принципиально не захотел. Первого сентября уже вышел на работу к студентам — читает предмет «Поршневые двигатели» в ХАИ. Сам заканчивал факультет ракетных двигателей.
«Ну, может, и хорошо — забыл всё, что больно было», — вздыхает жена Кристина.
Тот день она вспоминает с ужасом. На митинг она тогда не пошла — сидела дома с трёхлетней дочерью. Позвонила Володе, а на том конце — смех и маты. «Твой муж — уже в Небесной сотне», — и снова смех. Женский и мужской.
«Была сонливость у него после больницы, очень долго. И ушла эта сонливость только в АТО. Когда надо было работать с утра до вечера», — уже смеётся Кристина Силевич.
Сейчас о травме напоминает разве что забывчивость да вид головы — выглядит это, как вмятина, но под кожей и волосами на самом деле нет части черепа.
«На День Независимости поехали мы с друзьями развешивать флаги украинские. Наняли машину-вышку, стоим на Сумской. Володя — наверху, вешает как раз. Внизу, у кабины, мы стоим. Водитель смотрел-смотрел, и спрашивает: «Слушайте, вы же по этому делу, а что там с парнем, которого тогда в метро весной сильно побили?». Мы смеёмся, потом показываем водителю наверх, на вышку, и кричим: «Володь! Шапку сними, а?». Володя, ничего не понимая, снял шапку, пожал плечами, снова надел. А водитель — в шоке. Закончили работу — хотим рассчитываться с ним, а он денег не захотел брать», — рассказывает волонтёр и друг семьи Силевичей Татьяна Пасынок.
Ехать в зону боевых действий придумали вместе с друзьями-волонтёрами. Месяц ребята жили в рембатальоне под Луганском, в лагере с военными.
«Это Урал, — показывает Силевич фотографии. — Нападают, как правило, на те машины, которые не имеют никакой защиты, брони. Это обычные КАМАЗы, Уралы, которые просто перевозят людей. И вот мы как бы подумали, что было бы хорошо, если бы такую машину сделать хотя бы пулеустойчивой».
Вшестером они обшивали старенькое военное авто листовой сталью. Купили металл, там же на полигоне его «обстреляли», высчитали, сколько слоёв нужно, чтобы получился броневичок.
«Мы кузов — то место, где при перевозке находятся ребята, — обшили двойным слоем металла. Укрепили кабину, двигатель закрыли со всех сторон — сбоку, спереди, снизу, закрыли лобовые стекла. С этим очень долго возились — получились такие как бы забрала… Даже если это всё не то, что спасёт одну жизнь, а просто спасёт от одного-единственного ранения, это уже стоило того», — Владимир Силевич как будто стесняется.
И видно, что ни роль «героя», ни роль «инвалида» — совсем не его.
Украинские медики предложили Володе закрыть дыру в черепе металлической пластиной. Но он, как инженер, понимает, чем грозит такая «реконструкция».
«Металл — это проводник электрического тока, и если он будет находиться в непосредственной близости с мозгом, это может вызывать различные неприятные эффекты — металл может являться антенной, может воспринимать электромагнитные волны…», — объясняет Силевич.
Друзья и волонтёры уже нашли выход — в Европе подобные проблемы решают другим, более современным методом. Недостающую часть кости закрывают не металлом, а «искусственной костью», пластиком.
«Австрия предлагала свою помощь, но там это очень дорого, около 18 тысяч евро. Мы нашли ещё один вариант — Чехия. Оптимальный вариант, намного дешевле. На данный момент нам не хватает около трёх тысяч евро. Потому что, когда произошла вся эта история с Володей, очень много людей откликнулись, присылали деньги, но сейчас, в связи с событиями в стране, людям не до того…», — говорит волонтёр Татьяна Пасынок.
Реквизиты карт супруги, Кристины Силевич, в ПриватБанке:
гривня 5168 7553 0238 2284
доллар 5168 7572 0274 6782
евро 4149 4978 0089 6401