Кто все эти люди

Бабушка у окна тихо сказала: «Холодновато как-то». Парень в костюме тут же поёрничал: «Ничего, сейчас приедем — и сразу все на Майдан, греться». Три тётки с разложенной на коленках курицей хохотнули. Мальчики в лыжных штанах резко обернулись. В шестом вагоне экспресса Харьков — Киев мгновенно увимкнулась Украина. Вся.

Двадцать незнакомых (разных по возрасту, профессии, достатку и происхождению) людей в одном месте — это реальная модель общества, к бабке не ходи Facebook не открывай. Выступили все типажи. От «господа, давайте уважать точку зрения оппонентов» до «сами вы дебилы майданутые». 

Парни в ватниках скандировали: «Революция!». Дядя из Белгорода перекрикивал их «братскими народами». Мама с ребёнком хотела в Европу. Малыш, правда, в Европу не хотел, он хотел «нажать на кнопочку». Проводник кнопку трогать запретил, потому что «поезд сломается». Мужчина слева от меня заявил, что «долбаный поезд и так постоянно ломается, жми, сынок». Тётя в шляпе включила лекцию о распущенности нынешнего поколения. А у её подруги обнаружились родственники в Прибалтике, которые потеряли работу «из-за этого вашего Евросоюза».

«Зэк и трус — крепкий хозяйственник», «свободная, мыслящая молодёжь — тунеядцы и бездельники», «европейская страна — младшая сестра», «революционеры — провокаторы», «энтузиасты — проплаченные», «свобода выбора — рука Америки», «рабы трусливые — законопослушные граждане».

Так и ехала Украина в столицу. «Нищеброды», «буржуи», «холуи», «зомбированные». «Зелёнь прыщавая, жизни не нюхавшая», «старпёры, кроме пропаганды советской ни черта не соображающие», ну и безучастные граждане, всю дорогу смотревшие в замерзших окнах «Хюндая» какое-то своё кино.

Ах да, и «журналюги продажные». Куда ж без них. Мой любимый вопрос: вы оппозиционное СМИ или провластное? Это как спросить: у вас жёлтый снег выпадает или коричневый? Не отменяя некоторой исторически сложившейся справедливости вопроса, должна сказать: он всё равно звучит глупо. Снег по природе белый. Новости по определению объективные. Это чуть ли не главный профессиональный стандарт. И если ты вышел на трибуну (любую из трибун) с пламенными речами (пусть абсолютно искренними, от души) — ты перестал быть журналистом. Это не умаляет человеческих качеств, напротив. Ты можешь быть носителем гражданской позиции, лидером мнения, символом революции. Кем угодно, но больше не СМИ.

— Ой, ну конечно, как простых людей бьют — так ничего, а как журналиста ударили, так вы сразу орёте по всем каналам «караул»!

Есть такая работа — показывать и рассказывать всё, что происходит. Чтобы и тётки с курицей, и мальчики в ватниках, и мужчина в костюме видели, слышали, думали. Когда журналисту бьют камеру — всю вышеперечисленную компанию лишают такой возможности. «Караул» именно в этом, а не в корпоративной солидарности. Не повторяйте глупостей, мы друг друга не любим. Шутка.

Простите, если уделила слишком много внимания очевидным вещам. Поездом навеяло. Украиной.

Собственно, на перроне она не закончилась. Продолжилась в особо крупных размерах. Местами с конфискацией.

Киев традиционно встретил таксистами «девушка, поехали, у меня по адекватной цене», «шикарными квартирами посуточно» и небритыми мужиками у метро «готов на любые строительные работы. Дёшево» (реальная надпись на табличке).

Столичный вокзал у меня всегда вызывает неприятное чувство тревоги. Оттуда хочется бежать. Спасительное метро, зелёный жетон за две гривни (если кто не знал) — и через пять минут ты в параллельном мире. По ту сторону телевизора. В прямых эфирах, в фейсбучных картинках, в эпицентре революции. Я вышла на станции «Крещатик».

Это была командировка за ощущениями. За атмосферой, запахом, реальностью. Безусловно, сумасшедший информационный поток и так создаёт эффект присутствия, практически 3D. Но мне хотелось. Хотелось слышать, видеть, говорить с людьми. Мёрзнуть, греть руки у костра. Считать шаги от Майдана до Мариинского парка. По Институтской, мимо Банковой. А потом обратно, в захваченный Киевсовет, по дороге заряжая батарею фотоаппарата в штабе-Доме профсоюзов.

Все эти локации вы хорошо знаете. Что за периметром революции? Обычный Киев. Серый, суетливый. Без флагов, лозунгов, плакатов.

Да, и скажу быстро, по секрету: конечно, мне хотелось пожать руку «майданутым». В самом хорошем смысле этого слова. У нас дома, когда я — мама, а не журналист, так называются особые молодые люди. «Они ходят в удобных кедах и цветных шарфах, не курят, учат английский и много читают. Не лузгают семки, не смотрят телевизор и любят путешествовать» (с) Александра, 13 лет.

Они вышли на улицу, потому что хотят жить в европейской стране. Да, они не читали 15 томов пресловутого Соглашения и не знают дипломатических тонкостей. Но. Они уже ездили, видели, жили по обмену, стажировались. Кроме того, соцсети давно стёрли географические границы. У них в друзьях весь мир. С ровными дорогами, честными полицейскими, интересными педагогами и адекватными соотношениями цен и зарплат. Они видели картинку «мэр Нью-Йорка ездит на работу в метро», и они стояли в многочасовой пробке, ожидая проезда барского кортежа в Киеве. В общем, господа вожди, вырос пипл, который не хавает.

Люблю этих романтиков, искренне. С раскрашенными в национальные цвета щеками и красными носами от холода. Да, они танцуют и дружно скачут «те, кто не москаль». И не понимают, как себя вести, если сносят памятник. Хлопают ресницами. «Я растерялась, потому что Ленин — диктатор, а рушить — преступление».

В последний день осени этих детей растоптали. Били дубинками, добивали ногами, оскорбляли, таскали за волосы. Есть десятки видео и сотни очевидцев. По-настоящему Майдан начался той ночью. И не надо плести сюда ничего. Ни условия Соглашения, ни братские народы, ни экономическое положение в стране.

Дальше снежный ком. Провокаторы, правозащитники, лидеры, гадины, ёлки, палки, штурм, захваты, автобусы с учителями, прямые включения, костры, горячий чай, карманники, добро, зло и Гарант, поздравивший страну с Днём борьбы со СПИДом. Из Китая. С любовью.  

Я провела на центральных улицах столицы 18 часов. День пятницы, ночь и раннее утро субботы. Пройдёмся, познакомимся?

Крещатик. Продавцы флажков и знамён ликуют. У них 8 Марта и Новый год в одном флаконе. Цена национального символа от 15 до 60 гривень.

На центральной улице страны лежат дрова и горят костры в бочках. Это пугает только первые минуты, дальше больше. 

Тут же можно выразить собственную позицию письменно. Организаторы уверили меня, что подписей уже больше миллиона. Однако, куда эти листы потом денутся и какова процедура импичмента, никто из них толком не знает. 

Идём к Майдану. Справа — народная ёлка. Она увешана флагами с названиями городов и областей Украины. Прямо — баррикады. По сути — это доски, фрагменты заграждений и искусственные ветки йолки президентской (в другой транскрипции это слово уже как-то не пишется), которую народ разобрал в праведном гневе. (Процесс избиения студентов бойцы «Беркута» громко, в мегафон, аргументировали подготовкой площади к новогодним гуляниям.)

Слева — палаточный городок, где в буквальном смысле живут активисты Майдана. Между ним и ёлкой — сцена. Ближе к вечеру там соберутся тысячи людей. Мы зайдём туда позже.

Сейчас свернём вверх на Институтскую. Пройдём мимо стелы Независимости. И, пока не стемнело, отправимся к Мариинскому дворцу. Там митинг в поддержку власти. Говорят, недолгий, надо успеть. По дороге заглянем на Банковую. 

На пятачке у стелы — тоже костры. Брезентовые палатки и полевая кухня. Горячий чай, бутерброды, каша. Всё бесплатно. Еду приносят киевляне, готовят волонтёры. Импровизированные пищеблоки тут повсюду.

Первый человек, с которым я познакомилась на Майдане, — Ковалёва Надежда Павловна, пенсионерка. Так она и представилась, практически не отрываясь от работы.

—  Кому супу горячего? Налетай!

— Давно вы здесь?

— Пятый день уже, я в воскресенье первый раз приехала. Сначала просто решила посмотреть, что тут да как. Ходила среди людей, пыталась понять, чего они хотят. Потом мне поесть предложили, я растрогалась. Ну и сама стала людей кормить. 

— А вы чего хотите?

— Чего хочу? Мне бы хотелось в магазин зайти не как в музей, а за покупками. (Смеётся.)

Надежда Павловна всю жизнь проработала на заводе «Киевприбор», воспитала двоих детей. Сейчас получает пенсию чуть больше тысячи гривень и занимается внучками. Одну водит на танцы, другую на музыку. Гордится. Надежда Павловна хочет, чтобы её внучки жили «как в Европе». Сама она за границей не была, «подруга рассказывала». 

Улица Институтская тоже начинается с баррикады. Выше, по правую руку, — Банковая, по левую — здание Верховной Рады. Прямо — Конституционный суд. 

Администрацию Президента от живых людей отделяет символический коридор. Здесь произошло второе побоище. Снег аккуратно припорошил кровавые следы. Тишина. Маленькие человечки в конце туннеля — бойцы подразделения «Беркут». Знаков отличия не видно, но это «беркутовцы», — утверждают коменданты-добровольцы по эту сторону заграждения. Молодые ребята, которые вызвались охранять покой госслужащих от провокаций.  

Пришли. Сворачиваем на улицу Грушевского, в Мариинский парк. Слева, за спинами милиционеров, — здание Верховной Рады.

Тут тоже палатки и чай. Люди с флагами Партии регионов. Я намеренно не снимала испитые лица. Да, здесь их много. Искала молодых, улыбчивых, разговорчивых. Хотела причин, аргументов. На входе мне позирует девушка, имя назвать отказывается: «Без комментариев».

Терпеть не могу эту глупую киношную фразу. Кстати, там, внизу, ни разу её не слышала. Только здесь.

«Где разрешение на съёмку?» — тоже только здесь. Хотя словосочетание мне отлично знакомо по площади Руднева в Харькове. И пальцы в объективе. Злюсь. Ко мне цепляются мужики. Развязные, выпившие. В воздухе устойчивый запах перегара. Не рискую достать «айфон», чтобы снять видео. Мне некомфортно, я тут чужая. 

Это Артём из Кировограда. Он тут потому, что болеет за «Шахтёр». А ещё «Ринат Леонидович и Виктор Фёдорович — реальные чуваки». Больше ничего не добилась, кривлялся. 

Ира из города Первомайска Николаевской области громко скандирует: «Я-ну-ко-вич!»

— Холодно? — спрашиваю.

— Да. 

— Чем греетесь?  

— Чаем. 

— Кто по профессии?

— Никто.

— Почему «Я-ну-ко-вич»?

— Потому что «за Украину».

Нашла адекватную женщину. Улыбается. Любовь Валовая из Запорожья. Воспитатель. Стоит тут четвёртый день. Охрипла. 

— Что заставило вас выйти?

— Не хочу, чтобы мои дети выносили из-под бюргеров горшки. Никому мы там не нужны, в той Европе.

У Любови трое детей и четверо внуков. Ей очень нужно, чтобы все они «жили в процветающей стране Украина». А ещё Любовь не хочет революции и войны. Дети звонят ей на мобильный несколько раз в день. Волнуются. Просят, чтобы теплее одевалась и не простудилась. 

В толпе меня кто-то схватил за руку. В самое ухо прошипел: «Стёрла быстро!».

— Стёрла что? (Я, правда, не столько испугалась, сколько удивилась.)

— Фотографию со мной.

Не знаю, может, кто-то из органов. Так бывает. Стёрла два последних кадра, даже не оборачиваясь.

Но из парка стала выбираться. Неприятно это. Уже на выходе встретила вот эту симпатичную девчонку. Не удержалась.

— Что тебя сюда привело??

— То же, что и всех, наверное. Мне не всё равно, что творится в нашем государстве. Хочу мира и… чтобы подняли стипендию.

— Ты Майданами не ошиблась? 

— Нет, не ошиблась. Виктор Фёдорович — это лучший Президент из тех, которые были.

— А каких президентов ты успела застать? 

— Ющенко. И даже Кучму помню. Мне сейчас жизнь больше нравится. 

Динамики в парке всё время транслировали какую-то народную музычку. Вдруг жёсткий, хорошо поставленный мужской голос с нотками металла начал читать текст:

«События последних дней со всей очевидностью продемонстрировали преступные намерения оппозиционных сил. Готовность приступить к силовому сценарию, направленному на захват власти. Они осуществили захват городской администрации, оккупировали Дом профсоюзов, октябрьский дворец. Заблокирован Кабинет Министров. Происходят разбойные попытки силового прорыва к Администрации президента Украины. По указке оппозиционных путчистов местные советы западных регионов Украины устраивают парад местечковых суверенитетов. Принимают незаконные решения, которые несут прямую угрозу территориальной целостности страны. Злостно нарушают Конституцию Украины руководители органов местного самоуправления. Самовольно прекращают работу коммунальных учреждений. Останавливают учебный процесс в школах. Призывают к всеукраинской забастовке. К государственному перевороту!» 

Я вышла из парка с этим отвратительным металлическим привкусом.

Забегая вперёд, скажу —  вернулась сюда, на Грушевского, почти в полночь. Посмотреть, в каких условиях люди ночуют, где спят. Здесь никого не было. 

Фотик практически сдох (села батарея). А жаль. Дорога назад, к Майдану Независимости, была интересной. Прямо по проезжей части двигалась огромная колонна громко скандирующих людей. Честно скажу, напряглась. Зрелищно, но страшновато. Перед поездкой я клятвенно обещала шефу не лезть в неприятности. Провокаторов обходить, к бойцам не приближаться. Когда колонна подошла ближе, успокоилась. Свои. Цветные шарфы и кеды 🙂 Лица открыты.

Ребята скандировали «Свободу невинным!» и направлялись к зданию Генпрокуратуры. Увязалась за ними. 

По-отечески умилилась этим правилам: «обзываться можно, но только в порядке очереди и у микрофона». Если не ошибаюсь, к собравшимся никто из прокуроров так и не вышел. 

Я пошла заряжать батареи в Дом профсоюзов. Там, на втором этаже, расположился пресс-центр Майдана. Туда приходят спикеры давать интервью. На первом готовят горячие обеды и раздают тёплые вещи. «В штате» есть психологи и юристы. Если что. 

Вход-выход только через специальный контроль.  Волонтёры в медицинских масках. Чай с имбирём. Всё серьёзно. 

С какого-то перепугу, как говорит мой школьный товарищ, я оделась так, вроде ночь не на Майдане собралась провести, а за Полярным кругом. Поэтому греться не было необходимости. И пока заряжался фот, я отправилась ловить атмосферу на видео. Простите за качество съёмки — ночь, мобильный..  Зато живые картинки, с характерами и настроением. 

Катерина, киевлянка 

Любомир из Яремчи

Олег и Юра из Львова. Оборона Майдана (со стороны Институтской)

Максим из Кривого Рога. Оборона Майдана (со стороны Крещатика)

Каждый час на Майдане люди поют гимн Украины. Каждые 5 минут разносят бутерброды и чай. До утра. Спать ложатся ситуативно, меняются.

Поздним вечером мне показалось, что я узнаю многих митингующих с Грушевского. Они ужинали, танцевали, слушали речи оппозиционеров с трибуны. К раздаче тёплых вещей подтянулись бомжи. Без проблем.

В «оккупированное» здание Киевсовета на Крещатике можно всем. Исключение — пьяные. 

Последнее знакомство. Земляки. Дима и Денис из Харькова. Разочарованы. Расстроены. Взяли билеты назад.

«Завтра уезжаем. Никому мы тут не нужны. Тут люди любят поесть и поплясать. Мы приехали не за этим. Ребят избили, а мы что? Постоим в поддержку, помашем флажками? Нет в этом смысла. Оппозиционные лидеры должны были вести нас на захват правительственных зданий. Выводить чиновников и ставить на их места, пусть временно, но своих людей. То, что происходит, это не революция. Мы едем домой».

Должна сказать, такое настроение тоже витает в воздухе Майдана. Но всё же чаще мне встречалась фраза: «Будем стоять до последнего».

Всю дорогу назад я проспала. Не помню даже соседей по вагону. Приехала домой и сразу открыла новости. Ощущение такое: «Как там мои?»

PS — шапка до сих пор пахнет костром…