АБРАМОВИЧ

Хорхе Луис Борхес

Этой ночью веселая греческая музыка заставила нас поверить, что смерть еще неправдоподобней жизни, и некуда деться душе, потерявшей тело. А значит, нас не трое — Мариа Кадама, Исабель Моне и я — нас четверо, ибо ты с нами, Маурисио. Мы пьем вино за твое здоровье. И не затих твой голос, не снята рука твоя с моего плеча.

Ты здесь, и ты улыбаешься — как это радостно — смерти нет.

Ты здесь, и рядом толпы почивших, погибших задолго до Улисса, да и сам Улисс, все, кто жили и даже те, кто лишь были придуманы. Все здесь. И отец мой, и мать, и Геракл, и Йорик.

Как умрет человек, переживший столько весен, столько листьев и птиц, знавший такие книги, знавший столько ночей и дней! Я могу плакать, плакать, ибо страх мой уйдет со слезами. Нет вещи, нет ничего, что ушло бы и не оставило тень грядущим.

Этой ночью ты сказал мне, Абрамович, ты сказал мне без слов, что мы должны встретить смерть, как другие встречают праздник.