Не афиширует пророссийские симпатии, но и не верит в Европу

Харьков, самый близкий к границе с Россией украинский мегаполис, больше не афиширует пророссийские симпатии, но и не верит в Европу. Здесь главное — «чтобы не было войны». Материал Екатерины Ивановой, «Новое Время».

В вагон харьковской подземки заходит молодой человек в камуфляже с ампутированной по колено ногой. Подкатав штанину, оголяет свежий шрам и пытается перекричать шум метро: «Люди! Помогите кто может на операцию! Одна надежда на вас».

— Давай, проваливай отсюда, — фыркает ему в лицо мужчина средних лет в цветастой куртке.

— Вот, возьмите,— пожилой человек в очках бросает просящему десятикопеечную монетку.

У большинства пассажиров в вагоне реакции нет. Харьков — город, в котором есть всего понемногу: агрессии и сострадания, хотя больше всего безразличия.

За последние два с лишним года он изменился: город больше не является базой пророссийской террористической организации «Оплот», известной своей жестокостью и кровавыми преступлениями. Если во время киевского Майдана за ленточки в цветах украинского флага здесь могли разбить лобовое стекло, то теперь мало кто рискует демонстрировать георгиевские.

Впрочем, людей пророссийских взглядов стало не меньше, просто они стали тише, утверждают сами харьковчане. Хотя отсюда по‑прежнему всего за час на автобусе можно приехать в Россию, а оттуда, если понадобится, в оккупированные Донецк и Луганск.

«Харьков не слился, Харьков затаился»,— это слоган одной из групп, объединивших местных сепаратистов в социальной сети «ВКонтакте». И это, пожалуй, главное изменение за последние два года.

В остальном город остался прежним, о чём красноречиво свидетельствуют итоги последних выборов, в результате которых мэром Харькова вновь уверенно стал Геннадий Кернес, набравший 66 % голосов избирателей. Пророссийские взгляды и членство в Партии регионов в прошлом Кернеса единодушию харьковчан не помешали.

«Людям всё равно. Лишь бы не было войны, не росли цены, коммуналка, а жить можно при любой власти, — описывает настроения земляков Игорь Соломадин, преподаватель Харьковского национального университета им. Каразина. — Огромное число людей настроены так».

При этом, согласно опросам, количество горожан, голосующих за проевропейские политсилы, в Харькове стабильно колеблется на уровне 20–30 %.

Цены, тарифы и война

На центральной площади Харькова одиноко стоит постамент от снесённого в сентябре позапрошлого года Ленина. Теперь здесь флаг Украины, его активисты воткнули в уцелевшую стопу Ильича.

Ещё недавно снос бронзового изваяния вызывал в Харькове бурные дискуссии, сегодня же страсти по Ленину улеглись. На первый план вышли проблемы иного толка — высокие цены, тарифы на ЖКХ, а также война. Согласно опросу, проведённому Институтом Горшенина прошлой осенью, возросшей стоимостью услуг ЖКХ обеспокоены 75 % харьковчан, войной почти столько же — 62 %. Каждого второго волнует высокая стоимость продуктов питания, одежды и транспорта.

— Доллар — уже 27 грн, мы работаем на госпредприятии, и зарплату нам не подняли ни на копейку. Раньше зарабатывал $500, сейчас $100, — перечисляет свои беды сотрудник коммунального предприятия, не называя своего имени.— Все продукты, вещи, все на рынке подвязывается к доллару.

— Так, а Европа где? — подключается к разговору его коллега. Он пускается в детальный рассказ о подорожавшем тепле, но при этом холоде в доме.

«Не с того начали»,— заключает он, кивая на обломки Ильича.

Впрочем, патриотично настроенные граждане о разгроме памятника не сожалеют, а, наоборот, гордятся. «Это была Кощеева смерть», — говорит Роман Даниленков. Вместе с группой единомышленников на волне революции он создал медиапроект гражданской журналистики «Накипело» и по главным харьковским событиям создаёт ролики, выкладывая их на YouTube. Его энтузиазм теперь оплачивает недавно выигранный европейский грант от USAID.

Когда в Киеве победил Майдан, у многих наготове стояли собранные чемоданы и заправленные автомобили на случай, если в город войдут российские танки, вспоминает о настроениях в своем окружении Светлана Семко, исполнительный директор одной из харьковских IT-компаний, а в прошлом депутат горсовета.

«Харьков висел на волоске, — продолжает воспоминания полуторагодичной давности Соломадин. — Я не знаю, сколько миллиметров оставалось, чтобы он не стал Донецком или Луганском».

Теперь страх ушёл, а о том, что в стране война, напоминает одинокая палатка для сбора помощи АТО. Рядом — взорванные боевые снаряды от систем «Торнадо» и «Град» с подписью «С любовью братскому народу. Путин».

Гениальный популист

Если в 2014‑м в харьковском воздухе прямо‑таки висела аббревиатура «ХНР» — «Харьковская Народная Республика», — то в 2015‑м она исчезла. «Складывается впечатление, что финансирование, которое выделялось на раскачивание ситуации, либо обрубилось, либо идеологи информационной войны просто не смогли найти новые идеи», — рассуждает харьковский политолог и социолог Денис Подъячев.

По его информации, перед Вильнюсским саммитом, на котором Виктор Янукович сказал Евросоюзу «нет», количество тех, кто выступал за Таможенный союз, было больше, чем сторонников ЕС,— 35 % против 25 % А теперь это соотношение 45% и 17% в пользу ЕС. «Как будто рокировка произошла», — говорит Подъячев.

Ещё треть харьковчан считают, что у Украины должен быть свой собственный путь. Среди них — 34‑летний Денис Солодовников, совладелец рок-паба «Стена». По его мнению, Украина как потенциально экономически мощное государство не должна выбирать или / или. Нужно сотрудничать как с Европой, так и с Россией. Хотя в Харькове его паб слывёт проукраинским и даже за это поплатился: когда два года назад город сотрясла серия терактов, один из взрывов прогремел в «Стене».

А Соломадин из Университета им. Каразина называет одной из харьковских бед не что иное, как «совок», который из голов горожан выветривается слишком медленно. И тут же вспоминает результаты последних выборов, на которых победил Кернес.

Его избиратели — это минималисты, которым достаточно внешней картинки, которую Кернес создаёт в городе, преимущественно в центральной его части: лавочки, цветы, скверы.

«Он гениальный популист», — констатирует Семко.

Однако за последние годы Харьков действительно преобразился. Когда Подъячев в 2000‑м переехал сюда из Мариуполя, он был поражён его бытовой разрухой. В то время как в Мариуполе спальные районы были выложены тротуарной плиткой, в Харькове не освещалась каждая вторая улица. «Это было убогое зрелище», — вспоминает он.

Кернесу не составило труда завоевать симпатии горожан, пообещав им город-сад. «Он построил жёсткую вертикаль власти, где всё завязано на круговой поруке, и это позволило ему прослыть среди его лояльных избирателей крепким хозяйственником, а среди просто сторонних наблюдателей — чего уж греха таить — эффективным менеджером»,— констатирует Подъячев.

Харьковчанку Екатерину Макар, владелицу стокового магазина одежды, восхищают лидерские способности Кернеса и совершенно не смущает тот факт, что он несколько раз менял свой политический окрас. «Так делают все», — уверена она.

Макар — одна из тех, кто открыто говорит о своей пророссийской позиции. «Это не значит, что я хочу, чтобы Россия забрала наши территории,— объясняет она. — Просто мы славяне и хотим жить со славянами. Я не разделяю Украину и Россию, это мой народ». Также Макар называет европейцев ментально чужими.

Своя история

Когда‑то Харьков существенно пополнил своё население за счёт приезжих из России. По словам Подъячева, в 1900 году здесь проживало до 100 тыс. человек, теперь же — 1,5 млн. И это связано с привлечением рабочих рук на машиностроительные гиганты.

До сих пор в этом городе, в отличие от остальной Украины, ощутимы связи с Россией — с харьковского автовокзала курсируют автобусы в Москву, Санкт-Петербург и Липецк. Здесь же висит большой рекламный плакат, предлагающий перелёт из Харькова в Москву через Минск всего за 5.200 грн в обе стороны.

Долгие годы многие здешние крупные предприятия работали на Россию. Впрочем, теперь они практически бездействуют. А знаменитый рынок-гигант «Барабашово», который ещё недавно обувал-одевал всю российскую глубинку, серьезно сократил былые «мощности».

Формально в Харькове 70–90 тыс. безработных, 6–7 % населения (для сравнения: в Киеве и Одессе — 5 %), но реально их гораздо больше. «Люди бросаются на любую работу, которая не всегда сопровождается официальным трудоустройством»,— говорит Подъячев. И причин для оптимизма нет.

Однако, несмотря на сильнейшие экономические проблемы, идеи сепаратизма в городе сошли на нет. Глядя на то, во что превратили Донбасс призывы Путина, никто не пойдет махать российским флагом хотя бы из чувства самосохранения, полагает Семко. «Никто не хочет быть вторым Донбассом», — заключает она.

Материал опубликован в журнале «Новое Время» 5 февраля 2016 года.

Фото в статье: «Новое Время»; фото на главной — Павел Пахоменко