Нападение на Макарюка: а всё могло бы быть по-другому?
Съёмка конфликта — это риск по определению. Но степень риска — штука непостоянная. Она зависит от множества вещей. В первую очередь от того, как действует или бездействует полиция.
RU UKR
Я смотрю и пересматриваю видео, снятое на «Барабашово» вечером 7 июня, когда неизвестные жестоко избили оператора местной службы теленовостей «Вісті» Вадима Макарюка.
Я вижу кадры, на которых группа крепких спортивных ребят с криками «Лови рыжего, б**!» срывается с места.
Я вижу, как один из них натренированным движением вытаскивает пистолет и стреляет перед собой.
Я вижу кадры, на которых группа в гражданском на глазах у полицейских бьёт лежачего человека в одежде цвета хаки.
Я не могу найти кадров, на которых полиция там, на месте, пытается защитить тех, за кем гнались, или задерживает тех, кто бил или стрелял.
***
Я вспоминаю пресс-конференцию замначальника Главного управления Нацполиции в области Сергея Чижа 10 июня: задержанных в результате конфликта нет, подозреваемых нет, изъятого оружия нет. Вопрос: как он оценивает действия своих подчиненных по пятибалльной системе?
— Я считаю, сработали на отлично, — говорит Чиж. — Потому что… конфликт был. Мы возле каждого гражданина полицейского не поставим. Он (конфликт — ред.) обошёлся минимальными последствиями. Единственные тяжкие последствия — это журналист…
А еще я вспоминаю комментарий единственного (пока?) подозреваемого Сергея Козлюка, того самого, который стрелял на видео. Он уверяет, что ни за кем не гнался, просто убегал, потому что ему глаза залили газом, а стрелял — исключительно для привлечения внимания.
— Стрелял, чтобы привлечь внимание полиции, так как стояла куча сотрудников полиции, в том числе подразделение Национальной полиции для охраны общественной безопасности ТОР, которые непосредственно, когда были массовые беспорядки… они ничего не делали, — говорит Козлюк. — С чего вы взяли, что дуло пистолета было направлено на людей?… Оно было направлено не вверх, это точно, так как были глаза залиты баллончиком, было тяжело дышать, было состояние крайней необходимости…
Козлюк и его адвокаты уверяют: стрелял из стартового пистолета, для отстрела пуль не приспособленного. Более того. Сам добровольно отдал этот пистолет полиции. Правда, спустя четверо суток. Сомневаетесь, что это тот же, что и на видео? Зря. По мнению адвоката, если бы пистолет представлял опасность, полиция отреагировала бы там же на месте. Раз не отреагировала, значит, опасности не было.
Логично, правда? Убегать от полиции, которая бездействует, стрелять, чтобы привлечь её внимание, и использовать её бездействие после выстрела как доказательство своей невиновности. Не ищите логику, где вы её не клали. И тем более не спрашивайте, как я, почему сигнальный выстрел был направлен не вверх, а в сторону людей. Потому что в ответ рискуете услышать:
— Знаете, в чём разница? Разница, наверное, в половом признаке, потому что вы женщина, а я как бы мужчина, и, наверное, мне надо уметь обращаться с оружием.
***
Обливания оппонентов зелёнкой и кефиром, мусорные люстрации, несанкционированный снос памятников, погромы аптек, торгующих рецептурными препаратами без рецепта, перестрелки возле детсада на Алексеевке и возле «Турбоатома», стычки в горсовете и под ним, нападения на офисы и дома «проштрафившихся» с точки зрения прогрессивной общественности политиков, чиновников и организаций, многочисленные конфликты на «Барабашово», в том числе и пятничный, боюсь, далеко не последний. Это не полный перечень очень разных историй, которые объединяет одно — неэффективность правоохранительной системы.
Их организаторы и реализаторы ни разу не понесли наказания. Потому что они декларируют благие намерения, от очищения власти до борьбы с сепаратизмом, от открытого и доступного горсовета до декоммунизации, от честных правил ведения бизнеса до борьбы за здоровье нации. Они оправдывают своё нарушение закона тем, что закон нарушают их оппоненты. А полиция предпочитает бездействие действию и в отношении первых, и в отношении вторых.
В результате каста неприкасаемых (тех, кого закон не касается) растёт, закон — в загоне, а правовой нигилизм — на троне. Силовые противостояния случаются всё чаще, проходят всё жестче и их последствия всё тяжелее.
Да, съёмка конфликта — это всегда риск. Но его степень и последствия во многом зависят от действий или бездействия полиции. Я уверена, что если бы 7 июня на «Барабашово» полиция сработала действительно на отлично, Вадим отделался бы максимум несколькими царапинами. Но он уже почти неделю в больнице в стабильно тяжелом состоянии. Врачи прогнозов не дают.
А если бы правоохранительная система была эффективной не на словах, а на деле, не было бы и самого конфликта: имущественные споры решались бы силой права, а не правом силы.
***
Изменить прошлое нельзя. Но из него можно сделать выводы. Не спускать на тормозах дела о конфликте на «Барабашово» и нападении на Макарюка. Найти и привлечь к ответственности виновных, вне зависимости от имен и былых заслуг. Показать, что закон — один для всех. Слабо?