MediaPost on-line. Адвокат Завального о темных пятнах в деле Кушнарева (эксклюзивное интервью)

Дмитрий Завальный не согласен с обвинениями, предъявленными ему по делу Кушнарева. Об этом «МР» сообщил Владимир Олевский, адвокат Завального. Он и его подзащитный воздерживались от общения с прессой почти год: столько, сколько идет следствие по делу. Первое развернутое интервью Владимир Олевский дал «МР». Он рассказал, почему считает обвинения надуманными и притянутыми «за уши», кто и как нарушил правила на январской охоте, какие темные пятна существуют в деле Кушнарева и как возникло намерение заявить отвод следователю.

– Владимир Иосифович, в пятницу, двадцать первого декабря, в прокуратуре Вашему подзащитному Дмитрию Завальному были предъявлены обвинения по делу Кушнарева. Вы согласны с этими обвинениями?

– Нам действительно было предъявлено обвинение в неосторожном убийстве и обвинение в незаконном ношении оружия на протяжении 16 января 2007 года. Обе статьи обвинения «притянуты за уши». Если говорить профессиональным языком, они не соответствуют диспозициям статей и всему учению уголовного права, на котором основана уголовная юриспруденция в нашей стране. И следователь это прекрасно понимает. Думаю, что после изучения материалов дела это понимают и другие руководители прокуратуры области, а может быть, и Генеральной прокуратуры, куда дело было направлено для изучения. Делают это сознательно.

– Почему Вы так считаете?
– У меня сложилось мнение о работе прокуратуры по более-менее сложным делам: если что-либо не получается, то всегда лучше пропустить через суд, чтобы суд либо отправил дело на доследование, либо – это очень редко бывает – вынес оправдательный приговор. Только бы не ставить чиновничью подпись под принятием решения о закрытии дела, потому что с этим может не согласиться кто-то из вышестоящих чиновников, и следователь или начальник отдела, который поставил под этим подпись и принял решение (может быть, прогрессивное и принципиальное), может пострадать в силу чисто чиновничьей иерархии. Поэтому лучше отчитаться, что дело направлено в суд, тогда никаких абсолютно никаких взысканий не будет (а ведь карьера чиновника зависит, прежде всего, от количества полученных им взысканий), и задача прокуратуры будет выполнена: дело направлено в суд, а что с ним будет потом – это уже вторично.

– Насколько я знаю, оправдательные приговоры в прокуратуре тоже не приветствуются.
– Я не знаю следователей или работников прокуратуры, которые были бы изгнаны после оправдательного приговора, во всяком случае, в настоящее время в Харьковской прокуратуре. Оправдательный приговор – это способ «пересидеть». После оправдательного приговора могут быть санкции в каком-то выговоре. Но все это делается по безмолвному согласованию с вышестоящим чиновником прокуратуры. И поэтому лицо, которое ставит свою подпись, рассчитывая даже на оправдательный приговор по делу, конечно, знает о том, что к нему не могут и не будут применены максимальные санкции, которых он достоин, сознательно направляя невиновных лиц в суд. Потому что они все, начиная от следователя и заканчивая, думаю, вышестоящим прокурором, связаны общим согласием на это действие. Я считаю, что по делу Кушнарева ничего не делается без одобрения максимально возможной величины в чиновничьей иерархии Харьковской прокуратуры.
– Вы имеете в виду Василия Синчука?
– Да. Я имею в виду Синчука, раз он занимает этот пост. Или его заместителя, который курирует следствие в прокуратуре.
– Олега Анпилогова?
– Да.

– Почему Вы считаете, что оба обвинения, предъявленные Дмитрию Завальному, «притянуты за уши»?
– 21 декабря мы были впервые ознакомлены с рядом заключений экспертиз. Это свидетельствует о том, что следователем нарушены краеугольным образом права обвиняемого, который обвиняемым является с 22 января 2007 года. Тогда Завальному было предъявлено первоначальное обвинение, хотя он находился в реанимации в кардиоцентре института терапии Малой. Он был в достаточно тяжелом состоянии. Он мог и не воспринимать всего того, что делал в предбаннике больничной палаты следователь Глушков, предъявляя ему это обвинение. Обвинение в тот момент было совершенно необоснованным. Можно было предъявить обвинение и в умышленном убийстве, в чем угодно. Никаких экспертиз проведено не было. Все фигуранты дела опрошены не были. Было известно со слов Завального, что он стрелял. Мы обжаловали постановление о возбуждении уголовного дела по статье неосторожное убийство дважды как незаконно возбужденное. Мы требовали, чтобы дело было возбуждено не по факту, а в отношении Завального. Поскольку факт смерти Кушнарева не дает оснований для предъявления обвинения Завальному. Но нам было отказано в удовлетворении наших требований. Никто не взял на себя ответственность отменить явно незаконное, проведенное без какой-либо хотя бы элементарной проверки постановление о возбуждении уголовного дела. Оно должно было быть возбуждено еще тогда непосредственно в отношении Завального, потому что уже 16-го января, в день совершения этого казуса (я так этот случай называю), были показания Завального о том, что он стрелял. И он был единственным подозреваемым. Соответственно уже через пять дней он стал единственным обвиняемым. Дело нужно было возбуждать именно в отношении него. Из-за этой игры с тем, что дело возбуждено не в отношении него, а обвинение предъявляется в отношении него, нарушаются его права. Есть постановление Пленума Верховного суда, в котором говорится, что если известны данные в отношении конкретной личности, то нельзя возбуждать дело по факту, а нужно, соблюдая права личности, возбуждать дело непосредственно в отношении того лица, которое является подозреваемым и будет соответственно обвиняемым. Это было не соблюдено в этом деле с самого начала. После ознакомления с экспертизами стало известно, насколько существенно нарушены наши права: ни по одной экспертизе сам Завальный не был ознакомлен с постановлением о назначении этой экспертизы. То есть он был лишен возможности одобрить эту экспертизу или не одобрить ее, заявить отвод эксперту или не заявить, поставить дополнительные вопросы эксперту, участвовать в проведении самой экспертизы, поскольку экспертизы были связаны с проведением следственных действий, с выездом на место происшествия – место происшествия, которое указывал сам Завальный, и никто лучше него не мог бы указать это место происшествия. Все это было сделано заочно, и соответственно получился надуманный заочный результат. Надуманный, потому что он совершенно не соответствует правдивым показаниям Завального – отличного стрелка, мастера спорта, неоднократного призера Украины, человека, для которого стрельба – это не просто увлечение. Завальный – мастер стрельбы, и никаких ошибок в его показаниях быть не могло. Именно он показал место, откуда он стрелял. Именно он показал те гильзы, которые остались после выстрелов. Ну, представьте себе, если бы был даже намек какой-то на то, о чем неоднократно писала пресса, в которой будируется и муссируется мнение о каком-то возможном убийстве, может быть, Кушнарева, может быть, произведенного Завальным… Никогда человек, который это совершил, не стал бы показывать место, не стал бы собирать эти гильзы, не стал бы отмечать прутиком все то, что отметил Завальный. Короче, Завальный является фактически единственным действительным источником доказательств. Именно он мог бы показать все совершенно по-другому, и ничего бы не было. В данном случае Завальный все показал: следствию было известно место, откуда производились выстрелы, следствию было известно место, где упал Кушнарев, было известно место, которое Кушнарев покинул, откуда он пробежал эти двадцать три метра до падения. Это все показывал Завальный и другие участники этого действа, так сказать… Следователь пишет в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, что Завальный организовал всю эту охоту!.. Но так можно написать все, что угодно! Можно написать, что повар, который работает в ресторане, организовал посещение ресторана посетителями. Но на самом деле это же совершенно не так! Повар только готовит пищу. Завальный не мог никоим образом организовать Кушнарева, народного депутата, на то время третью-пятую по значимости фигуру в политической системе Украины! Завальный никак не мог организовать Шенцева, у которого он был помощником (Дмитрий Шенцев – народный депутат, участник охоты 16 января – Е.Л.), никоим образом, Завальный никак не мог организовать генерала в отставке Министерства внутренних дел (Василий Луценко – еще один участник той охоты – Е.Л.). Единственное, кого мог организовать Завальный, так это себя и водителя по фамилии Порфирьев, который водил машину. Конечно, все это было сделано Завальным в угоду и по желанию лиц, которых я перечисляю. Ничего другого здесь быть не может! Как пишет следователь, их связывал четырехлетний опыт и Завальный должен был предположить непредсказуемое поведение Кушнарева во время охоты, когда он во время охотничьего азарта – это я цитирую постановление о привлечении в качестве обвиняемого – мог убежать со своего места! Понимаете? Завальный должен был это предвидеть! Но в таком случае, конечно, Завальный должен был вообще дальше окраины леса Кушнарева не пускать, исходя из психологических особенностей его характера. Согласно предъявленному обвинению получается, что Завальный должен был предвидеть рикошет пули. Общеизвестно из ранее проведенных экспертиз, что пуля вошла в тело Кушнарева своей боковой поверхностью, это был рикошет. Это подтверждается массой судебно-медицинских экспертиз и не вызывает никаких сомнений. Исходя из того, что это был рикошет, ответственность вообще не должна наступать, поскольку это был казус, случай. Здесь нет никакой самонадеянности со стороны Завального. Он не мог и не должен был это предвидеть. Масса вещей не подлежит предвидению. О самонадеянности Завального можно было бы говорить, если бы пуля не отрикошетила. Но нет ни одного ученого, который мог бы сказать, что если бы Кушнарев остался на месте и не бежал никуда, то отрикошетившая пуля не поразила бы его на том месте, где он стоял. Нет ни одного ученого, который бы сказал, что если бы Кушнарев побежал, куда он побежал, и Завальный стрелял бы даже чуть-чуть в другом направлении и опять произошел рикошет, то отрикошетившая пуля не поразила бы Кушнарева.

– Я правильно Вас поняла, что Евгений Кушнарев нарушил правила охоты?
– Да, Евгений Кушнарев нарушил правила охоты: во время охоты ни один охотник не имеет права сдвигаться со своего поста, даже подходить и добивать раненного зверя, без разрешения на это. Кушнарев, как пишет следователь, в пылу азарта (вероятно, следователю лучше известны эти данные Кушнарева, чем нам адвокатам, будем это исследовать в суде, если дело все-таки попадет в суд) неоднократно убегал со своего места на охоте. И получается – по обвинению – он четыре года постоянно бегал со своего места и не был застрелен раньше только случайно.
– Он был единственным, кто нарушил правила охоты?
– На мой взгляд, да, в тот момент. Если говорить о нарушении правил охоты, которые повлекли последствия, могли повлечь какие-то последствия. Когда человек удаляется с места, которое известно соседним стрелкам, не ставя об этом в известность громким криком, сигналами, соседних стрелков, он себя ставит в положение, когда он может быть подстреленным.

– Вы говорите, что обвинение в незаконном ношении и хранении оружия тоже «притянуто за уши»? Почему? Ведь Дмитрий Завальный в тот день пользовался карабином отца…
– У Завального было разрешение на оружие, совершенно аналогичное тому, которое он взял в их общем с отцом сейфе. Всю жизнь Завальный жил с отцом одной семьей. У них был общий сейф, они хранили там в своей квартире – с разрешения работников милиции – общее оружие. Такой же общий сейф находился и в их доме в угодьях охотничьего хозяйства «Гай».

– А почему Завальный не воспользовался своим карабином?
– У Завального угнали машину, в которой в тот момент находилось оружие, его не успели оттуда забрать после очередной охоты. 10 января в апелляционном суде Киева будет суд над человеком, обвиняемым в этой краже. Но вернемся к надуманному обвинению. У Завального имеется выданное ему и действительное разрешение на карабин Benelli Argo. И такой же карабин, с такими же боевыми свойствами, отличающийся только по номеру, есть и у его отца. Именно этот карабин оставался в их совместном сейфе. Именно этот карабин, зная, что у него есть разрешение на это оружие, взял Завальный при выходе на подраненного волка, о котором сообщил им егерь. Это не была запланированная охота. Это был именно отстрел раненного волка, который может причинить большие беды.
Когда государство разрешает тому или иному лицу иметь нарезное огнестрельное оружие, оно принимает у него экзамены, проверяет его с психической точки зрения, проверяет на предмет судимости и возможных административных или уголовных правонарушений в будущем. Государство дает разрешение не на карабин той или иной марки, а разрешение на ношение огнестрельного нарезного оружия, на приобретение этого огнестрельного нарезного оружия. А уже фиксация номера – это отчетность бухгалтерская. Самое главное, что государство в лице генерала, начальника УВД Харькова, который подписал это разрешение Завальному, сочло возможным, что человек по фамилии Завальный может владеть, носить и переносить с соблюдением всех правил именно огнестрельное оружие. А то, что Дмитрий взял оружие своего отца, совершенно аналогичное его собственному, не может являться уголовным преступлением. Это обвинение появилось опять же только для того, чтобы создать видимость преступника Завального. Если бы можно было еще несколько статей ему вменить, думаю, эти статьи были бы вменены так же Завальному только для того, чтобы придать какую-то значимость и какую-то правдоподобность основному обвинению в неосторожном убийстве.

– То есть, Вы считаете, что если бы Завальный взял аналогичный карабин у своего соседа (разумеется, с разрешения соседа) это тоже не было бы незаконным хранением и ношением?
– Да, если у соседа этот карабин хранится законно и у Завального в это время есть разрешение на хранение и ношение аналогичного оружия. Для уголовного преследования это невозможно…

– Если Вас, как Вы говорите, не предупреждали о проведении ни одной экспертизы, почему Вы только сейчас об этом заявляете?
– У меня была полная уверенность всегда, что это дело будет прекращено, обвинение с Завального будет снято. О чем неоднократно заявлял – и публично заявлял – прокурор области.
– Он не исключал такой возможности.
– Когда прокурор области не исключает возможности, у адвоката появляется полная уверенность в этом. Тяжело предположить, что следователь сможет вменить рикошет в вину охотнику и найти причинно-следственную связь между выстрелом-рикошетом и попаданием в человека, который в свою очередь нарушил правила охоты. Даже если бы он не нарушил правила охоты, это невозможно было бы сделать. Никто не может сказать, что отрикошетившая пуля не пролетела бы еще 23 метра и не поразила бы Кушнарева, стоявшего или сидевшего на своем месте. Во всяком случае, эти вещи остались за пределами исследования проводившихся экспертиз. Но я думаю, что следователь сознательно держал нас в неведении о назначении экспертиз, как держал в неведении и о том, что в проведении этих экспертиз вместе с ним, в осмотрах места происшествия, в выездах на место участвовал представитель другой стороны, стороны потерпевшего, адвокат Стовба. Это нам стало известно тоже только 21 декабря 2007 года. Потерпевшая сторона участвует в следственных действиях, а защита и сам обвиняемый не может участвовать, не может давать своих показаний, не может активно, зная прекрасно эту местность, участвовать в поисках так называемых найденных впоследствии следов. Кстати, следы эти полностью противоречат показаниям, которые давал обвиняемый. В частности на воспроизведении Завальный пояснял, что стрелял в волка, который бежал на расстоянии от 30 до 35 метров от него в то время, как, якобы, след рикошета через девять месяцев, даже одиннадцать месяцев, после происшедшего был обнаружен в 67 метрах от того места, где стоял Завальный! Нет никаких данных, что следствие повернуло каждое дерево. Нет никаких данных, которые бы свидетельствовали о том, что данный след пули – если это действительно след пули – образовался не за 15 дней до его обнаружения, не за 20 дней, не за 30 дней. Хотя экспертиза имела возможность установить по существующим методикам давность обнаружения следа до тридцати дней. Не сделав это, они сами поставили все под сомнение. Ведь на том месте, где произошла трагедия, обнаружена масса следов выстрелов. Это место постоянной охоты. В деревьях сидят пули, есть следы от выстрелов в виде сколов коры, расщепления деревьев – все это есть на месте. И откуда уверенность, что найденный след – это та пуля, которая выпущена из ружья Завального? Тем более, что Завальный отрицает саму возможность, что он мог ошибиться на тридцать метров. В конце концов, есть четыре выстрела, которые идут не по периметру 67 метров, а именно в радиусе том, о котором сказал Завальный, и один из следов этих выстрелов найден. Найдена застрявшая в дереве одна из пуль Завального, которая подтверждает его показания о расстоянии. Следовательно, если это след от пули, если тот след от пули, найденный в 67 метрах, находится в противоречии с показаниями Завального. Я думаю, это одна из причин, почему следователь не допускал нас до окончания экспертизы к участию в экспертных исследованиях в виде воспроизведения на местности и нахождения этих следов.

– След от пули, которая отрикошетила в Кушнарева, в радиусе 30-35 метров не нашли?
– Исходя из тех осмотров места происшествия, которые были до ноябрьского осмотра, не было следов. Были следы в деревьях застрявших пуль, но не было следов рикошета, то есть не было касательного металлизированного следа. Завальный сам, как опытный охотник, как опытный стрелок, прочитав экспертизу, уверяет, что если бы такой след, как описан, оставила пуля, от этой пули бы ничего не осталось просто: она бы разорвалась, она бы не осталась такой целой с микроизгибом конусообразным на 8 градусов, который существует. Мнение Завального таково. Я считаю, его мнение неоспоримо, поскольку только он знает, где бежал тот волк, в которого он стрелял. В то же время, если так искать, нужно было поднять абсолютно все предметы, находящиеся в этом радиусе, поискать, выкопать камушки, которые могли находиться на глубине один-два сантиметра – от них тоже возможен рикошет. Кроме того, эта упавшая верхушка сосны неоднократно переносилась участниками тех же действий, которые показывали, как она лежала когда-то, и именно после их переносов когда-то измерялись градусы, которые дают, конечно же, погрешность. Все это совершенно неточно. Неизвестно, куда упала эта верхушка и где она точно лежала тогда, когда произошла трагедия 17 января 2007 года. Все это приблизительно подтверждает мою основную мысль: это дело, это направление в суд – это отчет либо перед партконференцией, либо перед «праздником Октября».

– Ваша версия того, что произошло? Действительно ли это был рикошет пули, выпущенной из карабина Завального?
– То, что Завальный стрелял четыре раза, – это безусловно. Почему-то следователь считает, что это была первая пуля. Хотя есть показания свидетелей о том, что Кушнарев начал бежать уже после первого выстрела. В деле достаточно много темных пятен. Одно из темных пятен для меня, то, что лицо, обнаружившее пулю, по такому, как говорят журналисты громкому или резонансному делу, являясь руководителем больницы, отдающим себе отчет, носил эту пулю в кармане своей нагрудной одежды, начиная приблизительно с семнадцати часов до 23 часов 30 минут. (Имеется в виду главврач Изюмской ЦРБ Анатолий Коваленко – Е.Л.)

– Он занимался операцией, насколько я знаю.
– Не нужно носить пулю при себе. Ее можно положить в лоток, куда кладут все, что присутствует при операции, и тогда никаких бы этих вопросов не было. В семнадцать часов, тогда же приблизительно, когда была изъята пуля, был изъят без Завального и карабин Завального, который (карабин – Е.Л.) тоже некоторое время находился в неизвестности… Одним словом, я считаю, что была взята версия о неосторожном убийстве, которая максимально удобна для всех. В том числе, наверное, и для Завального, поскольку он был уверен, что при таком рикошете, который был, привлечение его к ответственности невозможно. Когда он (и я вместе с ним) узнал, что, несмотря на такой общепризнанный казус, его привлекают к ответственности без всяких доказательств его вины, мы решили заявить отвод следователю, который допустил всю эту, на мой взгляд, юридическую безграмотность, облеченную в легко прорываемый научный покров. Кстати, на самом деле следствие по факту незаконного ношения оружия и уголовное дело, как я считаю, было возбуждено еще летом. Нам же постановление было вручено только 21 декабря с датой возбуждения этого дела 18 декабря. То есть до 18 декабря дело по незаконному ношению Завальным оружия, его незаконному хранению вообще не расследовалось.

– Почему Вы считаете, что дело было возбуждено еще летом?
– Во-первых, потому что 18 декабря я видел телевизионное интервью Василия Людвиговича Синчука, где он сказал, что Завальному будет предъявлено обвинение по двум статьям. Это уже говорит о том, что дело было возбуждено не 18 декабря. Во-вторых, в нашем совместном заявлении с Завальным об отводе следователя Глушкова будет довольно подробно написано о соображениях, поскольку мы считаем, что мы были искусственно лишены возможности обжаловать данное постановление о возбуждении уголовного дела в суде. Оно нам не предъявлялось, оно нам не вручалось именно для того, чтобы держать нас в неведении. Кстати, даже если бы оно было возбуждено 18 числа, за три дня до предъявления обвинения, то согласно статье 98 со значком два Уголовного Кодекса Украины, следователь должен был немедленно, по возбуждении уголовного дела, вручить данное постановление обвиняемому. Только в исключительных случаях – если он болен, отсутствует или по каким-то другим причинам – следователь может вручить постановление в течение трех дней. Поскольку Завальный не болеет, находится в городе Харькове не нарушает подписки о невыезде, то это случайное вручение обвинения в течение трех дней так же косвенно говорит о том, что постановление было гораздо раньше вынесено, и только потому, что мы во время предъявления обвинения подняли вопрос, когда же было возбуждено дело, появилась дата 18 декабря 2007 года.

– Что же все-таки, по-Вашему, произошло в 16 января на охоте?
– Думаю, что мог произойти действительно казус, несчастный случай, который периодически происходит на массе охот. И те лица, которые охотятся, прекрасно знают о тех несчастных случаях, которые происходят на охоте. Это именно тот несчастный случай, который произошел на охоте. Если же развивать версию о том, стрелял ли один Завальный, было ли это подготовленное убийство политического деятеля – я озвучиваю просто журналистские версии, а не свои, – то для этого в данном случае нет оснований. И говорить, о том, есть ли основания, я смогу только после ознакомления со всеми материалами дела, если увижу, что эти версии проверялись каким-либо образом. Если же они не проверялись на протяжении фактически года расследования резонансного дела, то тогда я смогу сказать, что они не проверялись умышленно. А для чего и почему они не проверялись – это уже будет судить другой человек.

– Вы собираетесь заявить отвод следователю. Если это заявление не даст результата?
– Если будет ситуация, что при совершенно очевидных нарушениях следователя ему не будет дан отвод, и ему будет позволено оканчивать следствие и убеждать свое руководство в том, что его позиция правильная, то тогда этот отвод должен будет относиться ко всему руководству следователя Глушкова. Это значит, что нарушения закона, допущенные следователем Глушковым, разделяет все руководство областной прокуратуры

– Почему он допустил такие нарушения? Ваша версия?
– Следователь Глушков не захотел ставить свою подпись под постановлением о прекращении уголовного дела в отношении Завального. Потому что такую подпись нужно будет отстаивать, нужно будет доказывать, почему Завальный невиновен. А так – никому ничего доказывать не нужно. Проще направить дело в суд и все будут довольны.

– Татьяна Кагановская, дочь Евгения Кушнарева, в одном из своих недавних интервью сказала, что ее удивляет позиция Дмитрия Завального, потому что он – я цитирую – «не посчитал нужным что-то по-человечески нам объяснить». Я понимаю, что Ваша фамилия не Завальный, но возможно Вы можете прокомментировать как-то позицию своего подзащитного?
– Я могу сказать только одно: Завальный не просто оказался в реанимации (после январской охоты Дмитрия Завального госпитализировали – Е.Л.) и не просто ездил после этого на операцию в Киев. Весь этот стресс, который произошел после этого, когда Завальный чувствовал себя в тот период времени в какой-то мере виновным, это самоистязание, самобичевание довели его до такого состояния, что ему понадобилось фактически шунтирование сердца в Киеве. И эти все реанимационные мероприятия, которые были в Харькове, во время которых ему предъявлялось обвинение, все это, безусловно, не дало ему возможности прийти и говорить о чем-то с родственниками Кушнарева. Это мое мнение. Могу сказать, что Завальный – тонкий и хорошо воспитанный человек. И его поведение не от того, что он хочет что-то скрыть. Я думаю, что в силу, может быть, своей тонкости он просто боится незаслуженной реакции, которая может на него обрушиться. Это может быть одной из причин, почему он не приходит. Ну, а мое мнение такое, что если люди хотят узнать правду, то они должны стараться узнать правду, а не ждать, пока ее принесут.

– Ваш прогноз, к семнадцатому января в деле Кушнарева будет поставлена точка?
– Да, поскольку 17 января для лиц, воспитанных при советской власти, является отчетным периодом – годовщина. В таком случае к годовщине все должно быть закончено и отрапортовано. Если будет к тому времени, кому рапортовать.

Автор: Елена Львова.