Марианна Кияновская: «…Куда хуже было бы пойти туда, где нет вообще никакой тропинки…»

Еще не стихло активное обсуждение поэтической книжки Марианны Кияновской «Кое-что ежедневное», как автор предложила читателю ознакомиться со своей прозой. Эта первая попытка представлена сборником новелл «Тропинка вдоль реки», и, как часто бывает, новые тексты дали толчок переосмыслить предыдущие и сопоставить их. В данном случае, кажется, не в пользу прозы…

В первую очередь это объясняется смысловой и текстовой конденсированностью поэзии – два-три катрена из «Кое-что ежедневное» более походили на мини-новеллы, в которых сюжет прочитывался за емкими и выразительными образами, создающими откровенную атмосферу книги. В «Тропинке вдоль реки» новеллы преимущественно растянуты, расплывчаты и размыты – вероятно, потому что метафорика и стилистика тут обуславливаются ключевым концептом реки :).

Плавное течение и загадочность водного потока Кияновская воссоздает длинными периодами, а стремительность и опасность – многочисленными повторами, риторическими вопросами, эллиптичностью или сознательными языковыми экспериментами: «Матвій казав, що тоді Марко зможе щось зробити зі своїм життям …тятя… …тятям… …тям… …ям… …а… …аям… …яаааам; …яааа… …яка… …зала я казала, що не хочу, щоби він у нас жив» (с. 32). Иногда это утомляет :).

Кроме первой и последней новелл, в центре внимания автора находятся женщины, которые, несмотря на отличие в антураже, оказываются на одинаковом жизненном перекрестке: они уже не могут быть с определенным мужчиной и непременно должны с этим что-то сделать – лучше всего, влюбиться в другого :). Впрочем, последнее героини Кияновской осуществляю весьма своеобразно: они сначала выдумывают себе этот новый объект любви, а потом бросают все, чтобы соединится с ним в абсолютно новой, отличной от предыдущей, жизни. Естественно, они уверены, что эта новая жизнь будет правильной и гармоничной…

Так, героиня новели «Все як треба» встречает этого нового мужчину в больнице – он курит на чердаке у нее за спиной, и она ни разу его не видела. Впрочем, «…я не представляла, как же я теперь буду жить, когда наконец выпишусь, как мне потом всю жизнь без него жить», – признается героиня, впадая в характерный пафос: «Боже, сделай, чтобы его выписали не завтра! Сделай, чтобы его выписали после меня! Не забирай его у меня, Господи!» (с. 105-106). Очевидно, что бросив все, в том числе «старого» мужа, она отправляется на поиски выписанного объекта, расценивая встречу как свое новое рождение.

Кстати, о муже: у героинь «Тропинки…» преимущественно устроенная личная жизнь. К примеру, в новелле «Кукольный дом» муж носится с женой, как с куклой, – закономерно, что она и начинает ощущать себя Барби («давай, думаю я, мой ёё, одевай, корми, расчесывай, бери с собою свою Барби …» (с. 43)). Заботливость в этом контексте начинает рассматриваться как лишение женщины ее индивидуальности, за что она мстит старым проверенным способом: «Он меня любит, он меня любит, …он делает все, чтобы все было хорошо, он думает, что все хорошо, и хорошо, что он так думает, но на самом деле мы с ним совсем не те, что он думает, он этого просто не видит, и я засираю ему жизнь (пускай он сам этого хочет)» (с. 38).

Таким образом, женщина у Кияновской разрывается между желанием сохранить статус кво и желанием освободиться от зависимости – в первую очередь, эмоциональной. Творческий и духовный потенциал, который находится внутри Барби, служит для мужчины источником для вполне вампирического пополнения энергии: «Он меня не любил – но он знал, что я особенная, и он из меня черпал, он меня высосал из меня мое вдохновение – и почему-то боялся меня потерять, и никак не решался меня бросить» (с. 60). Именно это, в конце концов, и стает причиной того, что женщина уходит сама.

Но, уходя к другому мужчине, она почему-то воспринимает как само собой разумеющееся, что он ничего «высасывать» не будет, а из ее жизни исчезнут беспросветность и лицемерие. Под потоками изысканных метафор и философских размышлений кроется непробиваемая сладкая уверенность в том, что настоящую любовь ни с чем не спутать; что она материализуется из грез («но ведь на самом деле я знаю, кого могу любить. Кого я люблю – уже и по-настоящему. Я это знаю давно. Я поняла это вчера» (с. 71)) и не требует проверки штампа в паспорте («позднее Марта вспоминала, что с самого начала знала про него практически все. Кроме фамилии. Кроме адреса и телефона. Кроме того, чем он занимается и где работает. Кроме некоторых других абсолютно несущественных вещей» (с. 154)). Собственно, все шаги этих женщин – это попытка пойти туда, где нет вообще никакой тропинки, и при этом не утонуть в жизненном круговороте, а наоборот выплыть на гребне.

И в этом автор не очень убедительна (более пессимистический настрой выражен в двух новеллах, главными персонажами которых являются мужчины, – что нельзя не признать симптоматичным) – в поэзии переживание любви сквозь призму смерти было более пронзительным и реальным. В «Тропикне вдоль реки» смерть тоже фигурирует – в разных ипостасях, в том числе как имя куклы. Итак, в кукольном домике текстов Марианны Кияновской мы можем поиграть в куклу Барби и куклу Смерть – по крайней мере, это «снимает» трагичность мировосприятия и оставляет легкое послевкусие женской прозы с философским подтекстом :).

Марианна Кияновская. Тропика вдоль реки. – К.: Факт, 2008.