Куда вы деваете эти деревья?
Ржавецкий психоневрологический интернат, это совсем недалеко, под Харьковом. Параллельная вселенная. Адская смесь из несовершенства природы, глупости системы и святости людей, для которых «иной мир» — обычная работа. Потому что по-настоящему светлых людей можно встретить только в аду. Я снимала сюжеты в ожоговых отделениях, приютах, хосписах. Говорю вам, это правда.
О ржавецком интернате мне рассказала Анна Геращенко — волонтёр и руководитель многих социальных проектов. Она из редкой породы людей, которым «делать больше нечего». То лес чистят, то больным помогают. Мы, «нормальные», таких опасаемся. Странные они.
Не хочешь сделать репортаж об умственно отсталых людях, живущих в психоневрологическом диспансере? Многие из них считаются необучаемыми. С синдромом Дауна, ДЦП и прочим. Мы плетём с ними чудо-деревья из бисера. Хотим распространить этот опыт и на другие диспансеры Харьковской области. Эти занятия им здорово помогают. Один пациент, страдающий аутизмом, за два года не произнёс ни одного слова, он постоянно находился в себе, а недавно спросил соцработника: «Куда вы деваете эти деревья?» Вообще, пока мы их никуда не деваем. Хотели бы сделать выставку, а затем, возможно, продавать эти работы, чтобы больные сами могли зарабатывать на закупку того же бисера. В общем, если тебе эта тема будет интересной — пиши, звони..
Жирным выделила я. Именно эта «сенсация» меня, журналиста, сначала зацепила больше всего. Ну, конечно, это же круто: немой заговорил! Саша, так зовут парня, должен был стать главным героем публикации…
Я передумала. И не только потому, что, когда Сашу увидела, оторопела. А ещё потому, что в этой истории второстепенных героев нет. Нет ролей второго плана.
Из гигабайта фотографий я могу показать лишь несколько снимков. Нельзя на это смотреть. Видеть нужно, а смотреть — нет.
Ржавецкий интернат — это этап. Последний в пожизненном заключении. Традиционная история: тяжёлый диагноз — отказник — воспитанник детского дома — школа-интернат и… конец пути. Тут.
Хотя у некоторых ребят есть родители. Диму навещает мама. Для неё он и плетёт дерево.
Дима нанизывает бисер не в «мастерской» со всеми, а в палате. Он не ходит. Саша, который должен был стать героем сюжета, лежит рядом, на соседней кровати.
Если честно, на вопрос «Кому бы ты подарил эту вещь?» здесь все отвечают одинаково, односложно: «Маме». Независимо от того, существует эта женщина в реальном мире или нет. Оживлённый приток родственников, рассказывает Аня, в интернате наблюдается только в дни получения подопечными пособий и пенсий.
На вид они — взрослые мужчины. Когда говоришь с ними — маленькие дети. Такими они останутся навсегда. Неизлечимы.
Идея hand made-терапии не нова. Её давно практикуют, в основном с детьми. И в Европе, и у нас. Моторика пальцев способствует развитию речи, а групповые занятия помогают социализации. Для взрослых, которые годами не выходят из палат, это еще и неплохой досуг.
Но есть ещё кое-что. Во что, признаться, я не верила, пока не увидела. Скажу словами волонтёра Ани, которые услышала в машине, ещё по дороге на съёмку:
«Я хочу разрушить стереотипы. Хочу показать, что эти люди способны вызвать не только жалость, но и восхищение».
Эту мысль продолжил директор интерната Алексей Шаповал, когда провожал меня в комнату для занятий. Солидный мужчина взахлёб анонсировал предстоящие кадры:
«Я вам клянусь, такого вы не видели нигде. Ни на выставках, ни в галереях».
На моё скептическое «Давно работаю, удивить невозможно» Алексей Степанович пообещал, что через минуту я возьму свои слова обратно. И я взяла.
Это правда очень красиво. Причём без примеси контекста. Я бы сказала, вопреки ему.
Когда Аня впервые (в апреле этого года) постучалась в двери интерната с предложением попробовать бисер, директор выразил, мягко говоря, недоверие:
— Ну какой бисер?! Взрослые мужчины, с такими диагнозами, деревья плести? Бред!
Но он — человек-новатор, эксперимент провести позволил. Сработало.
Директор хвастается достижениями. Показывает каким было заведение до него и каким стало.
Говорит, что впервые за многие годы вывез ребят за территорию интерната. Зоопарк, музей. Некоторые впервые побывали в Городе.
Сначала, рассказывает Аня, она привезла в интернат мастера по работе с бисером и они уселись на скамеечке возле корпуса. Любопытные стали подходить интересоваться.
— Хочешь попробовать?
— Да.
Так собралась первая группа. Сначала три человека, теперь пятнадцать.
«Они стали спокойнее, меньше агрессии, — рассказывает о результатах занятий психолог интерната. — У них возникло новое ощущение — гордость. За собственный труд. Это красиво, их хвалят, они очень радуются. У них, если хотите, появился новый смысл в жизни».
Беседу прерывает ликование в комнате: «Оля идёт! Оля, Оля».
Ольга Глушак теперь ведёт занятия постоянно. Она — социальный работник, специально научилась мастерству бисероплетения. Заразилась идеей от волонтёров. Большинство ребят могут только нанизывать бисер на леску, некоторые способны сделать детали — листок или цветок. Но общую композицию завершает она.
— Слушайте, вам нужно это продавать. Причём устраивать аукционы.
— Да, пробовали, тут, в поселке. Но 100-120 гривень (по сути, себестоимость) — слишком много для людей, — вздыхает директор.
А я думаю, это стоит дороже. Значительно дороже.
Во время нашей встречи в интернат привезли мебель. Это стеллажи для будущих деревьев. Помогли спонсоры, которых постоянно ищет волонтёр Анна Геращенко. Для всего. Для бисера, краски, труб и лишней пары ботинок, которых, по старым советским нормам, положено не больше одной в год на человека…
— Детям принято помогать. В последнее время даже модно, тьфу, тьфу, тьфу, брать шефство над детскими домами и больницами. Взрослые не так популярны, – сетует Аня.
Меня дёргает за рукав ровесник, улыбчивый Лёша:
— Тётя, а сфотографируй и меня тоже-е-е-е.
Конечно.
Всех сфотографирую и обязательно передам снимки. В параллельную вселенную. Людям, которыми можно восхищаться.