Колесо от Porsche
Словосочетания «спасти жизнь», «новое сердце», «второе рождение» — слишком шаблонные и пафосные, чтобы употреблять их в публикации. А тут, в кардиологическом отделении Института общей и неотложной хирургии АМН Украины, эти фразы выглядят обычно, буднично. Вот женщина стоит возле детской палаты, указывает в сторону идущего доктора, молодого человека в зелёном халате и шапочке, и говорит спокойно: «Он спас жизнь моему ребёнку».
На этой неделе операции самые сложные. В клинике с визитом — медики-волонтёры международного фонда International Children`s Heart Foundation. Хирурги, анестезиологи, медицинские сёстры, респираторные техники из США и Европы. Вместе диагностируют, оперируют, выхаживают.
Эта комната совсем не похожа на традиционную реанимацию. Доктора говорят по-английски, а рядом с пациентами, кроме медиков, постоянно находятся мамы. Можно.
Вика. Пять месяцев. Так написано в лечебном листе. Не верится, переспрашиваем. «Да не пугайтесь вы так, ну подумаешь, выглядит девочка чуть моложе своего возраста». Медики всегда странно шутят. Вообще для самого серьезного отделения в медицине — кардиохирургии — здесь, кажется, слишком много улыбок. «Иначе можно сойти с ума», — говорит мама малышки, Оксана Журбий. Она — тренер по лёгкой атлетике. Спортсменка, сильная духом женщина, признаётся — несколько раз была на грани срыва.
Оксана узнала диагноз дочери задолго до родов. На 22-й неделе беременности. Испугалась. Но в женской консультации её успокоили: рожайте, спасём.
Мне сказали: не волнуйтесь, в Харькове отличная команда кардиохирургов. Ребёнка прооперируют, он будет жить.
Больное сердце не давало малышке нормально развиваться. Девочка не росла и не набирала вес. Хирурги ждали пять месяцев. Объясняют, так надо для этого хирургического вмешательства. Несколько дней назад Вике сделали операцию.
Френк Маллоу, координатор группы волонтёров, говорит по-английски. Его переводит коллега:
На прошлой неделе мы вместе сделали 11 операций, восемь из них были сложные. У этой крошки в сердце два лишних прохода. И в предсердии были дефекты, и в камере сердца. Потом аорта зажимала дыхательные пути. Очень непростой случай.
Операция дала осложнение на лёгкое. Девочка несколько дней жила на искусственном дыхании. Сегодня аппарат, наконец, отключили. Дышит, кушает, растёт, улыбается.
Она очень скоро догонит ровесников, уверяет Игорь Поливенок, заведующий отделением кардиохирургии: дети очень благодарные пациенты — улучшения после операции видны каждый день.
Поливенок возглавляет команду харьковских кардиохирургов. С 2008-го к ним в отделение каждый год приезжают коллеги-волонтёры из США и Европы. Кардиохирурги, анестезиологи, медсёстры — до 10 человек. Ни одна другая отрасль в медицине так не нуждается в «командной игре», объясняет доктор.
Исход зависит от того, как сработаются все участники процесса. Может быть блестяще выполненная операция, но если слабая интенсивная терапия, то результат будет плохим. Для будущей жизни пациента колоссальную роль играют все звенья цепи.
Коэффициент успешности операций на сердце доктор произносит с гордостью — 96%.
Татьяна Айдинова и сын Амир. Пять дней после операции.
Сегодня в отделении кардиохирургии делают до 250 операций в год. Для сравнения: в 2000-м их было всего восемь.
Из 100 новорождённых в Украине один малыш рождается с той или иной аномалией сердца. В операции нуждаются не все, объясняет Игорь Поливенок.
На сегодняшний день медицине известно около 100 разновидностей пороков сердца. Обыватели сваливают всё в одну кучу, это неправильно. Есть критические пороки, это там где оперировать нужно срочно, в первые часы жизни. Есть менее опасные, где операция необходима, но она может быть плановой. Есть пороки малоопасные, с которыми можно жить до старости.
Две палаты на 15 детей. В дни, когда приезжают иностранные врачи (обычно миссия проводит в клинике две недели), тут всё заполнено. Плановые сложные операции стараются подгадать к приезду волонтёров. Их опыт очень важен, поясняет доктор.
Вместе команды делают сегодня по 2-3 операции в день. А ещё это совместная диагностика, интенсивная терапия, обучение. Волонтёры читают лекции о разных видах пороков, о новых методах лечения, проводят специальные модули для медсестёр. Кроме того, это помощь гуманитарная.
Они привозят нам аппаратуру. Именно такую, которая необходима нашему отделению. А не «на тебе, боже, что нам не гоже». Это дыхательная аппаратура, следящая, аппарат искусственного кровообращения, расходные материалы… Вы знаете, что кардиохирургия, особенно детская, — одна из самых дорогих отраслей в медицине.
Для харьковских пациентов операции бесплатные. Несколько сотен гривень родителям, возможно, придётся потратить на сопутствующие медикаменты, например, на жаропонижающий сироп, иногда он нужен после операции.
Не удерживаюсь, перебиваю доктора:
– То есть женщина, которая ходит по метро с табличкой «подайте ребёнку для операции на сердце», — это, вероятнее всего, аферизм?
– Да вы что?! — возмущается Поливенок. — Это не вероятнее всего, это однозначно аферизм. Я у одной такой женщины однажды спросил, какой порок и почему вы до сих пор не у нас? И она тут же исчезла с поля зрения.
Оперируют, уверяет, всех без исключения. Если у семьи совсем нет денег, даже на сироп, всё равно операция будет проведена. За счёт спонсоров.
У харьковских кардиохирургов есть свой девиз: «Ребёнок, который может выжить, должен выжить».
В США детская операция на сердце стоит от 50 до 100 тысяч долларов. В Европе — 30-40 тысяч евро. Себестоимость подобной операции в Украине посчитать сложно, рассказывает Игорь Поливенок. Говорит, ориентировочно это 10-20 тысяч гривень. Сложная операция — до 50-ти. Но в эту цифру не включена стоимость оборудования, оно подарено волонтёрами. В этой цифре нет амортизации и обслуживания аппаратуры. Сюда не заложены гонорары врачей и медсестёр, потому что фиксированная зарплата. Не посчитаны коммунальные платежи клиники и так далее.
Много помогают волонтёры, есть спонсоры свои, но их мало. Знаете, когда я вижу в городе дорогущие автомобили, типа Porsche, то всё время думаю: одно колесо от этой машины может спасти жизнь.
