Искусство исторических проблем

Новости о неожиданном появлении неизвестных или потерянных предметов искусства пользуются большим успехом даже у тех читателей, которые обычно артом не интересуются. Во-первых, к находке часто прилагается почти детективная история: как пропало, каким чудом нашли. Кроме того, в заголовке такой новости, как правило, фигурирует сумма, в которую оценивается найденное, — критерий, доступный довольно широкой аудитории.

Находка, взорвавшая СМИ на этой неделе, может похвастаться и историей, и суммой. В замусоренной квартире 80-летнего немца Корнелиуса Гурлитта среди банок с консервами полиция обнаружила около полутора тысяч художественных произведений стоимостью примерно миллиард долларов.

Одним из первых подробно о находке рассказал немецкий журнал Focus. Издание писало, что правоохранители заинтересовались личностью Корнелиуса Гулитта в 2010 году, после небольшого инцидента, когда он вёз из Швейцарии в Мюнхен 9 тысяч евро наличными.

Ничего незаконного, поэтому прямых претензий у налоговой службы не было, но «кэш» такого размера для Европы подозрителен сам по себе, к тому же, Корнелиус нервничал. Налоговики взяли герра Гурлитта «на карандаш» и добились ордера на обыск его квартиры. 

Ошеломительный результат обыска был тайной почти два года. И вот 5 ноября 2013 года прокуратура и исскуствоведы сделали находку достоянием общественности.

Focus писал, что среди обнаруженных предметов искусства — картины Пабло Пикассо, Анри Матисса, Марка Шагала, Эмиля Нольде, Франца Марка, Макса Бекмана, Пауля Клее, Оскара Кокошки, Эрнста Людвига Кирхнера, Макса Либермана и Альбрехта Дюрера.

Другие издания, подхватившие новость, добавляли Эдгара Дега, Огюста Ренуара, Эдварда Мунка, Анри Тулуз-Лотрека, Гюстава Курбе и Отто Дикса. 

Интересующимся немецкой историей времён Второй мировой войны фамилия Гурлитт знакома. В 20-30 годы XX века Хильдебранд Гурлитт был директором музея и возглавлял одно из художественных объединений. С приходом нацистов ему пришлось уволиться, поскольку его происхождение было «недостаточно арийским», но услуги Гурлитта как специалиста по современному искусству всё же понадобились руководству нацистской Германии.

В распоряжении нацистов было большое количество предметов современного искусства — они называли его «дегенеративным». Все эти картины и рисунки, конфискованные у еврейских семей, не соответствовали идеологическим представлениям Рейха об искусстве, поэтому в музейных коллекциях им было не место.

Сперва Рейх использовал картины для пропаганды. Организованная нацистами «Выставка дегенеративного искусства» несколько лет колесила по Германии. Работы сопровождали уничижительные надписи: «Безумие становится методом», «Разоблачение души еврейской расы», «Идеально — кретин и шлюха» и так далее.

Позже была создана группа из четырёх искусствоведов, включая Гурлитта, которые должны были продавать эти картины за рубеж, чтобы «заработать немного денег на этом мусоре», как писал в своём дневнике ответственный за борьбу против «дегенеративного» искусства министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс. 

Переговоры по продажам были деликатной миссией, отчёты — не всегда точны. О том, что часть «дегенеративной» коллекции могла осесть у тех, кто пытался продать картины, говорили и раньше. Теперь эксперты утвержают, что около 300 предметов искусства из найденых в мюнхенской квартире сына Гурлитта, — бывшие экспонаты  унизительной выставки.

После войны Хильдебранд Гурлитт был признан жертвой нацистских репрессий. Он рассказывал, что помогал деньгами многим знакомым коллекционерам-евреям, которые хотели покинуть нацистскую Германию. Существование у него коллекции картин Гурлитт признавал, но говорил, что вся она погибла во время пожара в Дрездене в 1945 году. В 1956 году Гурлитт погиб в автомобильной катастрофе. 

Новейшая история

Отшумели, почитали, забыли? Естественно, нет.

Дальше история будет развиваться сразу по нескольким направлениям, и все они вполне очевидно прослеживаются.

Направление первое — ещё сенсаций. Кузен Корнелиуса Гурлитта, которого разыскал немецкий Bild в Испании, уже рассказал, что Корнелиус от своего отца «знает, где находится янтарная комната».

 

«Корнелиус как-то сказал это моему отцу. Но это было 30 или 40 лет назад», — заявил кузен. 

На этом пути читателей ждут сначала розыски самого Корнелиуса Гурлитта, который сейчас непонятно где, потом попытки его разговорить, не считая версий и догадок, потому что янтарная комната — та ещё притча во языцех.

Направление второе — искусствоведческое. В «коллекции» Гурлитта много неизвестных полотен теперь уважаемых художников, другие работы — известны, но толком не описаны, почти всё найденное нужно реставрировать. Эти новости на первые полосы попадут вряд ли, но займут заслуженное место в разделе «Культура».

Направление третье — наследственное. Кто законный владелец или владельцы найденных предметов искусства — вопрос для щепетильной Европы довольно сложный. С одной стороны, процесс возврата ценностей тем или иным несправедливым способом отобранных во время правления нацистов в последние несколько лет заметно активизировался. 

В конце октября голландский Государственный музей Рейксмузеум отчитался о результатах четырёхлетней проверки и честно сообщил, что в коллекциях музеев страны были обнаружены 139 предметов искусства (руки весьма значительных художников), которые, возможно, были отобраны силой у владевших ими евреев. 

Проверка, обошедшаяся голландской казне в 1,3 миллиона евро, была уже второй (во время первой изучались работы, приобретённые музеями с 1940 по 1948 годы) и касалась предметов искусства, появившихся в музейных коллекциях с 1933 года, в истории владения которыми были пробелы.

Власти пообещали создать специальный веб-сайт, чтобы помочь наследникам истинных владельцев картин заявить о своих правах и потребовать возвращения похищенных работ через Голландский комитет по возвращению культурных ценностей.

На слове «доказать» история ветвится ещё на несколько направлений.

С одной стороны, те же голландцы вернули 202 работы, обнаруженные в процессе первой «инвентаризации», невестке Жака Годстиккера, еврейского коллекционера, чья коллекция была разграблена во время войны. 

Ещё из свежих примеров — портрет австрийской актрисы и писательницы Тиллы Дюрье, который был написан Оскаром Кокошкой в 1910 году. Спустя четыре года тщательных разбирательств Музей Людвига в Кёльне вернул картину наследникам торговца искусством Альфреда Флехтхайма. 

Традиционно главным предметом расследования в случаях, когда речь идёт о крупных коллекционерах, является поиск ответа на вопрос, был ли предмет искусства изъят или продан добровольно? 

Однако подкорректированные некоторыми европейскими странами законы о реституции теперь позволяют возвращать не только экспроприированные, но и выкупленные произведения искусства, если они были проданы под давлением. 

Воспользовавшись этим правом, наследники венского промышленника Августа Ледерера в данный момент требуют вернуть им одно из главных произведений основоположника австрийского модерна Густава Климта — цикл «Бетховенский фриз». Истцы утверждают, что произведение было выкуплено у семьи под давлением по несправедливой цене. 

В случае с «коллекцией» Гурлитта наследникам, скорее всего, придётся доказывать не только насильственную экспроприацию, но, прежде всего, сам факт, что когда-то художественное произведение принадлежало их семье. Вес владельцев многих из работ, обнаруженных у Гурлитта, в мире коллекционеров вряд ли был достаточно велик, чтобы информация о том, что висит у них дома, попала в какие-нибудь сторонние документальные источники. А семейные документы у большинства, скорее всего, пропали во время войны. 

Поэтому вполне может случиться, что законным наследником части «коллекции» будет признан сам Корнелиус Гурлитт. Что он сделает со своей частью наследства — новый поворот развития этой истории.

Но прежде читателям предстоит наблюдать за многочисленными судебными процессами — адвокаты в последние несколько лет настолько поднаторели в делах по возврату экспроприированного нацистами наследства, что предлагают наследникам свои услуги по схеме «No Win No Fee», — проще говоря, если мы не выиграем, ты мне не платишь.

Как заметил в своей колонке на Би-би-си эксперт рынка и журналист Годфри Бейкер: «Искусство — последнее незавершённое дело Второй мировой войны». В оригинале звучало точнее, не дело — business.