Директор «ФЭДа» о постройке храма:«Внешний вид определяет епархия»

Проект нового храма Украинской православной церкви Киевского патриархата в Харькове, инициированный руководством завода «ФЭД», одобрен епархией. Директор машиностроительного предприятия Александр Пащенко рассказал «МедиаПорту», какое участие в строительстве будет принимать завод, и ответил на критику. 

Как давно участок земли, где планируется строительство храма, принадлежит заводу и кто его захватил? 

Земля на улице Новгородской, 73-Б принадлежит заводу всё время его существования. 

Это большая площадь?

Нет. Как мне рассказали старейшины нашего завода, изначально было шесть соток, потом эту землю срезали до четырёх соток. Понемногу «поподвигали» свои заборы, попереоформляли акты. Это достаточно давняя история, которая тянется чуть ли не со времени распада Советского Союза.

На территории — деревянный дом, двухэтажный многоквартирный, так называемое общежитие, которое находилось у нас на балансе. Земля — по акту постоянного пользования, мы за неё платим налог на землю. В 2015 году, когда я уже был первым заместителем директора ГП ХМЗ «ФЭД», мы проводили внеочередную инвентаризацию — объезд объектов, осмотр состояния, есть ли охрана, все ли на работе. Мы обратили внимание, что какие-то сомнительные личности «ковыряются» в этом деревянном домике.

А в нём кто-то жил?

В нём по документам должна была проживать женщина, которая в своё время выкупила одну из квартир. То есть, из 12 квартир одна была частная, остальные — государственные, наши, заводские.

Физически там, наверное, никто не жил никогда. Дом был в плачевном состоянии. В принципе, почему мы проводили инвентаризацию — мы решали, что делать с этим объектом в дальнейшем. В результате, когда мы начали задавать вопросы, в середине 2015 года резко возводится какой-то временный строительный забор, загоняется туда строительная техника и осуществляются попытки по сносу этого здания.

Мы узнаём, что некий человек, бывший сотрудник правоохранительных органов или в отставке — неизвестно, якобы присвоил несуществующий адрес, оформил документы на эту землю, на этот дом. И ещё их якобы заложил в каком-то малоизвестном банке. Он дважды-трижды загонял технику, дважды при мне. Я приезжал лично и прогонял их с полицией, ни разу не заводили никаких дел уголовных, пока мы не обратились к публичным источникам — через средства массовой информации, народных депутатов.

Схема захвата юридически проработана настолько неграмотно, что эта земля находилась и у нас на балансе, и по какому-то несуществующему адресу она и его была. Хотя по земельному кадастру она как была наша, так и осталась. Чтобы подтвердить своё право собственности, мы обратились в правоохранительные органы, было открыто уголовное дело. Собственник одной из этих квартир тоже нам посодействовал, потому что нарушено и его право в том числе. Сегодня у нас практически финальная стадия обновления пакета документов ещё советского образца.

Через какие органы вы проводите актуализацию? Через суд?

В том числе. У нас есть судебный процесс, у нас заведено уголовное дело, есть запрос народного депутата в ряд инстанций — в полицию, в органы военной прокуратуры, потому что они нас контролируют как государственное предприятие стратегического назначения. Также соответствующие запросы дал господин Матиос (главный военный прокурор — ред.), что возымело какой-то эффект сегодня и на органы власти, и на правоохранительные органы, они начали шевелиться и нам содействовать.

Человек, который имел планы на участок, по вашей версии, он планировал его потом продать? Построиться?

Это его соседний участок. У него там есть дом, он хотел таким образом незаконно расшириться.

Вы общались лично с ним или через кого-то? 

Он пытался какие-то дать нескромные предложения, но я отказался от каких-либо встреч. Я отстаивал государственные интересы.

Почему решили строить храм? Вы просчитывали, сколько это будет стоить заводу?

У нас есть ещё две недостройки, которые мы сейчас пытаемся реанимировать — квартирный фонд, жилой фонд. В ближайшие полгода мы его реанимируем, это будет оглашено, часть работников завода получит своё законное жилье. Также у нас есть база отдыха, которая функционирует, в неё вкладываются деньги. У нас есть лагерь, который передан во временное управление — сейчас это реабилитационный центр для солдат АТО.

Долги по зарплате есть?

Нет. Понятное дело, что, с учётом потери российского рынка, порядка 70% рынка сбыта, нам пришлось переориентироваться на неславянские рынки. Ритмичность нарушается. Но предприятие входит в тройку бюджетонаполняющих области. У нас темп роста 170 % по объему производства.

Мы работаем три дня в неделю, даже в две смены, и работаем в шестидневном режиме, потому что есть перегрузка производства.

Нам достался с советских времён кадровый перерост. Производственных рабочих — полтысячи, всех остальных — 1800 человек. Это уважаемые люди, которые сегодня, с учётом их старых советских навыков, не могут идти в ногу со временем. Они, можно сказать, компьютера боятся. И вот я принял решение — я не могу их сократить, но они же тоже не могут тянуть предприятие на дно, поэтому работают по трёхдневке. А молодых специалистов, тех, кто является носителями технологии агрегатостроения, я их поддерживаю и плачу им высокую заработную плату.

Какая средняя зарплата по предприятию?

К прошлому месяцу — под 8 тысяч. Но если говорить с учётом полной занятости — то есть без учёта тех, кто на трёхдневке, то эта зарплата иногда зашкаливает и за 10 тысяч.

Какая прибыль предприятия за год?

У нас это всегда около 50 миллионов чистой прибыли, это показатель эффективности. Я молчу о всех остальных отчислениях, это ЕСВ, пенсионный и так далее. Фонд оплаты труда у нас больше 15 миллионов в месяц.

То есть вы подумали и решили, что вам теперь нужен храм?

Это все развитие параллельное. Я и моя команда выступаем за развитие православной церкви Киевского патриархата (сейчас в городе — четыре храма УПЦ КП — ред.). Харьков — многоконфессиональный город. Почему в Харькове не может быть развита Украинская православная церковь? Мы согласовывали это на общих совещаниях, публичных выступлениях перед коллективом. Ни от профсоюзов, ни от каких лидеров ни одной «анонимки», если что-то не нравится, я не получал.

У нас очень хорошие взаимоотношения с профсоюзом. Вы думаете, он бы ко мне не пришёл и не сказал бы: «Александр Юрьевич, народ против»? Я воспринимаю любые волнения. У меня здесь полная демократия. 

Само строительство храма будет финансировать завод?

Земля как была у нас, так она никуда и не отчуждается. Завод закладывает первый камень. Мы делаем фундамент, закладываем капсулу, проводим богослужение, ставим деревянный крест, а потом приход формирует свой храм. Правила такие, и мы от них не отступаем. Кто-то придёт, может, из бизнес-структур даст средства на купола, кто-то поможет стройматериалами.

Предприятие вложит какие-то средства или вы только землю предоставляете?

Мы — землю и фундамент, это небольшие деньги на закупку бетона и арматуры, а остальное — это силами наших рабочих, нашей техники. Сегодня ведь сезонная работа, а люди и так получают заработную плату. Какой будет убыток предприятию, если они выйдут на объект, будут рыть котлован и заливать бетон? Что так, что так — он получит заработную плату, убытка никакого предприятию не будет. 

Арматура, бетон — это большие затраты?

Это будет несколько десятков тысяч, не более. Сейчас все говорят, что нужно в НАБУ… Мы — государственное предприятие. Да, эти деньги немножко в сторону от основной жизнедеятельности предприятия уходят. Все эти траты будут проходить через тендер, через публичные закупки ProZorro, все они будут опубликованы. Меня закон заставляет. Поэтому здесь будет всё открыто, всё прозрачно. 

В адрес автора проекта Павла Чечельницкого сейчас звучит много критики. Как вы относитесь к этому и будет ли корректироваться сам проект, внешний вид, с учётом этих мнений? 

Было несколько проектов. Я внешний вид и облик храма отдал на откуп епархии. Здесь ведь дело не во вкусе, а в соотвествии храма православным канонам. Также мы контролировали, чтобы он соответствовал всем строительным нормам.

Было несколько проектов, несколько обликов внешнего вида. Технический проект еще рисуется, пишется, а внешний облик согласовывается с епархией. Облик был выбран епархией, владыкой Митрофаном, и согласован с нами по технической стороне. Мы согласились. Он, может, выглядит достаточно помпезно, но я не могу здесь спорить, определяет епархия.

Изменения ещё возможны или это уже готовый проект?

Пусть епархия на эту тему общается с господином Чечельницким. Внесут корректировки, будет нравиться епархии; самое главное — идея. А идея — это развитие Украинской православной церкви Киевского патриархата. 

Много комментариев было, в том числе и у вас в Facebook, что сейчас не время храмы строить, возможно, ресурсы надо на другое дело направить.

А мы всё делаем. Я вам говорю честно, что нет ни одного направления в социально значимой сфере, в котором бы мы не принимали участие. 

Фото на главной: Александр Пащенко/Facebook

Читайте также: Храми Харкова: знак оздоровлення чи деградації?