Густав Водичка
Метаморфозы зрелости
Опять сбылась поточная мечта: монументальный образец — роскошная дама немыслимо баскетбольных размеров — заходила в мою берлогу и обласкала меня всего. Но праздник забылся утром
Я скучал и не знал, что с этим делать. Странно — неужели старею?.. Быть такого не может: настроение ровное, самочувствие бодрое, фигура в норме; готовность пионерская — днем, как железо, а ночью, как сталь.
Только необычная скука поселилась во всем, и я не пойму, зачем это сейчас, когда все возможно, доступно, легко, надежно… Почему теперь, когда женщин пропасть, я в нее бросаться не хочу. Раньше хотел, но пропасти не было. Где справедливость?
На прошлой неделе певичка зазывала… Так настойчиво… И машина у нее красная-красная… В паху все ожило, напряглось, но я не поддержал. Последнее время мы с ним расходимся во мнениях: оба думали, но каждый о своем. Что делать — ума не приложу. Совестно не платить за внимание. Другое дело жена — портмоне открыл, и свободен.
Дома сидеть невыносимо, но ехать куда-то бессмысленно. Эту скуку Парижем не развеешь. Она не от дурной погоды. Просто надоело многократно переживать одно и то же и корчиться в ханжеских ритуалах: “У вас такой редкий профиль”, “Вы там не бывали?”, “Люблю простые визитки”, “В пятницу удобно”, “Я знал, что вы оцените”, “Рекомендую”, “Лучше с лимоном”, “Тонкий букет”, “Я тоже сочиняю”, “Вы мне льстите”, “Что вы, только на такси”, “Какой аромат”, “Сказочное тело”, “Не бойтесь, я контролирую”, “Капуччино тоже есть”.
В общем, все отработано и накатано, как в полевом трибунале: не возразишь и не вырвешься, и остановиться нельзя — развалишься.
Активный “кобеляж” — залог долголетия и единственный достойный повод менять носки. Так что хочешь не хочешь — физиономию делай загадочнее и топай на пленер. Ягненочек, как всегда, на месте сидит, кисточки вытирает…
Эстетка — нимфетка — любит, когда папик на ручки берет… “Садись, маленький, я тебе сказочку расскажу, у меня их полная башка”. Заслушалась. Прижалась. Плечики дрожат, носик мокренький, дыхание свежее — парное молочко с булочкой, платьице наивное… Господи, как же это все негигиенично…
У подземки разбежались. Еще есть время. В парк, что ли, зайти? Скука бредет по следу. Странный юноша пристроился в цепочку. Сворачиваю в сторону — он не отстает. Оглядываюсь. Смотрит прямо в глаза. Может, он мальческий гречек? Останавливаюсь. Подходит и сразу вопрос: “Вы в Бога верите?”
Скука вцепилась в горло. Выдержав паузу, отвечаю вопросом: “Молодой человек, вы людей убивали?”. — Смешался, отпрянул, мотает головой.
Двумя пальцами беру его за галстук, слегка привлекаю к себе и на ушко, вкрадчиво: “Очень жаль”. Секунда — и я в одиночестве.
Вспомнил себя в девятнадцать, когда стоял на голове в поисках нирваны. Бывалые мужики трепали меня по шее и говорили: “Ничего, когда-нибудь обязательно встанешь на ноги”. Теперь стою, но желание двигаться отпало. Сейчас мне все запросто: империю построить или сарай поломать. Только дальше пивной кружки скука не пускает. Так и живу, без могучей империи посреди сараев.
Сдался я или победил — точно не знаю. В книгах на этот счет по-разному пишут. Я их сотен двадцать пять прочел — не меньше. Теперь вовсе не читаю. Понял однажды, что все они развивают пару-тройку простейших мыслей, известных даже неграмотному сторожу Андреичу, любившему неустанно повторять: “Всi люди свинi, всi люди крадуть, всi Наташi — б…дi”.
От длительных медитаций в обществе этого философа я сделался болезненно сентиментальным, полюбил разных зверюшек и всяких птичек, особенно кур. Часами готов наблюдать, как они сосредоточенно роются в дерьме и находят там что-то ценное.
Недавно старинного приятеля встретил — не узнать совсем. В большие начальники выбился. Хотел было передо мной хвост распустить, но не посмел. Может, вспомнил, как мы с ним негритоску на двоих… Память — полезная штука. Обнялись, расцеловались, заехали, выпили, закусили… Бедняга два часа бредил о разных Соросах, о том, кто за кем стоит, у кого не стоит… А в глазах — знакомая скука. После пятой рюмки сдался. Честно сказал, что простатит его мучает больше, чем политика. Через пару дней предложил слетать в Грецию на рыбалку. Слетали. Славно браконьерилось… В какой-то момент казалось, что он утопиться хочет, но под хорошее вино это было трудно сделать. И я его понял.
Зрелые джентльмены с жизнью расставаться не умеют. Мы к ней привыкли и по любому поводу некультурно жадничаем. Спрашивается: что нам мешает выгонять за порог давно надоевших женщин? Только одно — привычка наблюдать в них дурные наклонности. Мы обожаем результаты своего тлетворного влияния.
Хорошо, что зрелость ленива, — это спасает мир от разрушения. Если бы наш опыт и возможность соединить с молодым азартом и восторгом первичных чувств, мы бы разорвали задницу даже инфузории-туфельке. Я, например, страсть как войну люблю. Оружия — полный дом, а случись чего — без маникюра стрелять не выйду. Так что — мои скука и лень приносят большую пользу окружающей среде.
Хотелось бы что-то изменить и все увидеть по-другому. Только умные, интересные матроны вряд ли станут моложе. С ними всегда есть о чем переспать, но сальные грыжи, именуемые в народе целлюлитом, из песни не выбросить.
Впрочем, это не главное… Ведь я теперь могу свободно заглядывать не только под юбки — мне вполне доступно и бесконечное толстовское небо. Особенно, когда греешь позвоночник на мальтийских камушках. Ничего, что скука рядом валяется, — в ее присутствии переживания испытываешь нежные, ласковые и гуманизм переполняет сердце. В такие минуты я непременно счастлив и хочу видеть своих друзей — благородных, утонченных циников, распивающих кульбахское пиво у побережья Порто-Ферайо, где недавно наслаждался скукой сам Наполеон…
http://vodichka.com.ua/library/110/