Цивилизация погибает только после расцвета культуры. Значит, мы не погибнем никогда.
Ночью у моей шестилетней дочери ни с того ни с сего поднялась температура. Она не чихала и не кашляла, но я все равно решила утром вызвать врача. Мало ли?! Я жене доктор. В поликлинику удалось дозвониться с пятнадцатого раза.
– Ваш доктор такой-то. Обход с девяти до одиннадцати.
Надо сказать, я крайне редко обращаюсь к врачам, и правил поведения с участковыми педиатрами не знаю.
– Скажите, а можно начать с нас? Мне на работу к десяти, как раз успею.
– Обход по маршруту или степени болезни.
Я не совсем поняла это словосочетание и на всякий случай переспросила:
– Так можно доктор сначала зайдет к нам?
– Адрес?
– Такой-то.
– Ожидайте.
Я так и не поняла, зайдет доктор пораньше или нет, но решила послушно ожидать. Мне повезло. В дверь позвонили еще до десяти утра. Без пяти десять.
– Что у вас? Спросила доктор.
– Температура ночью была и все.
– И все?!
Наверное, этого было крайне мало, чтобы начать обход с нас. Простите, что не холера.
– Открой ротик шире, шире.
– Может быть, включить свет? – предложила я, глядя на раздирающего рот ребенка.
– Не надо, я итак вижу, что ангина. Вот сами посмотрите!
Мне не хотелось смотреть, но она настаивала.
– Ну, загляните же, я даже вижу гнойничок! – доктор так радовалась, что обидеть ее было как-то неудобно.
В глазах ребенка, послушно стоявшего с распахнутым ртом, читалась мольба «мама загляни, она не отстанет». Я заглянула.
– Вот, видите! Врач приготовилась, к моим восторгам. На ее лице, как на суфлере, засветилась моя следующая фраза: «Да, да, конечно, определенно ангина, вы правы, доктор».
Я промолчала. Промолчала не потому, что ничего кроме горла, возможно покрасневшего, не увидела. А потому, что не понимаю зачем. Зачем мне заглядывать в рот ребенку? Подтвердить диагноз? Подтвердить профессионализм медика? Бред.
Во время беременности меня часто смотрели на аппарате УЗИ, и милая докторша в женской консультации каждый раз поворачивала монитор в мою сторону и приговаривала: «Ой, посмотрите, пальчики какие длинные, а ножки как смешно поджимает». Я такни разу и не смогла понять, где там пальчики, где ножки, а где, собственно, все остальное. Я ей верила, но всякий раз, когда она это делала, чувствовала себя дурой.
Участковая засобиралась. На ходу, диктуя названия лекарств, она смотрела в блокнот, выбирая следующий адрес. Я пыталась стенографировать, прижав лист к стене в коридоре.
– Семь -восемь раз в день, по четвертинке, за тридцать минут до еды…
– Извините, номой ребенок столько не ест! (Тем более ребенок, больной ангиной, при которой, если я не ошибаюсь, больно глотать).
Она сделала паузу, но побоялась сбиться с заученного текста и, не ответив, продолжила:
– Если не поможет, не давайте лекарство больше…
Мне показалось, это была фраза дня, но я ошиблась. Доктор, наматывая шарф перед зеркалом, учила меня, как «обработать горло раствором». Это была инструкция по эксплуатации существа живого, шестилетнего. Я не перестала писать, только потому, что такие формулировки нужно цитировать. Повторять слово в слово:
«Зафиксируйте ребенка, строго вертикально (!) (ага, желательно, пользоваться отвесом). Угол палочки должен быть девяносто градусов, по отношению к горлу (!) (и транспортиром). Наносите раствор на слизистую горла по часовой стрелке (!).Если у ребенка вдруг (!) возникнет рвотный позыв, уберите палочку и научите ребенка глубоко вдыхать носом».
Она завершила этот спич, стоя спиной, уже в дверях. Потом обернулась, как мне показалось, улыбнуться. Если бы она улыбнулась, я бы оценила чувство юмора участкового доктора, но она не улыбалась.
– Вы все поняли?
– Да, спасибо.
Ангина оказалась странной. Дочка сильно кашляла и на горло не жаловалась. Кроме «обработки горла раствором» и кормления семь-восемь раз в сутки, я выполняла все требования доктора. Три вида таблеток, два капель, сироп и орошение. Не помогало. Температура спадала только на время действия лекарства. Две ночи мы не спали. Дочка не могла дышать носом.
Я позвонила в поликлинику, нашего врача не оказалось, трубку взяла ее коллега.
– Она не спит две ночи, носом не дышит!
– Это капали?
– Да.
– А так промывали?
– Да.
– А это?
– ДА. ДА. ДА.
– Ну, привозите, покажем ЛОРу.
Одноглазый ЛОР (на одном глазу у него блестящий круг), вооруженный железным крючком, велел моему ребенку задрать голову. А вы бы не заплакали?! Она не плакса, просто надо соизмерять размеры инструментов с воображением ребенка. Я понимаю, что у него очередь. Но, возможно, ласковое слово ускорило бы процесс. Не надо было бы тратить время на вытирание слез и на долгие уговоры открыть-таки и показать дяде ротик.
Нас отправили на рентген.
– Не бойся, тебе сделают фотографию носика изнутри!
Я вообще-то строгая мама, но в поликлинике я излучала столько света, что солнце зажмурилось. Надо было как-то компенсировать ребенку встречу с правдой жизни. Естественно, после того, как мы отстояли очередь, выяснилось, что для рентгена необходима специальная бумага. Которая, опять же естественно, продается в аптеке, в которую (все так же естественно) буквально минут десять ходьбы (ну, там, за углом).
ЛОР сказал – гайморит. Я спросила – откуда?! ЛОР сказал сдать денег «на благотворительность». Я спросила, как это!? Не в смысле, денег, а в смысле формулировки. Я правда не поняла «сдать на благотворительность» – это как? Я сдаю, а кто-то потом благотворит этими деньгами? Я положила десять гривен в подставку для ручек, он написал нам список лекарств.
С ангиной было проще. Новый список состоял из восьми пунктов и никак не пересекался с предыдущим. Доктор отвел мою дочь в процедурную.
– Подождите за дверью, ей сделают промывание носа.
Я бы не ушла, но из процедурной вышла совершенно очаровательная бабушка-медсестра и добрым голосом залепетала какую-то чушь про кудряшки моей девочки, про чудную ее кофточку и так далее.
Я металась в унисон с диким ревом собственного ребенка. Через пять минут вместо своей, обычно веселой, я получила всхлипывающую и распухшую от слез девочку.
– Промывания нужно будет сделать не меньше пяти раз. И еще прогревания.
Звучит как приговор. Не по количеству процедур, а по тону произнесенных слов.
Я не доктор, но, по-моему, греть воспаления нельзя.
– Вы, знаете, два дня назад у нее была ангина. С гнойником.
Доктор снова взялся за крючок
– Подойди ко мне, девочка.
– Нет! – дочка вцепилась в мою руку. Я ощутила ее температуру. Не меньше тридцати восьми.
Это какой-то фильм ужаса, страшная сказка.
– Вы знаете, она и так откроет рот, не надо инструментов, пожалуйста.
– Мамочка, кто из нас доктор? Вам что-то не нравится? Лечите сами.
Хороший аргумент. Работает безотказно.
Не хотелось ни возмущаться, ни ругаться, ни объясняться. Хотелось, чтобы она была здорова. И все. Идти, искать другую поликлинику, других докторов с больным ребенком?
Я присела на корточки.
– Солнышко, любую игрушку. Любую!
Да простят меня педагоги. Я все понимаю. Кроме того, как можно приказать ребенку не бояться. Вот если бы дядя с крючками спросил, например, как ее зовут, или рассказал смешную историю…
Прошлым летом мы отдыхали в Анталии. Меня предупреждали, что у детей трудно проходит адаптация к чужому климату и ребенок в первый же день может заболеть. Я набрала кучу лекарств, но нас пронесло. А вот прибалтийскому мальчику из соседнего номера повезло меньше. После первого же купания в море он слег с отитом. Ночью его мама постучала ко мне и на сильно ломаном русском спросила, хорошо ли я знаю английский. Она не могла по телефону объяснить, что с ребенком и какой доктор ей нужен. Когда я в турецкой гостинице на чисто русском языке объяснила по телефону (не используя жестов) доктору немцу, что ребенок кричит от боли в ухе, он примчался через десять минут. Самое потрясающее, он привез с собой игрушку. Ночью. Обыкновенный надувной мячик. Первое, что он сделал, это протянул игрушку ребенку и спросил: «Как тебья зофут»?!
Ангины уже не было. Или не было совсем. Мы заехали в аптеку и купили очередной мешок лекарств. А также очередную Барби с набором доктора.
Температурас пала. Теперь она не спала, потому что кашляла. Кашляла громко и беспрерывно. Блин, а ведь никто из врачей, ее не послушал. Ни педиатр, ни ЛОР.
Я пошла в круглосуточную аптеку. Описав «характер кашля», получила две бутылки сиропа.
– Похоже на бронхит, сказала аптекарша.
Мне стало нехорошо. Всего четыре дня назад у меня была абсолютно здоровая дочь.
Ангина, гайморит, бронхит… Если завтра кто-то скажет «птичий грипп», я не удивлюсь.
Зря я так думала. Утром ребенок проснулся весь покрытый сыпью. Воскресенье. Звонить в поликлинику бессмысленно. Скорую? Нас тут же уволокут в инфекционку. Пойти в аптеку и описать «характер сыпи»?
Я решила, что это аллергия на лекарства и перестала их давать. Вообще. Не помогло.
Всю ночь я читала ей сказки. Она засыпала буквально на несколько минут и снова просыпалась. Странно, но нос дышал, температура была нормальная и кашля почти не было. Она жаловалась, на боль то ножки, то ручки, то животика. Где-то в три часа ночи шестилетняя девочка произнесла фразу, которая заставила меня расплакаться.
– Мама, мне кажется, завтра никогда не наступит.
Откуда она знает этот набор слов? Что с ней? Я злилась на себя, на врачей, на аптекарей, на страну и на всю систему.
Утром я старалась дозвониться доктору. Через полчаса поняла, что есть более быстрый способ. Мы сели в такси и поехали в поликлинику. Очередь попыталась возмущаться.
Я ворвалась со словами: «Вылечите мне ребенка! У нее уже аллергия на лекарства, а толку нет»!
– Что за аллергия? Покажите.
Дочка, находясь на безопасном расстоянии от доктора, задрала свитер и оголила живот.
– Вы с ума сошли мамочка! – завопила докторша. Ребенка с ветрянкой привести в поликлинику!
Я села.
– Ветрянка? Я думала аллергия.
– Вы думали!?- передразнила меня педиатр. – Вы что – доктор, чтобы диагноз устанавливать?! Нет, ну это ж надо! Она, видите ли, думала! Вы б еще в грудной день пришли! Быстро, одевайтесь и домой. И ни с кем по дороге не общаться! Десять дней из дому не выходить! Мазать зеленкой! Не мочить!
Мне было стыдно. Да, я не смогла отличить пятна ветрянки от аллергии. Но ведь я же не доктор. Я и не хотела им быть. Никогда. Даже в детстве. Меня вынудили поставить диагноз. Если бы первый доктор хоть намекнул на возможность ветрянки. Если бы не псевдоангина, гайморит и бронхит…
– Я королева зеленки!
У моей дочери мания величия. На ней, правда, почти нет незеленого места. Зеленые цветы на руках, зеленое солнце на животе и зеленые зайцы на пятках. Ей лучше. Кризис прошел.
Но теперь же все чешется! Уговорить ребенка не чесать пузыри, потому, что «останутся шрамы и будешь похожа на бабу Ягу» можно. Но не надолго. Отвлечь, заиграть, зачитать тоже можно. Но также не надолго.
Вы будите смеяться. Звоню в поликлинику.
– Скажите, чем помочь ребенку, во время ветрянки, чтоб не чесалось?
– Диазолин, Супрастин. Как можно этого не знать? – отвечает информатор.
А я не знаю. Не знаю, потому, что я НЕ ДОКТОР!