"…они любят низинку, чтобы пить" (с) Служебный роман
Я тоже сейчас живу чтобы пить, чтобы низинка, а лучше Мариинская впадинка.
На расстояннии десятка киллометров от Харькова, только покрытые мелкой тряской и небольшими водорослями водоемы. Утром собрала пляжную сумку: купальник, парео, пару журналов, Довлатов и бутылка миргородской. Было даже глубоко пофигу, если никто не ответит на смс: "айда к воде". Поехала бы сама.
Анька Гин видимо ждала моего звонка еще со вчера. Благо, собирается быстро, как в армии. Никаких девчачих: "ой, у меня голова не мытая", "Свет, а что с собой брать?", "Свет а куда поедем?". Так и отправились втроем: я, она и Яков.
Яков всю дорогу наровил выброситься из окна. Нет, думаю Аькина сабака не склонна к суициду. Видимо ему казалось, что раз так сильно от скорости развиваются уши, можно спокойно взлететь.
У воды все кажется прекрасным. Даже лесок, напоминающий дергачевский мусорный полигон, водоем непередаваемого цвета (что-то между зеленым, коричневым и желтым) и консестенции. Ведь главное, можно окунуться по плечи и часами сидеть до размокших пушек на пальцах, как солидный бегемот (хотя, врядле у них размокают пальцы)
В самой природе меня всегда вводят в уныние только 2 вещи: песок, липнущий в ненужных местах и дикие насекомые (вроде уже серредина лета, и вокруг нас с Анькой много постояльцев в палатках, а они все бросаются на почти юные вновь приехавшие наши тела).
Больше всех, конечно, повезло Яше. В отличии от нас он наелся шашлыков (думаю, если бы мы с Анькой даже с дивно молящими глазами приближались к людям, в надежде на кусочек мяска, максимум – получили бы в глаз), навалялся на разного качества и степени мягкости подстилках, изгрыз все шишки гостиприимного леса и наплавался, по-собачьи, конечно.
У Якова сегодня был еще культурный шок. Он сидел мирно между сосенок, жевал шишку, когда мимо, по воде пронеслись громние скутеры. Собака оцепенела. Думаю раньше, ничего страшнее мопеда она не видела. Яша долго провожал "неведомые чудища" любопытным взглядом, пока шишка не вывалилась из пасти.Выражение морды при этомтак и говорило: "твою мать, кто это?!"
Партнера по плаванью Яков почему-то признал во мне, с Анькой купаться не шел категорически. В воде лопушинные уши так и норовили отплыть от него подальше, поэтому Яша взмахимал головой, чтобы напомнить, кто у них хозяин.
Довлатова, которого я так бережно смаковала на подстилке, Яков забросал песком. Он поднялся на пригорок и начал дерзко, с шумом рыть яму. У меня сначала мелькнула мысль, что Яков ревнует меня к усопшему писателю. Но позже поняла, он снимал верхний слой песка, чтобы потом улечься на глубину – там прохладнее.
Уезжать от источника влаги не хотелось. Но Якова еще не нучили приносить нам в пасти шашлык, поэтому чтобы не умереть с голоду, мы собрались и уехали. Анька, дрессируй!