Один раз в жизни я написал заказную статью. Была она, правда, заказная не до
конца, ибо за нее мне не только никто ничего не заплатил, а даже и вопрос так
не ставился, но все-таки. Все-таки это был текст, который был основан на лжи, а
во-вторых, очень смазливый, приторный и мерзкий по форме. Он опубликован и
пущен в дело, и, что самое интересное, мне за него совершенно не стыдно. А дело
было так.
Есть в нежно любимом мной городе такая танцевальная школа, назовем ее буквой
Э., на которой учатся танцевать не тектоник, не клуб, и даже не рок-н-ролл,
который черт знает во что превратился, старичок, доковыляв до наших дней. А
учат там историческим танцам и в частности вальсу.
И вот эта самая школа Э., учеников своих чему-то научив, взяла, да и провела
в политехе вальсовую вечеринку. Меня туда звали пофотографировать (ну, потому
что танцевать мне не следует категорически, и сомнений на этот счет не возникает
ни у кого), но я почему-то не смог. Не помню уж чего, дела может были какие, но
на вечеринку я не пришел.
За это мне, понятно, отомстили. Все же, кому не лень, а народ там, как на
зло, не ленивый, стали выкладывать на всякие сайты, в основном в жж фотографии
и впечатления, оставшиеся от этого вечера. Кажется, не успел он закончиться, а
оно уже у меня в ленте все. Я рыдал, я рвал тельник и грыз шнур от клавиатуры,
но, как говаривал Мао, кто на поезд опоздал, тот и не поехал.
А через несколько дней человек, непосредственно относящийся к Э., его,
кстати, тоже зовут Э, попросил меня написать об этой вечеринке статью. Видимо,
я первый под руку попался из тек, кого коллеги называют чудесным словом
"писючие". Он объяснил, что проводили вечеринку ведь в аудитории
политеха, и чтобы туда пускали, и просто чтобы отблагодарить товарищей, надо
что-то хорошее о них написать в их газету. А я говорю: "Э, я, конечно,
очень люблю Э., но как же я об этом писать-то буду? Я ж там не был. Я ж не
видел ничего". Но после двух-трех понятных аргументов я без тени сомнения
согласился. Действительно, ну что за труд, написать в какую-то дубовую совковую
вузовскую газету?
Тем более, что на этих фотографиях, которые оттуда дошли до меня, было
что-то, о чем хотелось и писать, и думать. Там парни были в костюмах, девушки в
платьях, и все было настолько волшебно, что лицо сползало вниз по подпирающей
его левой руке. Ведь казалось бы, вальс: горстка повторяющихся заученных
движений, никакой фантазии, никакой импровизации. Как-то мы все к другому
привыкли. Но, с другой стороны, Гарри Мур придумал соло от своей "still
got the blues" уже очень давно и сыграл уже страшно подумать сколько раз,
а всякий раз смотришь на Ютубе фрагмент концерта, где эта песня, и как заиграет
он это соло, так и зажмуришься, и муравьи по спине маршем пойдут.
Вот и вальс – то же. Движения – всего лишь мастерство, думал я, прока писал
страшно пафосный, почти рекламный текст, а искусство начинается в процессе
танца. Какие глаза смотрели на меня с тех фотографий, какие лица с них
улыбались! Закончил я этот текст тем, что ежели кому надо от жизни гармонии, то
не надо садиться на диету или перетаскивать шкафы по Фен-Шую, а надо вставать и
приходить на вальсовые вечеринки.
текст ушел по аське и дошел-таки до той самой газеты, и был он ни плох, ни
хорош, а просто никакой, то есть, точно такой же, как и все остальные подобные
ему. Абсолютно технической штукой был этот текст. Он ушел и сработал, а вот
вечеринка эта, и глаза эти, и улыбки эти остались со мной. И когда я вспоминаю
этот момент в своей жизни, то понимаю: не зря все и не стыдно вовсе. Что я могу
сделать для того, что меня восхищает, кроме того, что, вроде как, умею делать?
Но это я готов делать с радостью. Ради того, чтобы глаза этих костюмированных и
построенных в большой круг и – нет, не танцующих, вальсирующих по залу, как
листва берез в осеннем парке из Митяевской песни. И пусть я сам этого всего не
видел, пусть я это все придумал, но мне вот кажется, никак иначе быть не может.
Они даже не летят, не парят, они, как снег, идущий вверх, кружат, как будто их
вообще ничего не касается. Кружат, чтобы кружить, и в этом проживают целую
прекрасную и от начала до конца счастливую жизнь. Дух захватывает, какими
великолепными могут быть люди, когда танцуют.
Вот только дело, кажется, все-таки не в танцах. Наверное, все-таки в людях.