– В Харьковском цирке готовят аттракцион со львами! – сказала выпускающий редактор отдела новостей.
Я дозвонилась сразу. Алексей Житницкий, директор цирка, оказался очень контактным человеком. Я спросила: «У вас львы?» Он ответил: «Семь». Я спросила: «А можно напроситься с оператором на репетицию»? Он ответил: «Не вопрос!» Редкая удача. На самом деле договориться о съемках зачастую гораздо сложнее, чем собственно снимать сюжет. А ситуация, когда с момента появления темы до окончательной договоренности о съемках и интервью проходит пять минут, вообще почти фантастическая. Я испытывала профессиональную эйфорию.
Цирк, в котором не играет оркестр, не верещат дети, не гремит голос конферансье и не сверкают одежды артистов – это совсем другой цирк. Из знакомых ощущений -только запах. Причем запах цирка усиливается за кулисами. Я никогда не была за кулисами. Там, в коридоре, за заветной шторкой, бродят артисты и разбросан реквизит. Обручи, мячи, тумбы, клетки. Клоуна я узнала по рыжим волосам. Он разговаривал с пуделем. Пудель что-то отвечал, но я не расслышала что. У входа стоял большой железный шар, то есть сфера из нескольких металлических обручей, в нем сидела маленькая худенькая девушка.
– Зачем она там сидит? – поинтересовалась я у директора.
– Привыкает.
Я решила не уточнять. На манеже репетировали воздушные гимнасты. Мне показалось, совсем мальчишки. Они были в обычных спортивных костюмах и от посетителей спортклуба отличались только тем, что подбрасывали друг друга в воздух. Манеж был покрыт не ярким алым ковром, а потертым-потертым красным. А внутри мягкий! Так интересно, каблуки проваливаются, как в песок.
Мы уселись с директором в первом ряду. Я оглядывалась по сторонам, восхищалась и задавала глупые вопросы. Он смеялся.
– А когда выйдут львы?
– Через десять минут
– Они на поводках?
– Гы.
Алексей Житницкий – серьезный мужчина в костюме. Он успевал отвечать мне, командовать осветителями, делать замечания гимнастам и рассказывать оператору, где лучшее место съемки.
Я узнала, что в Харьковском цирке постоянной труппы нет. Все гастролеры.
Я узнала, что жонглер тренируется каждый вечер по два часа, чтобы выйти к зрителю раз в неделю на десять минут. Я узнала, что аттракцион со львами, который мы приехали снимать, уже ПОЧТИ готов, и в СЕНТЯБРЕ состоится премьера. А начали его готовить ДВА года назад. Я узнала, что двухлетний лев считается подростком. А пять подростков за одну двухчасовую репетицию съедают четырнадцать килограммов мяса!
За десять минут до того, как пришли дрессировщики Вероника и Алексей Пинко, я их уже уважала. Правда.
Вероника и Алексей уже два года живут в харьковском цирке. В гримерке. Уже два года они не выходят по воскресеньям на ярко алый ковер под звуки оркестра. Уже два года они каждый вечер приходят сюда, на потертый-потертый. Выкормить месячных львят, вылечить их от болезней (малышей рано отнимают от львицы, чтобы привыкали к человеку, поэтому почти все они болеют в младенчестве), придумать номера, разработать сценарий репетиций, создать эскизы реквизита – это только первый этап. А потом… Каждый день. Два года.
Сейчас уже двухлетних львов приучают к оркестру и к публике. Сначала они репетировали под магнитофон, точнее даже под радио. А теперь пару раз в неделю на репетиции приходит оркестр. Когда первый раз музыканты «тихонько» заиграли, смеется директор, львята залезли под тумбы и полчаса их не могли достать. Не работал ни кнут, ни пряник.
Вокруг манежа натянули сетку.
– Идут, – сказал Житницкий.
Послышалось рычание. Я встала. На самом деле они не шли, а ехали. Пять клеток, выстроенных как вагончики в поезде, везли рабочие. Торцевые стенки каждого вагончика открываются. Первый подвозят встык к воротам манежа и открывают. Когда один хищник выходит, подвозят встык следующий, открывают и так далее.
Это не были львята. Это были львы. Правда, гривы у них еще не выросли. Но лапы! Зубы! Вполне.
Вероника Пинко оказалась хрупкой девушкой. В руках у нее была палка. Это была палка-ложка, как потом выяснилось. На заостренный конец она нанизывала кусочки мяса.
Цезарь, Симба, Семен, Персил и Дукат. Это только первые три минуты они кажутся одинаковыми. Они разные! Абсолютно. Почти полтора часа мы наблюдали за репетицией.
Цезарь – вожак стаи, он постоянно рычал. Нет, конечно, прыгал с тумбы на тумбу и ходил по брусьям, как все, но перед каждым телодвижением непременно высказывал свое «фе». Симба постоянно засыпал. Прыгнет и уснет. Проснется, кувыркнется и снова уснет. Семен падал. Падал с тумбы и с брусьев. Причем падал настолько смешно, что смеялся даже папа Леша. Главное, упадет и идет жаловаться. Как ребенок. Закидывает лапы на плечи и голову кладет на шею. Обязательно нужно гладить и приговаривать: «Семен, Сеня, Сенечка, ну что же ты мальчик, так неосторожно…»
Вообще-то, Алексей Пинко строгий папа. Именно папа, а не дрессировщик. Он и прикрикнуть может: «Я кому сказал, сын»! А хвалит так: «Молодец, сыночек, умничка»!
Персик с Дукатом братья. Чуть кто-то из «взрослых» отвернется, они начинают беситься между собой. Кусаются, кувыркаются. Кстати, идею одного трюка подали именно они. Он называется «Чехарда». Это когда один лев прыгает через другого. «Их даже не обучали, просто, когда они так играли, их хвалили и угощали лакомством. Они запомнили, и получился номер», – рассказывает Алексей.
Я, как и большинство взрослых людей, испытываю жалость к животным в зоопарке, цирке. Странно, но привычных ощущений это семейство не вызывало. Во-первых, они выглядели сытыми и ухоженными. Хотя перед репетицией их не кормят, такие правила. Во-вторых, я не почувствовала никакой агрессии ни с той, ни с другой стороны. Люди шутят, хищники играются. Все – как на детском утреннике. В конце репетиции– смертельный номер, наверное, так это будет выглядеть на представлении. Дрессировщик Алексей Пинко кормит Льва Семена мясом. Со рта! На самом деле после неуклюжих падений Семена-Сени это выглядит не так уж смертельно.
Это была основная часть репетиции. Хищники ушли, точнее, уехали в своих вагончиках, а вместо них приехал молодняк. Два годовалых львенка после подростков выглядят, как котята. В манеже остался Сеня. Чтобы малыши привыкали к запаху старшего, объяснила Вероника. Маленьких львят пока обучают сидеть, не соскальзывая на тумбах. Да, это сложно. Зря, правда, для примера выбрали Сеню. Когда со скользкими тумбами было покончено, Семену разрешили поиграть с малышами.
Нам еще нужно записать интервью с дрессировщиками.
Сетка, которая отделяет человека от хищника, напоминает рыболовную.
Это психологическая сетка. Потому, что когда через нее смотришь, львы кажутся милыми и очаровательными. Сидишь и умиляешься. За сеткой.
Когда ребята позвали меня войти, я не сомневалась. Я ж за психосеткой сидела.
– Заходи, не бойся, тут только добрые остались!
Я обрадовалась, что злые ушли и смело шагнула ТУДА.
Сетка натянута только вокруг манежа, вход представляет собой, дверь из толстых железных прутьев с грохочущим засовом. Альфред Хичкок отдыхает. Момент, когда ты делаешь шаг в круг, а сзади с грохотом захлопывается железная дверь – теперь будет моим любимым моментом в кино. Несмотря на всю его шаблонность.
Красный круг сузился. Сильно. Я не знаю, какой диаметр у циркового манежа, когда там клоуны, но когда львы знаю точно – 3,14! Это такая постоянная величина.
Сеня весит около двухсот килограммов. Всего. Он хороший, даже смешной. У него просто взгляд тяжелый. Озорной такой взгляд, игривый. Но тяжелый.
Как только грохнул засов, Семен поднял голову и удивился. Место на шее, где через пару лет будет грива, приподнялось. Нас разделяли десять человеческих шагов и два львиных прыжка.
Страх – это предыдущая стадия.
– Не бойся, смотри ему в глаза. Это вызов! Ты сильнее! – подсказывал директор. Из-за сетки.
Я сильнее?!
Сеня не стал прыгать. Куда ему спешить, он же слышал засов.
Он не шел, он крался. Я успела поседеть и сделать два открытия. Первое – абсолютно точно знаю, о чем думают кролики перед удавами. Они вспоминают своих родственников Песцов. Не надо думать, что песцы – это родственники лис или собак. Это совершенно особенные животные, они родственники всем видам и подвидам. Особенно людям. В клетках со львами. Зашел в клетку и первая мысль о песцах. Точнее ободном из них. Любом.
Второе – адреналин похож на пот. Он такой же липкий и холодный. Только потеют люди, когда бегают или отжимаются, а когда стоят в клетке у льва – это адреналин.
Сеня толкнул меня лапой. Нежно толкнул. Вероника объяснила этот жест, как призыв поиграть. Мне так не казалось. Мне вообще никак не казалось. Ступор. Это единственное описание моего состояния. Наступил глубокий ступор. Мне даже не было стыдно. Потому, что сектор стыда находился в правом полушарии, а оно больше не работало.
– Погладь, погладь! Не бойся, погладь.
Вокруг сетки, а точнее ЗА ней собрались зрители. Зрители-доброжелатели. Воздушные гимнасты явно получали удовольствие от шоу и, по-моему, даже аплодировали. В цирк вовремя репетиций редко заходят чужие люди. Наверное, еще реже заходят за сетку. Поэтому всем было весело. Не смеялись только клоуны.
Полушарие начало отпускать, и я положила деревянную руку на мохнатую голову.
Этот жест не имел ничего общего с поглаживанием животного. Но Сеня отреагировал мгновенно. Он поступил точно так же, как поступают его мелкие домашние родственники в таких случаях. Попробуйте кошку погладить по голове. Скорее всего, она попытается вывернуть голову и слегка прикусить за руку. Не зло. По доброму. В Сенином исполнении этот жест выглядел, как попытка откусить. Я пожалела, что «гладила» не левой. Правая мне нужнее.
Самое потрясающее, что умом я понимаю: он еще ребенок, он еще неуклюжий, смешной и действительно пытается поиграть, ему интересна новая тетя в клетке)). ОН БЕЗОПАСЕН – в один голос утверждали дрессировщики. Но посмотреть ему в глаза не могу. Может быть, поэтому львов называют Царями зверей?
Первый вопрос, который я задала Веронике Пинко, дрессировщице львов, выглядел банальным, но в последние десять минут моей жизни, самым актуальным.
– Страшно?
– Нет. Совсем. Мне страшней на улицу вечером выйти. Честно. Я людей боюсь больше, чем своих животных, потому, что мои львы предсказуемы, а люди иногда, к сожалению, нет. Я, наверное, чего-то в этой жизни не понимаю.
Колени дрожали еще не меньше часа. С восторгом рассказывала коллегам о львах, о цирке, об адреналине. А колени дрожали. Позвонила домой поделиться впечатлением.
– Мам, я заходила в клетку ко львам! – Из трубки запахло валидолом, и я добавила. – К новорожденным!
На выходных схожу в парикмахерскую, закрашу седину)). А потом обязательно поведу дочку в Цирк. Сеня с товарищами, конечно, не выступает. Но я буду знать, что где-то там за кулисами бегает и падает львенок. Хищник, который научил меня, ощущать адреналин.