Белиберда

«Это было бы смешно, если бы не было так серьёзно»
Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту»

Впервые я услышала о «странных школьных проверках» в Facebook на страничке знакомой барышни. Она написала:

«А в вашей школе тоже запрещают книги издательства «Ранок», устраивают обыски в портфелях, пугают детей изгнанием из школьного рая, запрещают делать цитаты из книг вышеупомянутого издательства под угрозой школьного ада»?

Глава первая. Родители

Понимаю (и принимаю) склонность пользователей соцсетей к безнаказанному драматизму и бескорыстному сочинительству (творчества ради), но это сообщение, даже в сухом остатке, будоражит профессиональное любопытство. Позвонила.

Факт барышня подтвердила: «Какие-то люди проверяли портфели детей, а учитель попросила не давать в школу некоторые книги».

«На камеру» рассказать отказалась. Я в таких случаях ужасно злюсь. Бросаюсь трубками, мышками, в клинических случаях — клавиатурами. Потому что, мать вашу, хотите — бойтесь. Не задавайте вопросов, покорно выполняйте всё что скажут, живите в недоумении, не знайте собственных прав, голосуйте сердцем… пилите Шура, они золотые.

И я бы бросила тему, но сообщения о «странных школьных проверках» росли на FB-ленте, как белые грибы этой осенью:

*** «Кто-нибудь в курсе, что это за проверки по харьковским школам — звонят классные руководители, просят убрать из портфелей все печатные основы и тетради издательства «Ранок». Что за бред? Сначала по 200 грн сдайте, а теперь вытаскивайте из портфелей и никому не говорите»…

*** «Сегодня по просьбе перепуганных учителей писали заявление, что не возражаем против тех учебников, которые нам ввела вне программы учитель английского и даже готовы их самостоятельно закупить… Собственно, закупили давно — но главное, что мы тогда не возражали… Учителя перестраховываются. Брррр»…

*** «А я прячу дома «запрещенную литературу» по просьбе классного руководителя от проверки) Вспоминаю про войну, революцию. Пароли-явки и прочее. И еще у меня есть дельное предложение: проверке приехать и сделать очень правильный ход — выстроить всю школу на линейке, сложить в круге книги изданные до 2012 года и сжечь. Хорошо работает, доказано историей»…

*** «Правда, только в субботу в нашей школе была проверка. Учителя шепотом рассказывают, где и как выкидывали книги и словари. Народ в шоке, но покорен как обычно…»

*** «В школах Харькове сейчас идет «операция Фаренгейт». Из главка присланы списки учебников, допущенных к использованию в учебном процессе. Но вот, что интересно, все остальные учебники (например, прошлого года выпуска или авторские) не просто нельзя использовать, их не должно быть в помещениях школы вообще. Это же касается художественной и научной литературы. Нет грифа — фтопку. Например, «Кобзар» разрешен только 2013 года издания с расово верным предисловием. Остальные «Кобзари» фтопку. Проверяющие ходют и проверяют ( на них надеты каски с номером 451, наверное)…»

Не подписываю авторов сознательно. Потому что пять из пяти знакомых родителей отказались от публичности. Причины? Вот, например:

*** «Я не хочу подставлять учителей. Сегодня утром разговаривали с классным руководителем нашего младшего. Женщина переживает и по-настоящему напугана, что что-то прозвучит с экрана ТВ или появится на сайте…»

Это адов ад, ребята. Замкнутый круг, снежный ком и знак бесконечности. Три в одном.  

Полгода назад я почти уговорила себя войти в положение несчастных транспортников, у которых в одночасье «сломалось всё». Тётенька в красном жилете тогда сказала мне: «Ну, отказалась бы я, уволили бы к чёрту, а детей моих кто кормить стал бы? Ты? Со своим фотоаппаратом?» Признаться, я даже устыдила себя за резкие вопросы к тётеньке. Потому что никогда не водила троллейбус и не жила в общаге с двумя детьми, семью соседями и двадцатью щелями в стене. Да кто я такая вообще?

Тут я на равных. Такой же родитель: дочь — восьмиклассница. Поэтому не понимаю и никогда, наверное, не пойму этого:

*** «Не сильно повоюешь, когда в заложниках твой ребенок, я не рискую, мне дочкино здоровье и психика дороже».

И что? Двойку лишнюю поставят ребёнку? Выгонят из класса? Исключат из школы? Или (о, ужас) завалят на ВНО? Что вообще может быть хуже урока раболепства, который мы, взрослые, преподали своим же детям?

Глава вторая. Чиновники

Естественно, я попыталась выяснить подробности этих «непонятных проверок» у чиновников. В городском Департаменте образования меня попросили сформулировать вопросы письменно. Собственно, вот письмо от «МедиаПорта».

Ответ пришёл через два дня. Его я покажу чуть ниже. А ещё через день — случайное совпадение — у начальницы Департамента образования плановая пресс-конференция. Ну, в рамках открытости и прозрачности власти.

Прекрасный повод дополнить официальный ответ живыми вопросами и уточнениями…

Ольга Деменко со старта стала бросаться в меня «белибердой» и «глупостями». Этот «диалог» журналиста и чиновника — такая же отдельная тема для размышления, как и «молчание» родителей. Аудиозапись отрывка пресс-конференции, можно послушать полностью. Здесь — выдержки:

Модератор пресс-конференции Ольга Хмель внятно представила меня: «Анна Гин, агентство «МедиаПорт».

Гин: У меня вопрос о проверках учебников в харьковских школах. Многие родители недоумевают и жалуются: говорят, учителя просят не приносить определённые учебники в школу. Прятать и так далее. Что это за проверки? Расскажите, пожалуйста.

Деменко: Вы представляете газету «Вести»?

Гин: Боже упаси. «МедиаПорт» я представляю.

Деменко: Ну, «МедиаПорт» такую же, извините, белиберду, какую вы сейчас говорили, написал, я читала.

Почему мы считаем, что если чётко в Законах установлено, что в учебных учреждениях должны использоваться только учебники и методические пособия, рекомендованные или утверждённые министерством, то на это нужно плевать?

Гин:  Я не поняла про «плевать». И не поняла, почему вы обозвали мой вопрос «белибердой»?

Деменко: Потому, что вы… Прежде чем делать публикацию, я считаю, нужно…

Гин: Я ещё не делала публикацию, а только собираюсь делать. Именно поэтому задаю вам эти вопросы. Что это за проверки?

Деменко: Почему же не делали? Я читала на вашей страничке «МедиаПортА»

Гин: Мы ещё не писали об этом. Мы планируем это. Поэтому я здесь. Повторю вопрос: что за проверки? Что проверяют?

Деменко: Я объясню. Дело не в проверках. Дело в том, что духовная пища, она так же важна, как и пища для тела и для желудка. Поэтому то, на чём обучают ребёнка, должно быть узаконено. Существует законодательство. Как в медицине, как в жилищно-коммунальном хозяйстве, так и в образовании. Где чётко написано, что в учебном процессе обязательно должны быть использованы только учебники и методические пособия с грифом Министерства образования и науки У-к-р-а-и-ны.

Поэтому  ничего противозаконного никто не делал.

Гин: Я ни слова не сказала о противозаконности.

Деменко: Вы создаёте нездоровый ажиотаж вокруг того, что должно быть… Мы же цивилизованная страна.

Давайте жить по-цивилизованному. Давайте наших детей учить тому, чему мы должны их учить!

Повторяю, обучать детей на любом «что кому захочется» нельзя. Потому что мы формируем интеллект! Мы формируем нравственность! Мы формируем этику!

Если бы вы изучили вопрос, вы бы не задавали таких вопросов!

Гин: Каких ТАКИХ, Ольга Ивановна?

Деменко: Кто-то напуган, кто-то что прячет, кто-то в шоке, кто-то плачет…

Гин: Повторяю: ДА. Родители напуганы. Родители не понимают, почему им звонят учителя и просят прятать определённые учебники. Не давать в школу и прятать. Я хочу разъяснить родителям, что происходит и почему.

Деменко: Не надо! Так, как вы разъясняете, то боже сохрани, давайте я им сама разъясню!

Гин: Вот как раз именно сейчас у вас есть такая возможность

Деменко: Вот я ж и объясняю — потому что так, как вы объясняете, — это просто до смеха.

Гин: КАК я объясняю?

Деменко:  Так, что родители напуганы, дети зашуганы, все всё прячут! Кто что прячет? Кто? Что? Прячет? Каждый родитель должен понимать, что его ребенка должны кормить, лечить и учить теми средствами, которые законны. Что в этом такого?

«Такого» в этом совершенно ничего. И спокойный ответ чиновника в стиле «не волнуйтесь, родители, комиссия проверяла наличие министерских грифов по такой-то причине, простите что не разъяснили вам сразу» был бы вполне уместным. Но иногда форма гораздо красноречивее сути.  Моя дочь в таких случаях говорит: «Палишься, мама, палишься».

А теперь внимание, родители, вот вам официальный исчерпывающий ответ Департамента образования на все ваши вопросы. Можете распечатать на память. И впредь всякой белибердой высокое начальство просьба от работы не отвлекать.

Тем, кто ничего не понял, могу предложить объяснение уровнем выше. Министерство образования и науки Украины после публикации материала в одной из газет выдало на официальном сайте следующее: проверки школьных учебников — это «плановое изучение вопроса в регионах». Учебная программа изменилась, поэтому комплекты учебников для 1-х, 2-х и 5-х классов, изданные до 2012 года, «не рекомендованы»(!).

Если вопросы у вас всё ещё остались. Идём дальше. Однако будет не смешно, как обещала Ольга Ивановна.

Из письма Министерства науки и образования №1/9-607 (05.09.2013) в районо следует, что учебным учреждениям разрешено использовать лишь те программы, учебники и учебно-методические пособия, у которых есть чёткий гриф «утверждено» или «рекомендовано» МОН. Что касается учебников для 1-х, 2-х и 5-х классов, если они изданы до 2012 года (независимо от грифов, выданных ранее), то использоваться в учебном процессе не могут (!). Персональную ответственность за нарушение несут директора школ.

Думаю, если долго тасовать колоду с терминами «не рекомендую» и «не разрешаю», то, глядишь, к нормативному акту №2674 они окажутся синонимами.

И мой любимый абзац письма: «Просим эту информацию донести до ведома руководителей, учителей, родителей и учеников…»

Глава третья. Издатели

Удивительное совпадение. В этом учебном году несколько изменились позиции игроков на рынке издания учебной литературы. Вот некоторые цифры (информация «Зеркало недели»): «Издательский дом «Освіта» в прошлом учебном году издавал 9 позиций, в этом — 29. «Генеза» — 17 и 27 соответственно. А, к примеру, «Учебная книга — Богдан» в прошлом году (1–2 классы) — 23 позиции, в этом — 0. 

О проблемах издательств мы писали ещё год назад. Сегодня директор «Ранка» Виктор Круглов говорит: ситуация не поменялась. Круглов вообще очень вежливый и дипломатичный человек. Он вроде бы называет вещи своими именами, но как-то мягко.

Виктор Владимирович, вы случайно с Министерством образования не поссорились?

Нет-нет, что вы. Я вообще не люблю ссориться. А в министерстве, там очень много хороших людей работает.

Слово «Ранок» в последнее время часто слышно. Вы знаете, в каком контексте?

Знаю. Слышал тоже. О проверках, о том, что «Ранок» нельзя…

Что скажете?

Я не очень понимаю ситуацию. У нас около 700 наименований книг, которые рекомендованы или одобрены министерством. Гриф же даётся на пять лет. Потом, правда, нужно по новой всё согласовывать… Но у нас есть и свежее совсем. Вот, смотрите, «Сходинки до інформатики» в этом году этот учебник выиграл конкурс и был опубликован за счёт государства.

А у вас на всю продукцию есть грифы министерства?

Нет, конечно. Вот «Кобзарь» Шевченко. На нём грифа нет. Я знаю, комиссия, которая проверяет, она хочет, чтобы абсолютно вся литература, которая используется в школе, была с грифом министерства. Это по закону, я понимаю. Но если не отключать здравый смысл, то скажите мне, пожалуйста, зачем на «Кобзаря» вешать гриф?

Или, допустим, мы издаём Конституцию Украины. Она используется в курсе по правоведению. То есть, получается, если Конституция Украины без грифа Минобраза, то её нельзя использовать в школе?

Или вот, смотрите, — «умная закладка». Она по правилам тоже должна быть одобрена или рекомендована министерством.

И вы должны отправить эту закладку на согласование?

По существующему положению всё, что используется в школах, должно иметь гриф Министерства образования. Всё, что используется в учебном процессе. С одной стороны, это правильно. Что касается учебников, я не спорю. Но, много дополнительной литературы, пособий, которые ребёнок использует. Если я начну согласовывать каждую пропись, то эти процессы затянутся на годы.

Вот у нас словарь вышел с интерактивной версией для устройств. Можно скачать прямо из книги в айфон. Пока я получу гриф на это, то три поколения айфонов сменится.

Вообще процедура получения министерского одобрения сколько длится?

Раньше это были месяцы. Теперь годы.

Годы?! Вы настолько сырой материал отправляете?

Нет, конечно. Создать книгу — как фильм снять. Сначала мы находим автора, который способен написать учебник или пособие. Автор долго и вдумчиво пишет, потом приносит рукопись. Рукопись должна соответствовать куче параметров. Потом эту рукопись смотрят рецензенты, редакторы. Психолог смотрит, чтобы там цвета и формы соответствовали возрасту. Учитывается всё до мелочей. Учебники, кроме того, должны соответствовать программе, ГОСТам, санитарным нормам. Гостируется же всё, даже размер шрифта. Когда макет книги подготовлен, он отправляется в Министерство образования.

А там что происходит?

Там тоже собирается комиссия специалистов, которая рассматривает макет.

Если у них есть замечания, то они пишут нам их, отправляют макет на доработку. Мы получаем письмо с рекомендациями к доработке, если согласны — меняем что-то. Если нет, пишем свои аргументы. Снова отправляем. Там снова что-то смотрят и пишут. И так эта переписка может длиться годами. Пока комиссия не выносит решение об одобрении.

А почему раньше это занимало месяцы, а теперь годы?

Это не ко мне вопрос, я не понимаю. Может быть, нам бы и отказали по какой-то причине. Но «Ранок» больше 16 лет работает на этом рынке. У нас действительно колоссальный опыт. Нам просто так не откажешь. Нужны аргументы. Может быть, поэтому процесс просто растягивается. Но я ничего не утверждаю, у меня нет доказательств. Только ощущение.

Ощущение, что вас вытесняют с рынка?

Только ощущение.

Сколько книг «зависло» в ожидании грифа?

Много. Несколько десятков. Хороших книг… Но мы их печатаем для России, Казахстана. Там они пользуются популярностью.

А там вы не должны получить гриф или рекомендацию? 

Там процедура утверждения проще. Есть список издательств, книги которых рекомендованы в школах. То есть наши книги, если покупают, используют в школах, учителя и родители выбирают их — это, считай, автоматически рекомендация. Нет необходимости на каждую единицу получать отдельный гриф, как у нас.

Скоро, я знаю, в Украине будут требовать, чтобы альбомы для рисования и цветная бумага имели гриф министерства. Я понимаю, санстанция должна это проверять, ну, чтобы там вредных красок не было, скажем. Но при чём тут Минобраз?

Монополизация?

Не знаю…

Смотрите, какая, казалось бы, простая схема (во всём мире имя ей «рыночные отношения», или «здоровая конкуренция»). Чем больше предложений в книжном магазине, тем твёрже у каждого издателя стимул сделать учебник качественным. Покупают твой учебник — он хороший. Не покупают — плохой. Из этой цепочки выпадают, за ненадобностью, совершенно все контролирующие органы. Но. Если я, как родитель, возможно, не решусь взять на себя ответственность выбора, то кому я его доверю? Правильно — учителю.

Глава четвёртая. Педагоги

Игорь Соломадин преподаёт историю в частной школе. И легко обходится без учебников в принципе. Говорит, зачастую — это скучный слог и бесконечные даты. На своих уроках он много рассказывает ученикам, вместе они смотрят фильмы, потом обсуждают.

Как вы выбираете учебники и пособия для работы?

В принципе, я могу работать без учебников, они мне не нужны. Вот, смотрите, учебник «История средних веков» — красивенький, с картинками. Листаем. Тема: «Рождение Средневековой Европы». И пошло — римский мир, германские племена, варвары… Листаем, листаем, листаем… До империи Карла Великого. Вот, наконец, закончился параграф. Как можно в ребёнка впихнуть всё это за один урок? Я не буду работать с таким учебником.

А если он единственный рекомендован и одобрен Минобразом?

Да, в начале года я услышал эту тему на одном из педсоветов. Нам вдруг объявили, что такие-то книги таких-то издательств запрещены. Меня очень сильно покоробило слово «запрещены», потому что я уже лет 20, если не больше, не слышал таких фраз. Нам дали список издательств, которые разрешены. Некоторые были известные, а некоторые — совсем нет. Прозвучало издательство «Ранок», сказали, ни в коем случае не надо, чтобы они где-то там были видны. Это вызвало, мягко говоря, недоумение.

Но дело не в определённых издательствах. Я ни одно из них не выделяю. Дело в том, что фактически учителя загнали в такие рамки, где он не имеет права выбора. Я считаю, что учитель должен сам выбирать учебники. И я готов выбирать, у меня много книг. Есть Интернет, есть огромное количество материала. Я прихожу к детям и должен найти общий язык с каждым ребенком, с каждым классом. Так часто бывает, что невозможно работать одинаково, стандартно даже в двух параллелях. И я не понимаю, почему я должен пользоваться только тем, что разрешили? А что, я, как специалист, как педагог с 40-летним стажем, не имею права дать детям то, что считаю лучшим?

А заставить вас выполнять требования можно?

Есть множество способов отравить жизнь педагогу, который осмелится ослушаться.

Вот я с вами поговорил. Наше интервью вышло в эфир. А потом случайно начнётся какая-нибудь проверка в школе. У учителя можно найти кучу каких-либо погрешностей. Вы там клеточку в журнале не так заполнили… И так далее — до несоответствия занимаемой должности. Создается прессинг такой. Потом ещё есть прекрасный способ: «Ты подводишь коллектив! Смотри, все молчат, все всё понимают. Чего ты высовываешься?»

Вы не боитесь этого?

Мне терять нечего. Ну, выгонят меня из школы… Буду давать частные уроки. Я — профессионал, мне не страшно. Я не дрожу за место. Дорожу — да, но не дрожу.

Даже в семидесятые годы, когда работал в обычной салтовской школе и нас гоняли — то на открытые партийные собрания, то на всякие  демонстрации, — я не ходил. Игнорировал. То уж сейчас тем более не собираюсь тупо подчиняться.

Вы понимаете, что с такой позицией представляете категорическое меньшинство?

Это самое печальное, что может быть. Так получается, что я с коллегами из других школ общаюсь редко, на каких-то курсах. И сам не понимаю, почему так происходит. Люди говорят: «Мне тут год до пенсии остался, не хочу портить отношения с директором, лучше промолчу». Зарплаты крохотные, люди разобщены, каждый занят собственным выживанием. Вот так потихоньку лишаешься собственного мнения и превращаешься в винтик системы. Из педагога в админресурс.

Но система может быть положительной? Со знаком «+»?

Система образования — да. Помимо работы в школе, я ещё работаю в одной ІТ-компании. Мы занимаемся информационными технологиями для образования. Много изучаем опыт других стран. Прекрасный пример — Финляндия. Где учитель сам планирует учебный процесс, подбирает самостоятельно методические материалы. Кстати, по международным тестам Финляндия занимает ведущие места в образовании. Там нет никаких «крестиков» в ЗНО. Не тупая проверка того, что запомнилось в школе. Все учебные задачи построены таким образом, чтобы школьник мог применить знания на практике. Школьник чётко понимает, для чего ту или иную тему изучает.

У нас, в наших учебниках — академические знания, оторванные от реальности. Задача средней школы в чём? Мотивировать! Ребёнок должен хотеть получать знания. Понимать, для чего они ему. Это главное.

О, кстати, позвольте, я вам прочту один абзац из учебника биологии дочери. Знаю, это не ваш предмет, но коль уж вы заговорили об оторванности…
 
«Захват твёрдых или жидких частиц происходит по типу фагоцитоза или пиноцитоза. Ложноножки окружают пищевую частицу, которая попадает в цитоплазму, и вокруг неё образуется пищеварительная вакуоль, в которой под действием ферментов происходит процесс внутриклеточного пищеварения»
 
Скажите, я, как родитель, могу разрешить ребёнку никогда не открывать больше этот учебник? Пусть даже на нём 15 министерских рекомендаций.

Вот я об этом и говорил. Если есть свободная конкуренция — выбор между десятью вариантами учебников, то вы бы его не выбрали. И учитель вряд ли. Там, где нет смысла, там начинается бессмыслица. Вот тут живу я — ребёнок, а вот тут, параллельно, какие-то ложноножки с вакуолями. Я знал одного талантливейшего биолога, который вообще презирал учебники. Свои уроки он проводил на улице, стоял рядом с деревом и рассказывал. Дети слушали его, открыв рты. Я часто, проходя мимо, тоже останавливался и слушал. Для всех этих фагоцитозов он умудрялся находить простые слова.

Хорошо, а авторские программы возможны же?

Есть такое слово «процедуристика». Оно очень хорошо отвечает на ваш вопрос. У меня есть авторские курсы «История мировой культуры». Они изданы и в Москве, и здесь, в Украине. Есть несколько изданий за рубежом, в журналах по педагогической психологии. Но, чтобы пробить это сейчас, сделать курс официальным, грифованным, нужно расписать каждый урок с 6-го по 11-й класс, пройти сто проверок. Срок действия авторской программы — пять лет. А потом надо заново утверждать, доказывать, проверять. Практически этими процедурными требованиями система загоняет авторов-учителей в подполье.

Для чего, по-вашему, вообще нужны контролирующие и проверяющие органы в образовании?

В конце 80-х — в начале 90х учёный Эдуард Днепров с единомышленниками создавал общественно-государственное управление. То есть чиновники, учителя, родители общались между собой. Был союз творческих учителей. Мы ездили в другие города. К нам приезжали педагоги, режиссёры. Я не ностальгирую, не противопоставляю Советский Союз и Украину, нет. Просто был некий сплав культуры, науки и образования. Учёные без всяких денег приходили в школы, часами общались с учителями, с детьми. Это было классно, содержательно, интересно. Сейчас ничего подобного даже представить не могу. Вот министерство могло бы делать такие вещи. Организовывать, сводить науку, культуру и образование. Вообще, хотелось бы видеть в них партнёров, помощников, а не надзирателей.

Вы сказали «родители». Они, что, тоже в процессе образования имеют официальное право голоса?

Родители — это самые заинтересованные в этом процессе люди. Именно от родителей я ожидал бы вопросов и запросов. В комитет Верховной Рады, в Министерство образования, в департаменты. Что происходит? Почему? Объясняйте! 

Но родители у нас тоже разобщены. Вот в Штатах (США) я стажировался и жил какое-то время. Рядом со мной была обычная государственная школа. И вот, помню, в этой школе директора выбирали сами учителя. Я спросил у них: «А мнение каких-то органов власти учитывается в этом выборе?» Мне ответили: «У нас самый главный орган власти — это комитет родителей округа». Вот так… 

Простите, слов было много. Соберу тезисно:

Родители: «Мы не понимаем, что происходит, но спрашивать не будем, там ребёнок в заложниках».

Учителя: «Мы догадываемся, что происходит, но будем тихо слушаться, потому что год до пенсии остался».

Чиновники: «Мы точно знаем, что происходит, но никому не скажем, потому что у вас грифа нет, всё остальное — белиберда»

Выводы делайте сами. На всякий случай, у нас есть специальная кнопочка — «включить мозг».