Александр Васильев: история моды из первых рук
Известный историк моды Александр Васильев время от времени наведывается в Харьков. Теперь, возможно, он будет у нас чаще: недавно Александр Васильев открыл в Харькове Школу своего имени. Семинары будет вести сам маэстро хорошего вкуса, а также харьковская певица, актриса, стилист Элен Броше, благодаря которой Васильев согласился читать в Харькове лекции. Александр Васильев дал «МедиаПорту» интервью, которое мы представляем ниже. Еще до начала беседы Васильев очень тепло отзывался о Харькове. С этого мы и начали разговор.
– Александр, Вы очень тепло отзываетесь о Харькове. С чем это связано?
– Да, я неравнодушно к нему отношусь.
– А почему, чем он Вас так задел?
– Историей, культурой, традицией. Потому что это очень интересный и важный, важный город. Второй город Украины – это один вопрос, но в истории государства Российского немаловажная, значимая фигура и конца XIX века, и начала XX , в эпоху Гражданской войны, такой важный перевалочный пункт всех людей, которые вынуждены были избрать путь эмиграции, побывать в Харькове хотя бы несколько недель, а может быть, и месяцев.
– Харьков дал несколько известных имен миру моды. По вашему мнению, сам город повлиял на них?
– А да, думаю, что архитектура, думаю, что стиль. Судя по тем постройкам Серебряного века, которые здесь сохранились, здания в стиле модерн, в стиле неоклассицизм – значительных, объемных, можно говорить о богатстве, о буржуазности и о том, что, наверное, Харьков смог сформировать стиль и вкус у этих людей.
(Спутница добавляет, что в Харькове нет провинциальности и второсортности, как, например, в Польше. Васильев: «Согласен абсолютно! Это правда, это правда!»)
– Знаменитости часто выходили и выходят из провинциальных городов, но признательность получают в столицах. Почему?
– Нет пророка в своем Отечестве. И отсутствие арбитров и ценителей, которые всегда, а особенно это заметно сейчас, не позволяют таким людям, как, например, Элен Броше, быть заметным в мире, потому что до того, как она выступила в Москве, мне кажется, ее резонанс был меньше в Харькове, чем после ее выступлений и после того, как к ней пришел столичный успех. И Кирилл Гасилин, который был модельером в Харькове, несмотря на то, что он получил Гран-при на одном из конкурсов моды здесь, оставался бы все же местным, локальным создателем моды, пока он не попал в Париж и в Москву и не смог пройти те ступеньки восхождения в Олимп славы, которые подарили ему телевидение, глянцевые журналы, клиенты, стажировка в Париже и так далее. Мы часто не можем оценить перлы и бриллианты, которые находятся рядом с нами, и нам кажется, что у соседа трава на газон зеленее, мы не можем иногда адекватно оценить, и думаю, что в Харькове проблема та же. Люди и хотели бы поближе узнать своих героев, оценить по существу, но не вполне могут. Почему ко мне так часто и обращаются люди со словами: «Ну, у нас хорошие манекенщицы?», «А у нас, вот, книжные магазины приличные?». Может быть, все зависит от того, насколько широк кругозор у людей, насколько они осведомлены, насколько они много путешествовали, могут ли они сравнить свое с чужим. И, например, похвально постоянное сравнение и равнение на Париж, но хочу Вам сказать, что вот таких террас, как вот здесь, где мы находимся, в Париже нету. Просто не найдешь ни таких хороших стульев, ни таких хороших кресел…
– А кажется, что наоборот.
– Это только кажется! Да и курить, например, нельзя ни в одном общественном месте во Франции. Вот ваш оператор курит, это было бы запрещено. А вообще большевики, большевики испортили людям очень многое и не позволили людям узнать то, что они могут. Вот Вы говорите: откуда рождается вкус в селе? Это, кстати, нечасто бывает. Талант скорее, чем вкус, не путайте.
– То есть сначала талант, а потом уже формируется все остальное?
– Я думаю, что да. Но у многих людей, у которых родители и предки были со вкусом, конечно, вкус проявляется по-другому, потому что это генетическое понятие – вкус. Оно передается так же, как и слух, на уровне ген.
– А можно ли воспитать вкус?
Васильев молча водит головой из стороны в сторону, мол, нетушки! Поводит глазами, пожимает плечами.
– Александр, существует, наверное, стереотип, что людям с тонким вкусом, как у Вас, невероятно трудно ходить по улицам. Это правда?
– Никогда не хожу по улицам. Мне даже неинтересно. По роду моей деятельности я вынужден каждый день встретить как минимум сто новых лиц, которые приду ко мне на лекцию, или на выставку, или запишутся в школу. И в тот момент, когда я могу не видеть новых лиц, я не хочу их видеть. Потому что они догонят меня. И придут, и попросят автограф, это обратная сторона медали славы, сфотографироваться – всегда с уверенностью, что они самые последние: «И последняя фотка с моей Зиночкой!», не понимая, что еще стоит двадцать семь других Зиночек сзади, которые тоже уверены, что они последние, и как правило, у них не работает аппарат, и как правило, надо пересняться опять, потому что «Зиночка плохо вышла на этой фотографии, у меня – под носом что-то». Это забирает, конечно, много энергии. Вот почему, когда я могу не видеть людей,.. не потому, что я Мадонна, или Майкл Джексон, или Филипп Киркоров, моя популярность не массовая, я никогда к ней не стремился, но даже на блошином рынке ко мне бросились пару людей за автографами – нормально, телевизионные герои всегда заметны.
– Вы иногда рассказываете о том, что среди Ваших учениц часто попадаются забавные типажи таких новых русских дам. Много таких, как, скажем, студентка, которой Вы намекнули, что не стоит в вуз ходить в шубе из шиншиллы?
– А да, это было смешно. Она сказала: «Поняла, завтра в норочке!». Не могу сказать, что они попадаются очень часто, потому что доля комизма не присуща всем. Есть, безусловно, очень смешные, очень смешные, забавные. А есть более сдержанные.
– Скажите, ведь дорого не всегда равно стильно и со вкусом?
– Всегда не равно, скажем так. Дорого всегда не равно стильно и со вкусом. Естественно. Деньги не имеют никакого отношения ни к красоте, ни к стилю, ни, тем более, к моде. При чем здесь это? Да, я сказал давно, что галстук отомрет первым, еще в начале 90-х. На меня смотрели как на идиота, сказали: «Откуда у вас такая уверенность?». Я сказал, что умрет галстук, а сейчас я Вам говорю, что умрет воротник от рубашки. Воротник рубашке только и нужен был для галстука. Галстук исчез, и воротник тоже. Я думаю, будущее за китайскими, за индийскими воротниками-стойками.
– Они ведь уже были популярны в 60-е.
– Да, и вернется опять.
– То есть мода постоянно идет по спирали.
– Всегда.
– Какое-то время назад в обиход вошла еще одна вещь, которую, по крайней мере, на пространстве СНГ, ввели Вы, я имею в виду шарфик, который носят на шее.
– Вы знаете, они существовали всегда. Они были мужским аксессуаром всегда во Франции, но в России как-то считалось, что это невозможно. И когда я стал впервые приезжать в Россию в 90-е годы, все смотрели на этот шарфик с какой-то, знаете, классовой неприязнью. Им казалось, что я тряпку перед разъяренным андалузским быком… Но потом в шарфике стал появляться Зайцев и Галкин, Филипп Киркоров и Басков и это стало общим местом. И люди никому неизвестные или известные в узких кругах тоже стали носить шарфики. Я понимаю, что это я ввел в моду, но не специально, я не стремился к этому. Так получилось, что мне стали подражать. Подражать моим словам, моим книгам, по возможности, моим передачам. Но это не плохое: я же никого не заставляю убивать, принимать наркотики, пить горькую. Думаю, что, принимая так меня, во всяком случае, любовь к истории моды, а такой дисциплины, поверьте мне, в Советском Союзе не существовало, была история костюма, «история моды» – не было даже такого термина. Сейчас историков моды не могу сказать, что как собак нерезаных, но с десяток можно уже набрать, которые пишут уже в Интернете, в журналах. Это стало популярным, это, безусловно, моя заслуга на постсоветском пространстве, так же, как и на Украине. Поймите, на протяжении многих лет я читал и читаю лекции в МГУ, и у меня было очень много студентов. А до МГУ я проводил семинары в Москве, в Петербурге, в Сибири, на Дальнем Востоке, в Харькове, в Киеве, в Одессе, во Львове, если говорить об Украине. И это стало, ну, каким-то толчком для углубленного изучения, вот почему сейчас то, что мы затеяли с Элен Броше – Школу Александра Васильева в Харькове – я не знаю, насколько публика здесь готова к подобному…
– А что из себя будет представлять эта Школа?
– Это семинары, это всегда одно и то же. Вы знаете, я очень много провожу таких школ от Владивостока до Мурманска. Это семинары по истории моды и стиля, костюма и интерьера, которые призваны развивать вкус, расширять кругозор, углублять знания. У меня обычно учатся женщины от 17 до 70 лет, которые ездят часто со мной на семинары сейчас в Париж, в Рим ли, в Стамбул ли, в Венецию, в Ригу ли, в Таллинн, в Марокко, в Королевство Камбоджа, в Гонконг, мы очень много проводим разнообразных семинаров, и я понимаю, что они пользуются большим успехом. Впервые в Украине я буду это проводить, потому что таких школ в Киеве у меня не было. Харьков – это не новый город для меня, потому что я здесь бывал, но такого рода школу в вашей стране не проводил, но очень рад, если у меня это получится. Посмотрим, как пойдет дело.
– Кто обычно посещает ваши семинары?
– Часто это профессионалы, которые этим уже занимаются, из среды журналистики, из среды искусствоведения, из среды работников театра, кино, культуры, культурологи. Часто это скучающие буржуазки, очень много просто богатых женщин, у которых есть немало денег, но они понимают, что у них огромные проблемы со вкусом. И для того, чтоб каким-то образом компенсировать эту зияющую пропасть, заполнить ее чем-то, они с удовольствием, гордясь, ходят на мои лекции, чтобы показать потом, что у них есть сертификат, подписанный Васильевым: «Я, извините, Зоечка, пока ты была в Гуччи, в Прадо, я, Зоя, была на семинаре у Васильева! Теперь могу многое тебе рассказать». Им это очень нравится. То есть есть во многом и элемент тщеславия тоже, есть элемент знаний, которые хотят и из первых уст, и из первых рук, потому что действительно, скажу вам на русском языке, нету ни одного, без ложной скромности, другого человека, который бы прожил столько в Париже и общался с людьми, о которых я вам говорю, из первых рук. Поэтому то, что я вам рассказываю, не из книжки, не из журнала, это наблюдение – процесс очень длительной работы. Это вызывает море обожание в мой адрес и редкую, может быть, не такую глубокую, ненависть, но она тоже есть. Мне завидуют, не все, но есть такой контингент людей, которым обидно: как так, почему все ему? Но это большая работа, Вы знаете. Все то, чего я добился, и те книги, которые я написал, выставки, коллекции, фильмы – это результат очень долгого труда, вовсе не (щелкает пальцами, затем складывает руки птичкой и выразительно машет ими, показывая крылья) прилетело мне откуда-то.
– Семинары Васильева могут сделать вкус тоньше и лучше?
– Безусловно, безусловно. И привить какие-то изначальные его формы, потому что без знания истории, без любви к прошлому нет любви к настоящему. Потому что все, что бы мы ни делали сегодня – от мебели, на которой мы сидим, в стиле арт-деко, до этих конструктивистских в стиле Ле Корбюзье вещей, мы абсолютно прекратили генерировать новизну. В XXI веке мы вошли в период культурной стагнации, которая без конца живет на том или ином межкультурном пересматривании наследия прошлого, будь то японские иероглифы на ресторанных подсвечниках, форма бокала (показывает пивной бокал 0,5) 1930-х годов, форма вилки и ножа, которыми я пользуюсь, либо цитаты, либо успешные, либо малоуспешные художественные деконструкции общества: мы действительно живем сейчас в тот период, когда подытоживая результаты культурной деятельности человечества, всех народов и времен, привести это к единому, я бы сказал, межконтинентальному культурному проекту, который называется глобализм. И вот почему, сидя в Харькове, мы слушаем джаз американский, который Харькову никак не идет, но мы получаем от этого удовольствие! Как и когда смотрим, еще раз, на свечку с японскими иероглифами, едим итальянский салат с турецкими оливками, пьем, скажем, французское вино и все это нам не кажется странным и чуждым. И без знания этих истоков мы не сможем никуда продвинуться вперед. Думаю, в этом и есть секрет успеха моего образования и почему ТАКОЕ количество людей приходит ко мне.
Смотрите фоторепортажи: об открытии Школы Высокого Стиля