ВОСКРЕСНЫЕ ЧТЕНИЯ
ВЫБОР РЕДАКЦИИ
Ирвин Шоу, Роберт Хайнлайн, Эрнест Хэмингуэй
Три рассказа воскресенья, 12 января 2014 года
Ирвин Шоу
ПИТЕР ВТОРОЙ«…Но больше всего Питеру Второму понравилось чувство, которое он испытал после драки. Наверное, то же самое чувствовали люди в телевизоре после того, как врывались в комнату, набитую врагами, и выходили оттуда с девушкой, документами или подозреваемым, оставив за спиной горы трупов и порушенную мебель.
Блайзделл весил сто двадцать футов, но это обстоятельство не остановило Питера, точно так же, как агента ФБР в телевизоре не останавливало наличие у шпионов двух пистолетов на каждого. Они понимали, что должны это сделать, и делали, несмотря ни на что. Питер не мог выразить словами это чувство, но впервые в жизни он сознательно ощутил уверенность в себе и гордость за совершённый поступок.
— Пусть только попробуют прийти, — процедил он, жуя виноградные косточки и хищно сощурившись, — пусть только попробуют.»…
Роберт Хайнлайн
ОРКЕСТР МОЛЧАЛ, И ФЛАГИ НЕ ВЗЛЕТАЛИ«…Молодой хирург делал всё возможное, чтобы спасти его; прибежали другие врачи. Они пытались вернуть Сондерса к жизни, перепробовали самые разные фокусы, но всё напрасно. В конце концов в помещение принесли мясную корзину и утащили парня в морг.
А мы трое так и стояли, не говоря ни слова. Весь мой завтрак вывернуло, но я благодарил судьбу за то, что ещё дышу. Полевой писарь по фамилии Джозефс должен был идти на укол следующим, полковник Хостеттер — за ним. Хирург поднял голову и посмотрел на нас. Он весь вспотел, выглядел ужасно — видимо, потерял своего первого пациента, ведь доктор был совсем ещё мальчишка. Он повернулся к доктору Арманду из соседнего отделения. Не знаю, хотел ли паренёк попросить старика закончить процедуры или хотел отложить их на день, но по его лицу было видно — он и рукой не может шевельнуть после смерти Сандерса.»…
Эрнест Хэмингуей
СТАРИК У МОСТА«…— У вас нет семьи? — спросил я, глядя на противоположный конец моста, где одинокие повозки торопливо спускались по склону.
— Нет, — сказал он. — Только эти животные. Ну, кошка-то, конечно, не пропадёт. Кошка может сама о себе позаботиться, а вот что станется с остальными — подумать страшно.
— Вы за кого? — спросил я.
— Ни за кого, — сказал он. — Мне семьдесят шесть лет. Я прошел уже двенадцать километров, а дальше идти сил нету…»
